Я знаю точно — недоступное доступно
- Подробности
- 4315
- 03.12.2015
- Вячеслав ПОЛОВИНКО, специально для «Новой» — Казахстан»
Вступивший в силу Закон «О доступе к информации» власть называет большим достижением на пути к демократии. На самом деле некоторые его пункты только усложняют поиск нужной информации
С 30 ноября вступил в силу Закон «О доступе к информации», работа над которым велась больше пяти лет. Теперь простые граждане страны получат доступ к той информации, которая раньше либо была запретной для опубликования, либо тщательно скрывалась по иным мотивам. Появление закона приветствовали даже европейские дипломаты, однако правозащитники из неправительственного сектора призывают не строить иллюзий: закон требует большой доработки. «Новая газета» – Казахстан» узнала, какой именно.
Церемония открытия
Самой большой проблемой во взаимоотношениях журналистов и чиновников стал механизм, который должен был помогать более открытому и честному общению. Однако введение нормы, когда госслужбы передают информацию журналистам только по письменному запросу, усложнило работу последних. Сама система запросов позволяла обладателям информации уклоняться от личных – даже телефонных – разговоров, а еще, несмотря на Закон о СМИ, ответы на запросы можно было не присылать сколь угодно долго. К ноябрю 2015 года ситуация дошла до абсурда: запросы просят – а без них не отвечают – даже в футбольных клубах. А корреспондент «Новой» – Казахстан» Мадина Куанова не так давно услышала просьбу прислать запрос от стоматологии в Уральске, которая хоть и частично государственная, но с понятием «запрос» синхронизируется сложно.
Чтобы представить, с какими проблемами при получении доступа к информации столкнется обычный человек, журналистские проблемы надо возвести в десятую степень – от журналистов могут быть проблемы, а от простых людей зачастую можно было просто отмахнуться. Но теперь ситуация должна кардинально поменяться. По крайней мере, надеются разработчики Закона «О доступе к информации», который был «спроектирован» еще в июне 2010 года, но долгих пять лет шло его обсуждение, переписывание и уточнение. В итоге 16 ноября 2015 года президент Казахстана поставил подпись под окончательным документом, а с начала этой недели закон вступил в силу.
Главный плюс закона – его появление. Даже представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ Дуня Миятович отметила, что хорошо уже то, что хоть в одном законе наконец-то прописали право гражданина страны на получение информации. Более того, теперь доступной информации стало больше. «Мы ожидаем, что открытая информация составит 70% от всей информации, которой обладают государственные органы, госсекреты составят где-то 10% и 20% информация служебного характера», – говорил в сентябре этого года депутат Мажилиса Маулен Ашимбаев. Он же в интервью СМИ пояснял, что главная цель этого закона – не только раскрытие информации, но и борьба с коррупцией, и поэтому отписок больше не будет: новый закон этого не позволит.
«Безусловно, закон рамочный, со многих сторон и во многих вопросах обрезанный, «прилизанный», но я считаю большим плюсом тот факт, что он появился, – говорит директор ОФ «Правовой медиа-центр» и один из участников разработки закона Диана Окремова. – И в нем есть положительные стороны. Во-первых, обширный и подробный список обладателей информации, куда входят практически все получатели бюджетных средств. Во-вторых, обязанность парламента и маслихатов онлайн транслировать открытые заседания и итоговые коллегии. В-третьих, подробное описание информации, которая должна размещаться на интернет-ресурсах. И, в-четвертых, детализация «служебной информации». На мой взгляд, очень важно, что теперь ограничению подлежит только та информация, на которой есть гриф «для служебного пользования». До этого госорганы могли отказать в предоставлении любой служебной информации».
Помимо всего прочего, количество возможностей, которыми можно добыть информацию из госорганов, впервые было четко указано в документе – их восемь, в том числе допуск людей на заседания коллегий госорганов и создание онлайн-трансляций открытых заседаний обеих Палат парламента РК. Еще одна положительная сторона – точные формулировки информации, которая не подлежит ограничению. Там есть пункт о том, что нельзя скрывать то, как расходуются бюджеты (то есть при необходимости вам должны предоставить детальную расшифровку – куда и на что пойдут деньги). Кроме того, нельзя скрывать информацию о фактах нарушения прав и свобод человека и гражданина – то есть формально замалчивания ухудшения условий содержания лиц, признанных политзаключенными в Казахстане, больше быть не должно.
