Новая Газета Казахстан - Истязательный процесс

Истязательный процесс

Подробности: 5830; 09.05.2012; Жумабике ЖУНУСОВА

Для стороны обвинения (финансовой полиции и прокуратуры) на процессе в Кокшетау, где судят экс-судей Верховного суда, вопрос стоит почти по-гамлетовски: быть или не быть

Судебный процесс по уголовному делу в отношении двух судей Верховного суда Казахстана — Сайляубека Джакишева и Алмаз Ташеновой, обвиняемых в получении взятки в размере 70 тыс. долларов США, проходит в обстановке, близкой к взрывоопасной. У одного из государственных обвинителей – заместителя начальника управления Ген-прокуратуры Мейрамбека Каныбекова нервы на пределе.

Его поведение на судебном заседании 3 мая тянет на международный скандал и отчасти может сказаться на российско-казахстанских дипломатических отношениях.

О перлах г-на Каныбекова, когда он на одном из предыдущих заседаний назвал российских экспертов «лжеспециалистами» и «какими-то гостями», наша газета уже писала («Новая» — Казахстан» за 12-18.04.2012 г.). Но на судебном заседании неделю назад он перешел все границы Кодекса профессиональной этики прокурора, продемонстрировав признаки ксенофобии.

Елена Галяшина, признанный международным сообществом судебных экспертов российский ученый, по пособиям которой работают и казахстанские судебные эксперты, действительный член не только российской, но и американской академии, доктор юридических и филологических наук, заместитель заведующей кафедрой судебных экспертиз Московской государственной юридической академии им. Олега Кутафина, сделала официальное заявление на имя главы казахстанского дипломатического ведомства в России по поводу непристойного поведения представителя казахстанского государственного обвинения Мейрамбека Каныбекова.

Думаю, что скандал, произошедший в стенах казахстанского правосудия в Кокшетау, не должен пройти мимо внимания и президентов Казахстана и России на их предстоящей встрече в Астане.

Позиция обвинения превращается в пыль

…Заседание 3 мая началось с ходатайства стороны защиты о допросе Елены Галяшиной, представившей суду свое заключение по запросу адвоката Жомарта Сарманова, защищающего интересы подсудимой Алмаз Ташеновой. Сторона защиты также ходатайствовала о допросе другого специалиста – Абая Каиржанова, доктора филологических наук, профессора Евразийского национального университета им. Л. Гумилева, сделавшего заключение по лингвистической экспертизе.

Этого ходатайства оказалось достаточным, чтобы «пошла прокуророва губерния гулять».

Цитирую гособвинителя Каныбекова, возразившего защите: «Сторона защиты ощущает тревогу на завершающей стадии судебного процесса. Неискренность защиты. Он (имеет в виду адвоката Сарманова. – Авт.) по два-три дня отсутствует на процессе, ездит в Россию, за руки их (российских экспертов. – Авт.) ведет. Каждый раз с трапа самолета встречает, суют их потом в суд».

Дальше – больше. Прокурор Каныбеков попросил суд отклонить ходатайство защиты: «По Каиржанову мы вообще слышим впервые. Мы, сторона обвинения, не понимаем, что даст этот допрос. Будем сидеть здесь, как слепые котята. Сторона защиты очень сильно подготовилась. Мы – нет».

Судья объявил перерыв и ушел в совещательную комнату. Хотя это его решение вряд ли можно назвать обоснованным, так как за несколько недель до этого он уже вынес постановление об удовлетворении ходатайства стороны защиты о допросе российских экспертов, давших свои заключения по фоноскопическим и прочим экспертизам. В списке экспертов значилась и Елена Галяшина.

Вернувшись из совещательной комнаты, судья Баймагамбетов огласил свой вердикт: Галяшину – допустить, Каиржанову дать от ворот поворот — он якобы заинтересованное лицо (!?), и вообще его заключение не прошито, не скреплено печатью, страницы не пронумерованы и не подписаны.

