Тенге рублевым курсом

• 

Подробности

8155

12.02.2015

Петр СВОИК, экономист, кандидат технических наук

Февраль, достать тенге плакать...

«В настоящее время сложилась кризисная ситуация с девальвационными ожиданиями бизнес-сообщества и населения. … Чисто с точки зрения финансовой целесообразности девальвация нужна немедленно, точнее, уже запоздала. В среднесрочном и долгосрочном плане это также необходимо по общеэкономическим причинам. В случае непринятия решения и поддер-жания фиксированного обменного курса тенге возникнет ряд последствий …» – это цитата из ставшего известным КазТАГ письма «наверх» руководителей и топ-менеджеров ряда крупных банков, обсужденного на их закрытом совещании 5 февраля в Алма-Ате.

Стуация издевательски парадоксальна: если банкиры сами просят обесценить собственные активы, значит, что называется, приехали!
А почему они просят перейти к «гибкому» обменному курсу, то есть девальвировать тенге? Потому что с тенговой ликвидностью в банках и так уже почти катастрофа – бегство в доллар стало повальным. А все потому, что доверие к национальной валюте, точнее, к обещаниям Национального банка и правительства не допустить «резких колебаний курса», уже сейчас подорвано, и уверенность в предстоящей неизбежной девальвации стала поистине всеобщей.
Выдержат ли такое давление сами власти?

