Петр СВОИК: «СССР и ЕАЭС — это тоже Орда»

• 

Подробности

9393

12.03.2015

Толгын НУРСЕИТОВА, КазТАГ

Где-то по Украине будет проведена новая граница между Европой и Евразийским союзом

Нурсултан Назарбаев – ключевой участник евразийской интеграции. Евразией невозможно управлять извне, и Евразия не то место, где можно долго и бессовестно выкачивать природные и финансовые ресурсы, поддерживать режим внешней колониальной эксплуатации. Майдан, который сверг Януковича, переход Крыма к России, война на юго-востоке Украины, санкции и падение нефтяных цен вместе с рублем – это все реакция на образование Евразийского союза, сообщил в эксклюзивном интервью КазТАГ известный казахстанский общественный деятель Петр Своик.

– Петр Владимирович, в чем кроются причины нынешнего кризисного положения?

– Президент сказал, что в Казахстане кризиса нет, кризис имеет внешние причины. Однако экономика Казахстана вся внешне ориентирована, поэтому это и причины внутреннего кризиса в Казахстане. Попробуем перечислить, в чем же состоит этот кризис. Экспортно-сырьевая модель, которая была сформирована в Казахстане еще лет 20 назад, пусть и односторонне, но все же хорошо показала себя с 2000-х годов вплоть до кризиса 2007 – 2008 годов и имела три источника развития.

Первый – превышение экспортно-сырьевой выручки над затратами на импорт. Второй – иностранные инвестиции, которые достаточно мощно заходили в страну. Третий – иностранные заимствования, на которых строился внутренний кредитный процесс, почему кредит в Казахстане и стоит где-то от 15%. Из этих 15% только процентов пять остаются местному банку, остальные десять уходят за границу, поскольку все это основано на внешних заимствованиях.

Так вот, о причинах нынешнего кризисного положения. Экспортно-сырьевая выручка существенно сократилась из-за падения цен на нефть, да и на черные и цветные металлы тоже. Приток иностранных инвестиций уменьшился и сам по себе, и, что самое неприятное, вывоз доходов на ранее сделанные иностранные инвестиции арифметически, еще даже до украинских событий и российских санкций, стал больше, чем приток новых инвестиций. То есть этот источник пошел в минус. И самая неприятная ситуация – с внешними заимствованиями. Они тоже не просто сокращаются, но и обслуживание накопленного внешнего долга выносит из страны двукратно больше денег, чем дает его наращивание.

В этом смысле экономическая модель не просто в кризисе – она фактически исчерпала себя. Если даже цены на нефть вдруг каким-то чудом взметнутся вверх, то все равно это в лучшем случае поддержит цикл, но никак не вернет его в те замечательные времена.

– Намекаете, что нужно менять модель экономического развития?

– Совершенно верно, для этого и нужен Евразийский союз. Но хотя мы уже находимся в ЕАЭС (Евразийском экономическом союзе – КазТАГ) и должны реагировать на его реалии, правительство пока пытается зацепиться за старое и поддерживать прежнюю экономическую модель уже собственными «жировыми» запасами под названием Национальный фонд. Коль скоро перечисленные нами источники внешнего развития заканчиваются, то в качестве единственного (не считая девальвации тенге) поддерживающего источника остается использование запасов Нацфонда.

Почему вопрос девальвации так остро назрел, и все ее ждут? Потому что есть только два пути – либо массированно завозить валюту из Нацфонда, поддерживая курс тенге, либо девальвировать ее. И то и другое – временное решение. Поэтому, к сожалению, приходится констатировать, что обещание Нацбанка уйти от долларизации экономики и восстановить здоровье банков – мало осуществимо, потому что, повторяю, экономический цикл заканчивается, балансы проседают в минусовую сторону.

Что же такое «евразийская интеграция» и почему президент Нурсултан Назарбаев совершенно правильно, на мой взгляд, стал не просто участником этой интеграции, а ключевым участником?

Если смотреть в корень, то и Майдан, который сверг Януковича, и переход Крыма к России, и война на юго-востоке Украины, и санкции, и падение нефтяных цен вместе с рублем – это все реакция на образование Евразийского союза.

Все это закончится не раньше, чем где-то по Украине будет проведена новая граница между Европой и Евразийским союзом. Где она пройдет, можно только гадать, но понятно, что не по сегодняшней линии соприкосновения, то есть там события только разворачиваются. Евразия как продолжение Европы, ее органическая часть. Но, тем не менее, Евразия никогда не была копией Европы.

– Почему?

– По вполне объективным историческим, природно-климатическим показателям. Европа гораздо более плодородна и способна содержать на одной единице площади в десятки раз больше населения, чем это возможно в Евразии.

А в Евразии на единице площади могут кормиться в десятки раз меньше людей, пространства же в десятки и сотни раз больше.