Дальше произошло нечто. Гособвинитель Каныбеков, явно не рассчитывавший на столь либеральное решение судьи, спешно переиграл ситуацию. Он заявил, что гособвинение не знакомо с заключением г-жи Галяшиной, а посему попросил тайм-аут до 14 час. 30 мин. Это ходатайство вызвало возмущение стороны защиты: заключение Галяшиной в числе аналогичных заключений других ведущих российских институтов судебной экспертизы постановлением председательствующего судьи было приобщено к материалам уголовного дела почти месяц назад, прокурор никак не мог быть с ним не ознакомлен.

Тем не менее судья удовлетворил ходатайство гособвинения.

После обеда прокурор сделал новый финт: все заключения казахстанских экспертов ставятся под сомнение Галяшиной, посему необходимо допросить ее с участием отечественных специалистов, причем без присяжных заседателей.

Последний посыл возмутил защитников. Адвокат экс-судьи Верховного суда РК Сайляубека Джакишева Тагир Сисинбаев спросил, а на основании чего тогда присяжные будут выносить вердикт: виновны подсудимые или нет?

Мотивы поведения гособвинителя понятны: шаткая позиция предъявленного подсудимым обвинения очевидна. Незадолго до этого другой независимый российский эксперт Герман Зубов камня на камне не оставил на заключении казахстанских экспертов. Естественно, в связи со складывающимися обстоятельствами гособвинение должно отстаивать позицию предварительного следствия, проведенного органами финансовой полиции РК, а значит, и свою. Так как правила игры таковы, что судьба самих участников процесса со стороны государства – финансовой полиции и прокуратуры – во многом зависит от того, насколько успешно они справятся с возложенной на них задачей, тем более накануне внеочередной аттестации сотрудников этих структур. На кону не просто карьера, вопрос для иных стоит почти по-гамлетовски: быть или не быть.

В связи с оглашением заключений российских судебных экспертов, к которым, согласно казахстанскому уголовно-процессуальному законодательству, обратились защитники подсудимых судей Верховного суда РК, доказательная база обвинения дала большую трещину. Естественно, в этой ситуации гособвинение избрало инструментом давления на судью, присяжных, сторону защиты и свидетелей хамство, чтобы дискредитировать как самих российских экспертов, так и их заключения.

Прокурор разбушевался

Пресекая в отношении себя недопустимо издевательский тон прокурора, Елена Галяшина несколько раз предупреждала: «В конце концов, Вы – мужчина, уважайте меня как женщину!». Увы… Прокурор распоясался окончательно.

Галяшина была вынуждена сделать официальное заявление:

«Я, как участник процесса, заявляю: я здесь сегодня с 9 утра сидела и ждала, когда меня допросят (прокурор перебивает: это не наша головная боль). Я расцениваю то, что Вы сейчас делаете, как неуважение ко мне как представителю другого государства (прокурор истерично что-то кричит), я имею право (прокурор кричит), я имею право сделать заявление. Как участник процесса (прокурор кричит). Ради бога… (прокурор кричит). Я прошу еще раз занести в протокол, что я расцениваю это не только как неуважение ко мне как к женщине (прокурор кричит). Я еще не закончила, разрешите женщине, не перебивая ее, высказать свою точку зрения (прокурор кричит). Я прошу занести в протокол мое заявление, что я расцениваю выступление государственного обвинителя как неуважение ко мне как представителю (прокурор кричит), я прошу занести в протокол заявление, что я расцениваю поведение государственного обвинителя (прокурор кричит)… Дайте мне договорить. Как неуважение ко мне как представителю России (прокурор кричит: «Какая-то приехала из чужой страны»). Прошу и это выражение государственного обвинителя занести в протокол. Это дискриминация по отношению ко мне как представителю России».

Замечание судьи не охладило истерический пыл распоясавшегося гособвинителя. В какой-то момент, отложив в сторону микрофон, он бросил в сторону Галяшиной: «Девица по вызову!». До слуха судьи эта реплика, кажется, не дошла (иначе не промолчал бы), но Елене Игоревне ничего не оставалось делать, как ответить гособвинителю взглядом, полным презрения.

Джакишев должен был бы... умереть

Вкратце о том, что же все-таки довело прокурора до белого каления. Цитаты из выступления в суде Елены Галяшиной:

«Изучая эти файлы, я пришла к выводу, что на самом деле экспертам (казахстанским. – Авт.) не были представлены подлинники. Эксперты получили в свое распоряжение фрагменты, которые были получены путем копирования. Это не оригиналы, это не аутентичные записи. Непонятно, почему и на каком основании эксперты выбрали только один файл и про второй ничего не сказали. Каким образом может дублироваться оригинал? Почему эксперты не исследовали второй?