Церемония закрытия
Но «гладко было на бумаге» – это ровно про принятый закон. Некоторые его положения – напрямую регулирующие процедуру доступа к информации – невнятно прописаны или, наоборот, излишне зарегулированы. «То, что теперь исчезнут препоны в получении информации, – в это я не верю, – заявила корреспонденту «Новой» – Казахстан» директор международного фонда «Адил соз» Тамара Калеева. – Чиновники и раньше не давали информацию, которая их не красит. И сейчас они найдут тысячу поводов, чтобы не давать такую информацию».
Диана Окремова находит такой повод уже в глоссарии. «Мы много спорили по самому определению «информация», – говорит она. – В итоге закон говорит, что это «сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах, полученные или созданные обладателем информации, зафиксированные на любом носителе и имеющие реквизиты, позволяющие ее идентифицировать». То есть та информация, которая в госоргане уже есть и которую не надо создавать». Но это означает, что комментирование того или иного процесса, происходящего в госструктурах – тоже информация, – по факту становится запретным: чиновники могут ссылаться на то, что, согласно закону, комментировать они вообще ничего не обязаны. И действительно: статья 11 пункт 16 подпункт 4 Закона говорит следующее: в предоставлении информации отказывается, «если в запросе ставится вопрос о правовой оценке актов, принятых обладателем информации, проведении анализа деятельности обладателя информации либо подведомственных им органов и организаций или проведении иной аналитической работы до ее завершения». То есть пока аналитическая работа «ведется» (а вестись она может постоянно), никаких оценок от чиновников можно не ждать.
Конечно, тут важно учитывать, что Закон «О доступе к информации» – не Закон «О СМИ», поэтому напрямую на работу тех же журналистов влиять не должен (а оценки нужны в первую очередь им). Но беда в том, что правоприменительная практика в Казахстане сложилась достаточно устойчивая: при разночтении в двух законах нестыковка трактуется чиновником в свою пользу. Собственно, поэтому журналисты отнеслись к закону скептически. «У нас закон может быть золотым, у нас Конституция вообще просто идеальная, – говорит главный редактор сайта ratel.kz Марат Асипов. – Но весь вопрос в соблюдении этого закона. Всегда найдутся люди, которым, как говорится, закон не писан, а в некоторых случаях, наоборот, закон будет соблюдаться до запятой». А публицист Сергей Дуванов открыто заявил, что не видит в условиях нынешней политической системы смысла в новых законах. «Тот уровень цензуры, который есть у нас в стране, этот закон не изменит, – уверен он. – На улучшение в Казахстане ни один закон уже не работает».
Есть в Законе «О доступе к информации» и другие препоны. «На мой взгляд, нечетко прописан порядок обжалования и ответственность, которую должны нести госорганы за непредоставление информации, – говорит Диана Окремова. – Меня расстроил пункт насчет электронных обращений, которые обязательно должны быть заверены электронной цифровой подписью (ЭЦП). Также в законе сказано, что обращения на блоги руководителей приравниваются к запросам и не требуют ЭЦП, если человек указывает свой ИИН. Но на практике система не принимает обращения без ЭЦП. К сожалению, у многих эта бумажно-электронная бюрократия может отбить желание запрашивать какую-либо информацию».
Еще одно темное пятно в законе – орган, который будет разрешать конфликты между обладателем информации и получателем. Сейчас в тексте документа есть упоминание о Комиссии по вопросам доступа к информации, но она еще не создана – и когда будет создана правительством, непонятно. Кроме того, не факт, что комиссия будет решать эти споры. «Не совсем понятно, кто будет в комиссии, как она будет работать. [Важно, что] решения любого консультативно-совещательного органа, в том числе и данной комиссии, имеют лишь рекомендательный характер», – заранее готовит к худшему Диана Окремова. Тамара Калеева из «Адил соз» и вовсе считает, что комиссия будет «карманной», поэтому больших иллюзий в отношении ее решений строить не надо.
В целом же эксперты «Новой» – Казахстан» проявляют в отношении закона сдержанный оптимизм. «Когда закон есть, можно его исправлять. Это легче, чем писать закон по-новому», – считает Тамара Калеева. «Единственный путь проверить расплывчатость формулировок – начать использовать закон. Писать запросы, обжаловать отказы. Методом проб и ошибок, главное – запустить механизм», – добавляет Диана Окремова.
