Иранской нефтяной революции не будет
- Подробности
- 5464
- 04.12.2013
- Петр СВОИК, экономист, кандидат технических наук
Углеводородный цикл развития Казахстана закончился. Что дальше?
Как раз накануне выхода этого номера «Новой» – Казахстан», 4 декабря, в Вене состоялось заседание Организации стран – экспортеров нефти. Что не входящий в ОПЕК Казахстан, но «завязанный» на мировую нефтяную конъюнктуру, разумеется, напрямую затрагивает. Не предугадывая решений, скажем, что ничего неожиданного не произойдет, картель лишь несколько изменит общую квоту нефтедобычи – допустим, примерно до 25 млн баррелей в сутки. Однако, как раз вот это «ничего неожиданного» весьма существенно и… тревожно, для нас…
Вытеснит ли иранская нефть казахскую?
На фоне драматического разворота Украины от Европейского союза к Евразийскому немножко затерялась еще одна сенсация мирового уровня – поворот США и Ирана лицом друг к другу. К каким договоренностям в части сдерживания ядерных амбиций Ирана удастся прийти в конце концов, пока непонятно, зато снятие эмбарго с поставок иранской нефти уже состоялось. Правда, пока только частично: до введения санкций в начале 2011 года Иран поставлял на мировые рынки 2,5 миллиона баррелей ежедневно, санкции же сократили экспорт до одного миллиона, покупаемого Китаем и еще несколькими «неприсоединившимися» странами. Теперь, до подписания окончательного договора, может быть, добавится еще миллион баррелей. Что тоже немало и, кстати, сопоставимо с нашим нефтяным экспортом – порядка 1,4 миллиона «бочек» в день.
Мы вообще сильно схожи с Ираном в нефтяной зависимости наших экономик: у Ирана, как и у Казахстана, продажа нефти обеспечивает половину доходов бюджета и составляет 80% всего экспорта.
Но на нас санкции никто не накладывает, поэтому новость из Ирана важна иным: затруднением казахстанского сбыта из-за «перепредложения» на нефтяном рынке и общей перспективы снижения мировых цен на нефть. Как ухудшение внешней нефтяной конъюнктуры отразится на нашей экономике, можно рассказывать долго и сложно, а можно коротко и ясно, если свести все к одному показателю, всем известному и всех волнующему: курсу тенге.
История вопроса
Вглядитесь в этот график: помимо собственно курса тенге и динамики нефтяных цен мы включили в него и кривую изменения золотовалютных резервов (ЗВР) Национального банка – она тоже очень показательна. С ее пояснения и начнем.
Национальный банк – «замыкающий игрок» на валютной бирже, поддерживающий курс тенге через скупку избыточных долларов или, наоборот, их продажу в случае недостатка предложения. Поэтому ЗВР растут, если внешний платежный баланс страны – во всей совокупности экспорта-импорта товаров и услуг и такого же входящего-выходящего движения финансов и капиталов – складывается с плюсом. И, наоборот, ЗВР приходится расходовать, если у платежного баланса Казахстана без этого не сходятся концы с концами.
Так вот, как видим, ЗВР все «тучные годы» всегда росли. В начале – достаточно медленно, поскольку и нефтяные цены (упавшие во время кризиса 1997 – 1998 годов до ничтожных 9 – 12 долларов за баррель) примерно до 2003 года не слишком росли. Поэтому Нацбанк, как это видно на графике, дополнительно облегчал жизнь нефтяным экспортерам через медленную девальвацию национальной валюты.
Видите: после первоапрельской «шутки» 1999 года с разовым падением стоимости тенге с 80 до 120 за доллар «ползучее» снижение курса продолжалось и дальше до (если кто помнит) почти 156 тенге за доллар на переломе 2002 – 2003 годов. Наконец, с 2003-го цены на нефть побежали вверх все быстрее, с ними ускорился и рост ЗВР, поэтому Национальный банк направил тренд курса тенге в обратную сторону – в район 120 за доллар к началу мирового кризиса 2007 года.
А потом наступил роковой 2008 год, когда цены на нефть с выстоты в 150 долларов за баррель рухнули ниже 40 долларов. И, как мы видим на графике, Национальному банку пришлось разово опять «взметнуть вниз» и курс тенге – со 120 за доллар до почти 150. Но не сразу, а с задержкой примерно на полгода: если нефть рухнула летом 2008 года, то тенге «опустили» только в феврале 2009. Почему?
Посмотрите на график, и увидите: потому что весь этот период ЗВР, впервые со дня введения национальной валюты, не росли, а стояли на месте. И даже чуть-чуть падали.