Все эти аспекты, которые я сейчас осветила, заставили меня провести исследование тех копий, которые были представлены, с целью проверить: а действительно ли эти фонограммы не содержат никаких признаков монтажа, а может быть, эксперты их просто не смогли обнаружить и честно об этом написали. Эксперты применили методики достаточно старые. Они уже не соответствуют тому, что современная наука имеет в своем распоряжении. Методические рекомендации были нацелены в основном на аналоговые фонограммы, т.е. на старые кассеты, катушки, но не на цифровые объекты, которыми сегодня заполонена наша жизнь, без которых мы уже не можем никакие фонограммы исследовать. А это значит, что те новые методы монтажа, которые существуют в современных редакторах, которые выкладывают в интернете, эксперты не могут применить, потому что они не знают методических подходов для их выявления.

Вот эта ключевая фраза: «Алмаз, я принес, чтоб Вы изучили 70 тысяч долларов» (она принадлежит Джакишеву и содержит гораздо больше слов, чем в расшифровке. – Авт.), которая и вызывает очень много вопросов с точки зрения того, насколько она соответствует состоявшемуся разговору. Учитывая, что «70 тысяч долларов» звучит несколько раз.

С 31 мин. 02 сек. по 31 мин. 08 сек. — именно эту фразу я подвергла анализу с применением существующих последних методик, обнаружила нарушения фоновых составляющих. Я провела не просто исследование фоновых линий, а звуковой, ритмической структуры этой фразы, ее ритмико-аналогических характеристик. Если бы человек произнес эту фразу целиком, как она здесь записана, то он бы задохнулся. Он просто умер бы. Потому что мы не можем говорить без вдоха. А человек здесь эту фразу произносит так, как будто этот вдох вынули из него. Это означает, что в данном случае произошло соединение – к началу одной фразы «Я вам принес, чтоб Вы изучили» присоединили, подтянули с помощью редактора слова «70 тысяч долларов», которые могли находиться в совершенно другой фразе. И искусственно получилась фраза, произнести которую от начала до конца без вдоха невозможно. Значит, человек должен был умереть, либо это монтаж – третьего не дано быть.

В данном случае предметом исследования стал очень сложный объект, содержащий и визуальную информацию, и звуковую. Он получился композитным. Нельзя оторвать одну сторону этого сложного объекта от другой. Его надо исследовать в комплексе, во взаимосвязи: и звук, и изображение.

Но если у экспертов нет знаний по исследованию видеосигнала, они и не могут, и не должны были это исследовать. Они должны были отказаться, сказать, что не могут исследовать этот комплексный сигнал, фактически односторонне провели исследование этого объекта. Только одну сторону – звуковую. А одностороннее исследование нигде, ни в одном законодательном процессе не допускается. Поэтому эксперты либо должны были отказаться от исследования, либо обратиться за помощью к тем специалистам, которые могут исследовать видеосигнал.

И самое главное, что на этих цифровых видеофонограммах артикуляция не полностью совпадает с изображением. И это надо было исследовать — почему, в какой момент произошла рассин-хронизация. Не исключено, что звук и изображение могли быть совмещены не в момент записи, а после. Вот этот вариант эксперты не исследовали, потому что они исследовали только звуковой сигнал.

В своих заключениях эксперты ничего не писали о подлинности записи. Они не проводили исследования на предмет оригинальности, первичности фоно-грамм. Потому что говорить о признаках монтажа можно, только поняв, какая фонограмма первична. На цифровой копии, полученной путем выборочной фиксации, признаков монтажа быть и не должно. В методиках это достаточно хорошо описано. Они доступны не только экспертам, но и тем, кто занимается фальсификацией фонограмм.

Фальсификаторы уже знают, что надо обходить, чтобы их за руку не схватили. Поэтому, для того чтобы выявить признаки монтажа, нужно было установить аутентичность, подлинность документа.

Эксперты, которые первичную экспертизу проводили, поступили более грамотно, более честно. Они сказали: нам не хватает того-то, того-то, и поэтому ответить на вопрос не представляется возможным.