В свое время Чингисхан военно-деспотическим методом образовал здесь громадную империю, выстроил вертикаль и задал большой исторический тренд. Потом эту функцию централизации осуществляла Золотая Орда. А с изобретением пороха эта же функция перешла к Московскому княжеству, затем царству, и Москва в этом смысле была полным историческим, культурным, экономическим, политическим и ментальным, если хотите, восприемником Орды. Москва – это тоже Орда. И когда это превратилось в Российскую империю, это тоже была Орда. И СССР во многом тоже был Ордой. И то, что сейчас восстанавливается под названиями Таможенного и Евразийского союзов, – это то же самое ордынское строение, оно исторически логично.

Время от времени такая конструкция давала сбои вплоть до полного развала, поскольку устройство персонализированного, централизованного, подчас военно-деспотического управления, мягко говоря, не оптимально. Так произошло после Ивана Грозного, когда началась великая смута, и Европа зашла в Московское царство. Ведь Москвой владели и правили не просто поляки. В составе польского войска были многие народы, включая те, чьи потомки образовали современное население Украины. Они тоже были частью той европейской оккупации, которую потом, благодаря Минину и Пожарскому, отбросили назад. То смутное время закончилось не просто восстановлением привычной евразийской самостийности, но и, уже в формате царствования Романовых, разрастанием империи до прямого вхождения в Европу.

Следующая великая евразийская катастрофа случилась в 1917 году, причем развалившаяся романовская империя, мировая война и другие внешние обстоятельства были лишь стимулирующими факторами. И опять Европа (уже с Америкой) попыталась как-то упорядочить Евразию: на Дальнем Востоке высадились японцы, в Архангельске – американцы с англичанами, в Одессе – французы. Эпоха той евразийской смуты, гражданской войны и разрухи закончилась в форме тоталитарного СССР, за три десятка лет поднявшегося до мировой супердержавы.

А в 1991 году СССР развалился сам, опять под действием внутренних причин, которым внешние усилия и обстоятельства лишь способствовали. Причем развалился уже не катастрофически, а капитулянтски – через добровольное погружение самой КПСС в западную идеологическую и экономическую парадигму. Но поскольку это не часть Европы, а Евразия, то погружение произошло олигархическим, феодальным и, скажем так, не совсем справедливым способом. Евразийское пространство, разделившись на некие отдельные суверены, много чем напиталось и имело определенный политический и экономический прогресс, но в результате мы, по большому счету, оказались сырьевыми, товарными и монетарными, а если прямым текстом говорить, то колониальными придатками развитого Запада.

 – Каковы, на Ваш взгляд, экономические проблемы, связанные с евразийской интеграцией?

– Они чрезвычайно сложны, и я бы даже сказал – драматичны. Дело в том внешне ориентированном виде, в котором состоялась наша экономика, – для нас Россия, как это ни горько, ни обидно, ни опасно звучит, самый невыгодный партнер. У нас просто замечательный торговый баланс с Европой, потому что мы большую часть всего сырьевого экспорта направляем туда, а хоть и качественных, но дорогих европейских товаров покупаем относительно мало. Громадный торговый профицит, который мы имеем с Европой, выручает нас, для нашей экономики Европа – палочка-выручалочка.

У нас более или менее сбалансированный торговый оборот с Китаем. А с Россией у нас полная беда. Туда мы поставляем весьма немного сырьевой продукции, а получаем достаточно много, больше трети всего товарного импорта.

Мы и тогда были в крайне невыгодном положении в торговле с Россией, а сейчас падение рубля просто расковыряло, обострило эту старую болячку. Девальвация рубля стала солью, которую посыпали на старую рану. Поэтому евразийский вызов, который для нас исторически объективен, должен быть реализован в форме совместного развития. Но движение вперед требует очень серьезного изменения экономической парадигмы. Надеяться, что в рамках экспортно-сырьевой модели можно будет как-то поправить экономический диспаритет с Россией, наивно. Дело даже не в том, что нынешняя правительственная команда в этом смысле совершенно бесплодна, а в том, что должно быть целенаправленное государственное планирование, инвестирование и кредитование экономических структур, которые бы выправили дисбаланс экономических отношений с Россией.

Причем это должно делаться в кооперативном исполнении. То есть надо согласовывать общие решения по повышению производственного потенциала Казахстана с Россией, который бы работал на общий рынок.

И последнее. Когда наша нынешняя экспортно-сырьевая модель, как и российская, еще только формировалась, тогда монетарные власти и Казахстана, и России сознательно, хотя не очень умно, отказались от национальной денежной эмиссии и построили весь инвестиционный и кредитный процесс на иностранной основе. Так вот, сейчас очень многие беды, которые испытывают тенге и рубль, связаны с отсутствием этой самой национальной монетарной базы, которая должна появиться либо по отдельности в Казахстане и в России, либо, и желательно, стать совместной. Нужна такая деятельность Нацбанка Казахстана и Центробанка России, которая бы обеспечивала кредитно-инвестиционный процесс под 2-3%, максимум под 4%, а не безумные 15 – 20% годовых, как сейчас.