Девальвационное похмелье
Итак, со времени той «последней» девальвации скоро минет пять лет, а ведь эффект ее (посмотрите на график!) продлился всего-то до середины 2011 года. В смысле и весь 2009-й, и 2010-й, и половину 2011 года ЗВР опять бойко росли. Почему? Не только благодаря девальвации, но и, еще больше, благодаря бойкому росту самих нефтяных цен в тот период. И все было настолько хорошо, что и Нацбанк стал по чуть-чуть, но укреплять курс нацвалюты.
А теперь давайте посмотрим на все три кривые последних двух с половиной лет, упирающиеся в наше пока еще неопределенное будущее. Куда они метят?
Прежде всего, прошу отметить, что цены на нефть последние два года тоже привычно пляшут, но… почти на одном месте! И это самая важная тенденция как бы «посткризисного», а на самом деле следующего этапа развития мирового системного кризиса, который стоило бы назвать «кризисом глобального ростовщичества». Но это тема отдельного разговора, пока отвлекаться не будем. В интересующем нас контексте тенденций мировых цен на нефть вывод такой: рынок нефти из «рынка продавцов», которым он был долгое время, необратимо становится «рынком покупателей». То есть предложения нефти на мировом рынке, вообще говоря, достаточно, и уже не нефтедобывающие, а нефтепотребляющие страны диктуют общий спрос и цены.
Конечно, всяких разных «взлетов» и «падений» биржевых нефтяных цен, текущих и фьючерсных, диктуемых виртуальными или реальными природными, техногенными или политическими катаклизмами в разных точках мира, – предостаточно. Но в том-то и дело, что все они вписываются в почти прямой коридор спроса-предложения, в котором если где-то «убывает», то где-то и «прибывает».
Закон сохранения вещества применительно к нефти
Вот иллюстрации, начиная с той же иранской.
В этом году пик цен на нефть марки Brent был зафиксирован в феврале – $119,17, когда конгресс США стал готовить новый пакет санкций против Ирана. А сейчас они находятся примерно на уровне начала года — $111 за баррель. Да, иранский вклад сейчас, допустим, подрастет на целый миллион баррелей в день. Но общее производство нефти странами ОПЕК (с мировой долей порядка 40%) как раз в ноябре существенно сократилось – до показателя ниже 30 млн баррелей в день (самый низкий уровень с мая 2011 года). С одной стороны, это результат стачек и протестов в Ливии и «перебоев» (кражи из нефтепроводов и разливы нефти) в Нигерии, с другой стороны – продолжение сознательного сокращения производства нефти Саудовской Аравией ради поддержания цен.
Так оно и идет: при Каддафи суточная добыча нефти в Ливии достигала 1,6 млн баррелей, после его убийства все как бы восстановилось: в декабре прошлого года был уже миллион, а совсем недавно министерство нефти отрапортовало уже о 1,4 млн баррелей в сутки. Однако случились «революционные» племенные разборки – и в ноябре добыча нефти упала до 350 тысяч баррелей, сейчас – 250 тысяч в сутки.
Зато те же США, благодаря «сланцевой революции», добычу нефти из нетрадиционных источников в 2008 – 2012 годах увеличили приблизительно в… пять раз! К концу 2012 года сланцевая нефть давала почти 1 млн баррелей в день. Ее средняя доля в общей добыче в 2012 году составила 16%, и на нее пришлось почти три четверти из 1,3 млн баррелей в сутки общего прироста производства нефти в США за этот период.
Или тот же Ирак, где с помощью США тоже был повешен Саддам и наведен «революционный порядок»: в конце прошлого года объем его нефтедобычи вышел на 3 млн баррелей – максимум за последние двадцать лет, а ныне он уже больше трех миллионов – на максимуме 1979 года. Причем министерство нефти еще к концу 2012 года планировало выйти на 3,4 миллиона.
Поэтому сколько и когда добавится иранской нефти – не особо важно, рынок это достаточно легко демпфирует, никаких резких скачков после ослабления санкций не последовало, не случится «иранской нефтяной революции» и впредь.
Из Европы – на Китай
Что важно: ливийская, иракская, иранская, саудовская нефть, прошу заметить, более качественная по составу, существенно дешевле по добыче и неизмеримо ближе к портам отгрузки, чем казахстанская и российская. Поэтому хотя спрос на тенгизскую, кумкольскую, жанажольскую, мангистаускую и кашаганскую нефть и не исчезнет, в линейке поставщиков мы будем стоять с дальнего края, а природной и биржевой ренты в наших продажах будет существенно меньше, чем у любых конкурентов.