Эксперты, которые проводили дополнительную экспертизу, поступили иначе. Они не отказались от решения вопроса, а написали: признаков монтажа не обнаружено. Дали такую аморфную формулировку. Так делают и у нас тоже, когда не хватает информации, а решить вопрос надо.

Было дело (которое и в интернете уже выложено) в отношении мэра города Рыбинска Ярославской области, где в фонограмме была фраза «Миллиончик возьми». Первые эксперты написали: «Признаков монтажа не обнаружено». А потом пришел специалист с более современным оборудованием и обнаружил, что эта фраза вмонтирована. Человека освободили».

(Судья делает замечание: не приводить российские аналогии, чтобы не воздействовать на присяжных.)

Отвечая на вопрос одного из адвокатов о том, какая все-таки фраза звучала вместо «Алмаз, я принес, чтоб Вы изучили 70 тысяч долларов», Елена Галяшина сказала: «Алмаз (в скобочках – Дулатовна) я говорю: вот документы принес, чтоб Вы изучили, и вот про 70 тысяч долларов по Алма-Ате я до конца недели…». Вот то, что мы услышали. Здесь видно, что «70 тысяч долларов» подтянули. А между ними шум, шорохи какие-то. Это самый обычный прием маскировать такие соединения.

Насколько логично выражение «изучить 70 тысяч долларов» - вопрос, на который подсудимый Джакишев так и не получил ответа от отечественных экспертов. Задал он его и российскому эксперту.

«Здесь не только нелогичность фразы. Она искусственно сшита. Дело в том, что человек произносит речь интонацией, паузами. Для того чтобы это изучить, эксперт должен провести экспериментальный анализ лингвистической структуры высказывания. Оценить ритмическую структуру, ударения, длительность, соотношения ударных-безударных гласных. Здесь эксперты вообще не проводили лингвистического анализа. Никакого, даже самого простого».

Выводы признанного в мире российского эксперта относительно профессионализма и должностной ответственности экспертов центра судебных экспертиз казахстанского министерства юстиции прозвучал как приговор. Эксперты, обязанные описать полученный от органов следствия объект в полном объеме, чтобы его можно было индивидуализировать, этого не сделали. Более того, они не владеют методиками комплексного исследования видеофонограмм.

«Вам, как экспертам, это непростительно. Вы обязаны были проверить, один это файл или нет. Это ваша прямая должност-ная обязанность. Это – первое.

Второе — что вы ГОСТы не применяете, я знаю, точно так же знаю, что у вас должны работать по методикам, которые в реестре должны быть зафиксированы. Но почему-то вы применяете старые методики, которые не содержат никаких рекомендаций по исследованию цифровых фонограмм. Например, сборник научно-методических рекомендаций под редакцией Коваля от 2004 года. Вы знаете, что этот сборник не может быть использован даже в качестве методики, потому что он не опубликован в порядке, установленном законодательством Российской Федерации. А уж тем более Казахстана. Если бы он был опубликован, эксперты назвали бы издательство, дату публикации и т.д. А здесь этого нет.

Мне очень больно, что вы не можете работать на современном оборудовании.

Я утверждаю, что вы в силу статуса государственного эксперта лишены конкуренции, а она нужна, чтобы в вашем экспертном сообществе карась не дремал. У вас должна быть профессиональная гордость, профессиональная честь. Вы должны выходить с предложением, добиваться, в конце концов, чтоб закупали то оборудование, которое позволит вам работать на уровне мировых стандартов», — говорила Елена Галяшина.

Мягко говоря, весьма бледно выглядел другой эксперт из Астаны, который проводил первичную экспертизу фонограмм и к тому моменту проработал в этой должности чуть более года. Вначале он уверенно заявил, что он исследовал оригиналы, а когда Галяшина спросила, как он установил, что ему были представлены оригиналы, не смог вымолвить и слова.

… А прокурор, постоянно вскакивая с места и хватаясь за микрофон, продолжал выкрикивать оскорбления в адрес Галяшиной. Гвалт в зале суда поднялся неимоверный. Вскочив со своих мест, адвокаты подсудимых Тагир Сисинбаев, Мустахим Тулеев и Жомарт Сарманов стали призывать председательствующего, чтобы он обуздал зарвавшегося прокурора.

