Новая Газета Казахстан - «Кризис — болезнь, которая лечится очень горькими пилюлями»

«Кризис — болезнь, которая лечится очень горькими пилюлями»

Подробности: 3007; 18.02.2016; Вячеслав ПОЛОВИНКО, специально для «Новой» — Казахстан»

Казахстанская экономика глазами российских ученых

Специалисты Высшей школы экономики (Москва) подготовили доклад-обзор, посвященный экономическому состоянию трех стран: Казахстана, Белоруссии и Украины. Согласно данным исследователей, прошедший год оказался для Казахстана одним из худших по падению национальной валюты. Рост ВВП замедлился (правда, всего до 1,2%), а годовая инфляция при этом задержалась на уровне 14%. Последнее, указывают специалисты ВШЭ, скорее, плюс: могло быть и больше, но власти контролировали цены на некоторые категории продуктов.

В то же время исследователи отмечают, что, несмотря на необходимость антикризисных мер, Казахстан пока пребывает в благодушном настроении. Меры поддержки отдельных секторов есть, но они далеко не такие масштабные, как во время предыдущего кризиса 2009 года. Но, добавляют исследователи, что-то у властей зреет, поскольку досрочные выборы нужны для старта крайне непопулярных мер в экономике.
Тем не менее, в 2016 году специалисты ВШЭ предрекают Казахстану дополнительные проблемы из-за излишнего оптимизма правительства и дальнейшего давления внешних факторов на тенге. Содержание доклада корреспондент «Новой» – Казахстан» обсудил с одним из его авторов – старшим научным сотрудником Института «Центр развития» ВШЭ Сергеем ПУХОВЫМ.

– Те результаты в экономике, с которыми Казахстан пришел к концу 2015 года, например, падение курса тенге в два раза – неизбежность, или такое развитие событий можно было предотвратить?
– Предотвратить – нет. На курс влияет большое количество факторов, и многие из них – внешние. Сейчас тенге фактически сравнялся по уровню падения с российским рублем, и его курс зависит от цены на нефть и состояния экономики стран СНГ. Наши экономики одинаково зависимы от внешних факторов. Поэтому и адаптация к условиям похожа. Только в России она идет через волатильность рубля, а в Казахстане – через шоковые девальвации. Правда, в конце концов, и у вас поняли, что нужен свободный курс, и сейчас тенге по факту колеблется вместе с рублем.
– То есть шоковые девальвации были минусом для экономики? Или просто одним из неудавшихся методов?
– (Задумывается.) Для кого-то это благо, для кого-то – минус. Все зависит от структуры экономики и уровня ее развития. Для Казахстана резкие колебания курса валюты выступают в роли амортизатора внешних шоков. Экспортеры от резких скачков курсов, скорее, выигрывают, но, с другой стороны, это удар по импортерам и по населению. Такой амортизатор, как плавающий курс валюты, безусловно, нужен, но вот к свободному плаванию, конечно, есть вопросы.
– В докладе говорится, что годовая инфляция в Казахстане составила 14% – в том числе за счет того, что контролировались цены на продукты. Написано, что это меньше ожидаемого – но все равно как-то много.
– Вообще, когда курс валюты скачет в большом диапазоне, а инфляция остается стабильной – это идеальный вариант. Но проблема наших стран в том, что если цены вырастают, они потом не снижаются, даже при укреплении валюты. Мы вообще при сборе материалов для доклада не думали, что у вас будет такая большая инфляция – не учли масштаб девальвации. Мы предполагали, что власти Казахстана будут удерживать либо девальвацию, либо цены. В итоге, как мы понимаем, не получилось ни то, ни другое.
– В тексте исследования, помимо прочего, утверждается: никаких масштабных программ поддержки, подобных тем, что были в 2009 году, государство не планирует. Есть только антикризисная «подушка» – 225 млрд тенге. Но вот на днях Нурсултан Назарбаев приказал инвестировать на разные антикризисные проекты почти 1,5 трлн тенге из пенсионного фонда. Насколько такое решение рискованно? Не уйдут ли эти средства с учетом специфики экономической политики Казахстана в песок?
– Вам, наверное, виднее. Мы занимаемся моделированием процессов. Я думаю, что никто не знает, чем все закончится. Многое зависит от того, во что будут влиты эти инвестиции. Риски связаны, в первую очередь, с тем, будут ли деньги направлены на проекты, которые дадут достаточно быструю отдачу стране в виде дополнительных налогов и роста экономики, или нет.
– Еще в докладе говорится, что для сохранения резервов – золотовалютных и нефтяных – власти Казахстана запускают новый виток приватизации. Вы не рассматривали вариант, при котором ее причина может быть в том, чтобы отдать «своим» лакомые активы?
– Понимаете, в чем тут дело. Допустим, вы – держатель активов. Вы, конечно, можете раздать их нужным людям, но сейчас у вас ситуация, когда вам нужно, грубо говоря, отдавать долги. Поэтому раздать – это крайне неэффективный метод.
Кроме того, вам наверняка хочется продать активы подороже, а в нынешней экономической ситуации подороже у вас никто не купит. Я думаю, что приватизация в Казахстане будет проходить по более или менее рыночным правилам. Нюанс лишь в том, будет ли спрос на завышенные предложения по активам.
– Тогда посмотрим на ситуацию по-другому. Приватизация – она от безысходности? В списке приватизируемых объектов есть и активы в стратегических отраслях.
– Мне кажется, контрольный пакет или так называемая «золотая акция» в этих отраслях все равно будут находиться в руках правительства. В какой-то мере это все действительно продажа от безысходности. С другой стороны, можно откладывать приватизацию до лучших времен, но кто знает, когда они будут.
– У вас есть такой замечательный абзац в обзоре, из которого следует, что утвержденный бюджет пока не соответствует мерам, необходимым в случае ухудшения обстановки в Казахстане. Правильна ли трактовка, что после досрочных парламентских выборов последуют непопулярные меры вроде секвестра бюджета и сокращения социальных статей расходов?
– В принципе все верно. Нужен мандат доверия на непопулярные решения. Кризис – болезнь, которая лечится очень горькими пилюлями. И тут не принципиально, какой именно состав правительства будет – старый или молодой. Важно, чтобы было взаимопонимание и доверие между правительством и народом.
– Исходя из тех данных, которые вы собрали, есть ли у казахстанской власти хоть какая-то стратегия выхода из кризиса и сценарий дальнейшего развития?
– Я считаю, что долгосрочная стратегия у Казахстана есть, она достаточно интересная, и многие российские эксперты ее хвалили. Но понимаете… и у нас в России были идеи типа «Программы-2020». Вроде бы правильные и хорошо написанные, но постоянно возникают какие-то препоны, и реализация программ хромает.
В условиях кризиса приходится думать не о том, что будет через 10 лет, а о том, как избежать негативных последствий сейчас. Необходимо предотвратить расползание кризиса. С учетом того, что в прошлом году был рост 1,2% ВВП, а в этом, исходя из цен на нефть, он планируется еще меньше, актуализируются, скорее, разговоры о рецессии, а не о развитии.
У нас в России, например, от общих фраз переходят к обсуждению каких-то сумм антикризисной поддержки. Но вообще цифры должны быть сопоставимы по масштабам с поддержкой в 2008 – 2009 годах. Иными словами, речь должна идти о сумме, эквивалентной 3-5% ВВП. Если будут выделяться меньшие деньги, тогда есть реальная опасность вовремя не потушить острые очаги кризиса.