И еще важно: все это еще более «привязывает» нашу нефтеориентированную экономику к китайской. Вот уж где всегда будет спрос, и куда мы всегда без проблем сможем сбывать все выкачиваемое – так это в Поднебесную! Тем более что инфраструктура уже готова: китайский нефтепровод шампуром нанизал Казахстан с востока до запада, вплоть до Каспия. Наращивание же пропускной способности – дело чисто техническое, неторопливое и основательное.
Оставим в стороне вопрос, что нам «светит» в такой ситуации в геополитическом, культурном и социально-экономическом плане. Конкретно же в плане цен на нефть это означает, что мировая биржевая конъюнктура, на сегодня для нас определяющая, станет все более уступать чисто конкретным двусторонним договоренностям «той» и «другой» стороны китайско-казахстанского нефтепровода.
Ситуация не то что дискомфортная, просто пока еще не осознанная и непривычная. Покупатель нашей нефти нефтедобытчиков без работы, конечно, не оставит, но и привычными сверхприбылями обеспечивать не будет. И поэтому нефтяной экспорт окончательно перестанет быть «локомотивом развития» казахстанской экономики. Что, пожалуй, скорее хорошо, чем плохо.
Гарант – устал
Хуже другое: именно нефть – сегодня единственный гарант стабильности казахстанской валюты и, соответственно, стабильности экономической и политической. И с этим срочно надо что-то делать, потому что суть не в гипотетической «китайской угрозе», а в угрозе вполне конкретной. Явно прорисованной, кстати, на нашем графике, к которому, завершив экскурсию по мировой нефтяной ситуации, давайте и вернемся.
За вытеснение нашей казахстанской нефти будущей иранской мы особо можем не волноваться, свой сбыт найдет та же кашаганская нефть, когда, наконец, появится.
Но волнует другое: ЗВР непросто не растут, а неуклонно расходуются уже более двух лет. Причем падение золотовалютных резервов Национального банка проходит при параллельном падении и курса тенге, который Нацбанк, пусть и осторожно, чтобы никого не напугать, но «отпускает». По идее понижение курса тенге должно если не перевести в плюс, то хотя бы остановить расходование ЗВР, но этого не происходит – нынешних темпов «ползучей» девальвации для этого недостаточно.
Если же скорости «опусканию» курса добавить, неизбежны еще большие неприятности не только финансового, но и социально-экономического и политического характера: уже и так разогретое инфляционными ожиданиями «бегство от тенге» станет необратимым, и без того созревшая дефолтная ситуация в ряде «системообразующих» казахстанских банков станет свершившимся фактом. Лопнувший «пузырь» на жилищном и строительном рынке, бюджетные трудности, обесценивание 3,3 трлн тенге пенсионных сбережений… – кризисная волна накроет весь Казахстан.
Заканчивается не нефть, а жизнь за счет нефти
Поэтому пока не случилось ничего непоправимого, пора посмотреть в глаза реалиям. Главная из которых такова – нефтяной цикл развития Казахстана закончился.
Общее сальдо внешнего платежного баланса страны надежно перешло в «минусы», и мировая нефтяная конъюнктура ни сейчас, ни в обозримом будущем никакого «обратного разворота» не обещает.
Наоборот, ни зимой, так весной, ни весной, так летом Федеральная резервная система США от политики «количественного смягчения» перейдет к повышению стоимости мировой валюты. А это, прежде всего, ударит именно по «сырьевым» экономикам. Дело в том, что предпринимаемое уже шесть лет массированное накачивание мирового финансового рынка все новой и новой «ликвидностью» поддерживает пока на плаву не только погрязшие в невозвратных долгах ведущие государства и системообразующие банки, но и относительно стабильный спрос и относительно высокие цены на энергоносители.
Поэтому если даже мировой евро-долларовый «пузырь» и не будет сдуваться катастрофически, то «выдувание» лишь биржевых накруток из мировых нефтяных цен, даже без сокращения спроса, ударит по Казахстану и России быстрее и сильнее, чем по прочим «нефтестанам».
За Нацфонд как за соломинку
Нет, положение не безвыходное: роль ЗВР могут сыграть валютные запасы Национального фонда. Там пока в три раза больше, и динамика – положительная. По всей видимости, и правительство, и Нацбанк к этому придут уже в ближайшее время. Тем более что такое решение подстегивает не только дефицит валютных резервов для поддержания курса тенге, но и поиск «дешевых и длинных» денег для оздоровления банковской и кредитной ситуации.
Короче говоря, дело быстро идет к тому, что «священную корову» Национального фонда вскоре начнут не только выдаивать, но, пожалуй, и зарежут. Что печально, и не потому, что жалко этот (между нами говоря, бесполезный) «ценно-бумажный» резервуар. Жалко, что тот урок, который пора бы выучить уже сейчас, опять будет перенесен на неопределенное время…