Что ответит «генерал»?

…Государственный обвинитель Каныбеков, у которого, судя по всему, совершенно превратное представление о состязательности сторон – участников судебного процесса, похоже, страдает патологической ненавистью не только к российским специалистам. В распоряжении редакции «Новой» — Казахстан» имеется копия заявления Альмиры Шайхиной, адвоката Джакишева, на имя генерального прокурора Республики Казахстан Асхата Даулбаева. Обращаясь к нему, она цитирует оскорбительные выражения, на которые прокурор Каныбеков не скупился в ходе предыдущих судебных заседаний на этом процессе. Цитирую: «Базарная баба», «Я в погонах здесь сижу и представляю орган прокуратуры! И не как Вы – несколько тысяч долларов в месяц берете, в течение года сосете свою подсудимую», «С вашими черной и белой магией – сидите здесь чистые на поляне», «Закрой рот!», «Дорогая, пропади со своим мужем!», «Бессовестная», «Первый раз сидит на уголовном деле и еще сучара, б…ь сидит здесь!».

Безусловно, оценка действий Каныбекова находится в сфере компетенции генерального прокурора. Но описанное выше – как раз тот случай вопиющего беспредела и должностного хамства, когда и к голосу общественности не вредно было бы прислушаться.

P. S. В пятницу, 4 мая, прокурор ходатайствовал об исключении из числа допустимых доказательств заключение Галяшиной и ее показания. Адвокаты подсудимых доказали необоснованность ходатайства. В понедельник, удалившись в совещательную комнату, судья отклонил ходатайство гособвинителя.

от редакции

Должность прокурора однозначно предполагает, что её носитель обладает высокой профессиональной компетентностью.

Мы не будем ставить вопрос о профессиональной компетентности прокурора Каныбекова — это поставит под сомнение порядок назначения государственных служащих такого высокого ранга.

Мы не будем говорить, что прокурор Каныбеков не знает или не слышал о Присяге сотрудников органов прокуратуры Республики Казахстан, уверены – знает, просто не считает своим долгом ее исполнять.

Уверены, что и о существовании в Казахстане Конституции г-н прокурор тоже слышал, как и о том, что УПК еще никто не отменил.

Мы уверены, что прокурор Каныбеков знает, что Республика Казахстан как демократическое государство не признает средневековый принцип: «Закон существует не для того, чтобы ограничивать власть государства, а для того, чтобы служить ей».

Мы уверены, что Каныбеков даже знает, что Республика Казахстан как член ООН и ОБСЕ признает Руководящие принципы, касающиеся роли лиц, осуществляющих судебное преследование, принятые на Восьмом Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями 7 сентября 1990 года, согласно которым при выполнении своих обязанностей лица, осуществляющие судебное преследование:

- выполняют свои функции беспристрастно и избегают всякой дискриминации на основе политических убеждений, социального происхождения, расы, культуры, пола или любой другой дискриминации;

- защищают государственные интересы, действуют объективно, должным образом учитывают положение подозреваемого и жертвы и обращают внимание на все имеющие отношение к делу обстоятельства, независимо от того, выгодны или невыгодны они для подозреваемого.

Лица, осуществляющие судебное преследование, не возбуждают или не продолжают судебное преследование или делают все возможное для приостановления судебного разбирательства в тех случаях, когда беспристрастное расследование указывает на необоснованность обвинения.

Когда в распоряжение лиц, осуществляющих судебное преследование, поступают улики против подозреваемых, полученные, как это им известно или как они имеют разумные основания считать, с помощью незаконных методов, являющихся грубым нарушением прав человека подозреваемого, особенно связанных с применением пыток или жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания, или других нарушений прав человека, они отказываются от использования таких улик против любого лица, кроме тех, кто применял такие методы, или, соответственно, информируют суд и принимают все необходимые меры для обеспечения того, чтобы лица, ответственные за применение таких методов, привлекались к суду.

Мы просто говорим, что исходя из презумпции компетенции лиц, назначенных на государственные должности, такое поведение - это абсолютная дискредитация не только органов прокуратуры, но и Республики Казахстан.