Пока они всячески демонстрируют намерение выдержать – именно это было призвано подчеркнуть проведенное в среду, 11 февраля, в годовщину прошлогодней девальвации, расширенное заседание правительства во главе с президентом и с участием Нацбанка.
И это разумно, поскольку что может принести «долгожданная» девальвация, если власти не выдержат напора всеобщих ожиданий, а также уже и требований, и решатся на нее?
Примерно то же, что приносит ужасный конец вместо ужаса без конца. Реализация худших ожиданий дает, конечно, своеобразное облегчение, но хоронит теплящуюся надежду. Если казахские деньги сейчас «облегчить» вдогонку упавшему рублю (а за прошлый год российская валюта потеряла относительно нашей 48% стоимости), тенге окончательно потеряет функцию накопления и инвестирования, станет просто мест-ным платежным средством. В тенге будет выплачиваться зарплата, и ими можно будет расплачиваться в магазинах и на базарах. Но доверия к национальной валюте уже не будет, и нынешняя властная генерация точно восстановить его уже не сможет.
И утверждать это можно с уверенностью еще и потому, что даже тот относительный выигрыш, который принесет девальвация некоторым «игрокам» – сырьевым экспортерам, конкурентам российских товаропроизводителей и (может быть) банкам, сугубо кратковременный.
Дело в том, что работает не какое-то арифметическое значение курса, а только его изменение, и только на срок совершения торговых или финансовых операций, начатых при одном, а заканчивающихся при другом курсовом соотношении. Поэтому действительно создавшая много проблем казахстанской экономике прошлогодняя обвальная девальвация российского рубля – это уже заканчивающаяся история. Еще пару-тройку месяцев, когда цены в самой России подтянутся к обесцененному рублю, и торговый баланс Казахстана с Россией вернется ровно в то же (по-прежнему невыгодное нам) состояние, какое он имел до падения цен на нефть и санкций.
А в самой экономике Казахстана новая девальвация станет дежавю прошлогодней, только с еще более коротким плечом. Тогда эффект февральской девальвации был «съеден» уже к осени, после чего сразу нависли ожидания следующей девальвации. Ее оттягивание с тех пор обходится властям все дороже. Более того, для поддержки платежного баланса и, следовательно, курса тенге используются уже не только ЗВР Нацбанка, но и валютные резервы Национального фонда, которые – впервые за всю историю его существования – стали уже не накапливаться, а расходоваться.
Вот статистическая иллюстрация: если по отчетности за ноябрь сумма золотовалютных резервов НБ и запасов НФ традиционно еще росла и достигла величины $105,38 млрд, то по итогам декабря наступил «великий перелом» – накопления сократились до $102,48 млрд. А совсем свежие данные за январь показали очередную убыль – до $100,81 млрд.
То есть демонстративное «выдерживание характера» обходится Акорде очень недешево: за два последних месяца на поддержание платежного баланса и, соответственно, курса национальной валюты израсходовано $4,6 млрд. А если учесть, что за последние пять лет эти резервы, неизменно увеличиваясь от года к году и от месяца к месяцу, выросли на $50 млрд, то есть ежемесячным темпом по $830 млн, то поддержание курса тенге обошлось казне еще миллиарда на полтора дороже.
Такой вот «куда ни кинь, всюду клин»: держать курс – значит палить валютные резервы, идти на девальвацию – значит палить доверие к национальной валюте, к власти вообще, и всего-то ради нескольких месяцев кажущейся передышки…
Но безвыходных положений не бывает, и если ни удержание курса тенге, ни девальвация не дают выхода из тупика, значит, не эти значения курса завели в тупик.
А что тогда? С ответом на этот вопрос мы подробно разобрались в статье «Контрцикличное зацикливание...»(«Новая» – Казахстан», №1 от 06. 01. 2015). Это – принципиальное исчерпание экспортно-сырьевого цикла. У этого цикла было три источника пусть и однобокого, но все же развития: а) иностранные инвестиции; б) иностранные заимствования; в) крупно положительное сальдо сырьевого экспорта и товарного импорта. И все они «захлопнулись». Причем первые два по причинам, так сказать, чисто экономическим: вывоз доходов на иностранные инвестиции элементарно превысил поступление новых, то же произошло с накопленным внешним долгом – его обслуживание вымывает из Казахстана гораздо больше, чем привлекается новых займов. Зато падение мировых нефтяных цен, исключающее привычное извлечение сверхдоходов, – фактор уже не экономический, а политический. Точнее, геополитический – инструмент давления на Россию.
И вот здесь мы выходим на понимание глубинных причин кризиса, заложником которого стала, в частности, тупиковая проблема с курсом тенге. Казахстан, получив свой рукотворный кризис экономического развития, выстроенного на чужих инвестициях и чужих кредитах, заодно попал и под кризис геополитического переформатирования, выражающийся в войне на Украине и в антироссийских санкциях. И под этот геополитический кризис мы прямиком попали не только из-за падения мировых цен на нефть – а как часть Евразийского экономического союза.
Из-за него, если уж напрямую, все и началось: киевский Майдан, Крым, ДНР и ЛНР. А следовательно, никакая «контрцикличная» политика, как именуют свой план антикризисных действий правительство и Нацбанк, выхода из кризиса не обеспечит. Поскольку нынешний кризис – не цикличный, а системный, и закончится он не восстановлением прежнего привычного суверенно-сырьевого цикла, а становлением некоей новой посткризисной политико-экономической конфигурации в рамках ЕАЭС.
Относительно этой конфигурации много чего остается пока не проясненным и поливариантным, однако кое-что основополагающее пора бы уяснить уже сейчас. А именно: если ЕАЭС вообще состоится (а он – состоится!), то заведомо уже не на внешних, а на своих собственных источниках развития. Нет, не исключительно только на своих – разумеется, и экспорт сырья за пределы союза, и иностранные инвестиции тоже, безусловно, будут иметь место. Но базовое монетарное обеспечение будет внутрисоюзным и общесоюзным.
Попросту говоря, Евразийский экономический союз станет таковым не раньше, чем организует свою собственную объединенную денежную систему, обеспечивающую, в том числе, работающие на все государства-участники инвестиционный и кредитный процессы.
Да, ничего подобного сейчас нет, и рубль, остающийся «русским долларом», безнадежно проседает под санкциями и низкими нефтяными ценами. Но не зря на Руси извечно «чем хуже – тем лучше»: отказ от нынешнего либерал-монетаризма и переход к национальной кредитной эмиссии – лишь вопрос времени.
Поэтому, пусть и забегая вперед, сформулируем выводящий из тупика «третий путь» для национальной валюты Казахстана: не надо пытаться удерживать нынешний курс тенге относительно доллара, но и не надо опускать стоимость тенге в попытках догнать упавший рубль. Надо зафиксировать их нынешнее курсовое соотношение, причем навсегда. То есть вплоть до создания объединенной денежной системы ЕАЭС.
Да, на первый взгляд решение преждевременное. Рубль и сам еще «кувыркается» под санкциями, и гарантий, что он и дальше не улетит куда-нибудь под 100 – 150 за доллар, никаких нет. Но будем логичны: если уж вступили в Таможенный и Евразийский союзы (и даже их инициировали!), и если именно ЕАЭС есть первопричина разгорающегося противостояния России с Западом и злоключений рубля, то давайте кувыркаться вместе – быстрее закончится.
Прозвучавшие от НПП «Атамекен» предложения временно ограничить торговлю с Россией по отдельным товарам, восстановить какие-то таможенные барьеры – они от бессилия. Нельзя идти в будущее, глядя в него затылком. Пятиться назад перед возникшими на пути препятствиями – значит никогда не преодолеть пути. Наоборот – через бездорожье надо двигаться ускоренными шагами, и самый первоочередной из них – создание евразийского валютного пула.
И потом: если даже самое упорное удержание курса казахской валюты нашими властями все равно не восстановит доверия ни к ним, ни к тенге, а девальвация добьет и остатки такого доверия, то почему бы не переложить решение этой ни в каком варианте не решаемой Акордой проблемы на Кремль?
Все равно ведь сейчас все зациклено на Путине, так почему бы ему не ответить еще и за казахский тенге?
Опять-таки, каковы основные аргументы сторонников девальвации тенге? Их два: это поможет восстановить паритет конкурентоспособности казахстанских и российских производителей, и это повысит общую конкурентоспособность казахстанских товаров на других мировых рынках.
Ну, так фиксация курса тенге к рублю как раз и решает обе эти задачи вместе. На лишенном таможенных границ российско-казахстанском рынке конкуренция национальных производителей (равно как и приграничный покупательский ажиотаж) вообще очищается от такого фактора, как разность валютных курсов. А что касается рынков третьих стран, то (будьте спокойны!) более чем вероятное в ближайшем будущем дальнейшее ослабление рубля увлечет за собой и тенге – к радости наших производителей.
Что же касается огорчения казахстанских потребителей, вовлекаемых в таком варианте во все множащиеся в России социально-экономические проблемы, то не надо обманываться – мы все равно в том же самом процессе, просто с временным лагом. Причем запаса спокойного времени и у нас все меньше, что накалившаяся атмосфера девальвационных ожиданий как раз и показывает.
И вообще, лучше уж действительно ужасный конец, чем ужас без конца. Тем более что прикрепление тенге к рублю станет не просто концом и так уже исчерпанной экспортно-сырьевой и фактически колониальной монетарной модели, но и началом действительно суверенного совместного развития в рамках ЕАЭС.