Телевизор всех победил? Нет, все сложнее

• 

Подробности

1603

10.04.2022

Алексей ЛЕВИНСОН, специально для «Новой газеты. Европа»

Что означает последний опрос Левады-центра, согласно которому 80% россиян поддерживает президента Путина

Примерно месяц спустя после начала «спецоперации» в Украине Левада-центр (признан в России иноагентом) провел опрос, в том числе, по этой теме. Месяц — достаточный срок, чтобы в обществе сформировалось отношение к тому или иному событию, объекту, субъекту.

И в Левада-центре, и в публике многие ждали результатов этого опроса с волнением. Одни верили, что предпринятые российским руководством шаги и вызванные ими последствия возбудят недовольство в народе и тогда одобрение президента резко упадет. Другие, напротив, думали, что эти шаги будут поддержаны в обществе и тогда одобрение возрастет.

Для второго мнения были основания: в 2008 году короткая войсковая операция по «принуждению к миру» в Грузии привела к подъему одобрения деятельности В. В. Путина (на тот момент не президента и не главнокомандующего) до уровня в 88%. В 2014 году присоединение Крыма — с участием российских военных, но без кровопролития — подняло это показатель до тех же 88%. В обоих случаях негативная реакция мирового сообщества лишь подстегивала российскую публику укрепляться в сознании своей правоты. А санкции не казались ни серьезным ущербом, ни наказанием за содеянное: мы поступили так, как только великая держава может позволить себе поступать, точнее, как только великой державе позволено поступать; реакция Запада, хоть и негативная, но, по сути, бессильная, это признание нашего величия.

В этот раз акция не получилась ни быстрой, ни бескровной. Это понимают все, даже те, кто не слушает никого, кроме голосов из своего телевизора. В этот раз широко распространились панические ожидания голодных времен, экономической блокады.

Поэтому у тех, кто считал — в духе советского марксизма-ленинизма — что бытие определяет сознание, что холодильник сильнее телевизора, появилась надежда, что не будет на этот раз, как тогда.

Но все-таки вышло, как тогда. И тогда, в 2014, и теперь был взлет не одних лишь показателей одобрения и операции, и ее главнокомандующего. (А они теперь быстро приближаются к той высоте: поддержка спецоперации — 81% одобрение деятельности Путина — 83%, на 12 пунктов больше, чем в феврале). Распространилось, как и тогда, особенного рода благодушие. Удостоились необычно высокого одобрения и правительство, и его премьер. И даже Госдума, вечно пребывающая в «минусах», выходила тогда и вышла нынче в «плюс» по одобрению ее деятельности. Виды на будущее собственной семьи, еще недавно весьма невеселые, как тогда окрасились у наших респондентов оптимизмом.

Вниманию политиков: абсолютное большинство россиян (55%, а среди наиболее верных путинцев — 64%), нынче выразили убеждение, что Россию ожидает «улучшение политической жизни», и не когда-нибудь, а «в ближайшие месяцы». Их нельзя разочаровать. Ждут именно политического улучшения (экономического не ждут). Придется его как-то создавать, если не в реале, то в виртуале.

А тем, кто охнул, узнав про вышеупомянутые восемьдесят с лишним процентов, кто решил, в свою очередь, что телевизор всех победил и всё человеческое в людях переформатировал, скажем: нет, все сложнее. Постараемся объяснить.

Вот мы задавали россиянам вопрос: какие чувства вызывают у вас военные действия России на Украине? Затруднились ответить совсем немногие — 2%. Заявили, что не испытали «никаких особых чувств», 8% опрошенных. То есть, люди готовы ответить. Респондентам был предложен набор из дюжины слов, описывающих разные чувства. Слова представляли четыре типа чувств: политически окрашенные позитивные переживания (гордость за Россию), политически окрашенные негативные переживания (гнев, возмущение, стыд), внеполитические позитивные чувства (удовлетворение, радость, воодушевление), внеполитические негативные чувства (тревога, ужас, шок).

Надо иметь в виду, что респонденты могли выбрать несколько ответов, поэтому их общая сумма больше 100%. В связи с этим приводимые ниже числа выражают не количество людей, давших тот или иной ответ, а долю ответов того или иного рода от их общего числа. Это соотношение мнений, существующих в данном социуме.

Если смотреть на пропорцию отрицательных и положительных чувств, то их практически поровну: 51% и 49%. Но внутри каждой из этих половин совершенно разное устройство. Среди позитивных переживаний главенствующее место (40% содержательных ответов) занимает «гордость за Россию». Это политически вполне определенный ответ. А просто «радость, воодушевление» — это всего 11%.

В другой половине соотношение обратное. Политически определенных ответов — «гнев, возмущение, стыд» — 10% (от числа содержательных ответов), остальные 39% — это сообщения о тревоге, страхе, состоянии шока. Понятно, что чувство стыда и чувство ужаса могут соседствовать и в индивидуальной, и в коллективной душе, что даже гордость может сочетаться с тревогой.

Из этих подсчетов стоит сделать вывод, что поддержка, которую оказывает российская публика действиям армии и ее командования, существует пополам с большой тревогой.

Как было сказано выше, более 80% россиян одобрили деятельность Путина. Не удивительно, что среди них повышенное число испытывающих гордость за Россию в нынешней ситуации. Но и среди ответов этих людей множество сообщений о чувстве страха и других негативных переживаниях. Их всего лишь на треть меньше, чем ответов о радости и гордости.

По-разному восприняли события в среде молодежи и среде пожилых. Меж людей моложе 35 лет преобладают негативные чувства. Среди самых молодых о них сообщают вдвое чаще, чем о позитивных. Здесь абсолютный минимум ответов о гордости (33%), их меньше, чем о тревоге страхе, ужасе (37%).

Среди людей среднего возраста видим некоторое преобладание ответов о позитивных эмоциях. Но выше всего оно в самых старших возрастных группах. Вот категория 65+. Здесь поддержка действий ВС России на Украине, как и одобрение деятельности В. В. Путина — это рекордные 90%. Примечательно, что, хотя, в этой возрастной категории резкое преобладание пожилых женщин, о страхе и тревоге они сообщают реже, чем остальные, и вообще ситуация с военными действиями наших на чужой земле в этой среде породила больше позитива, чем негатива.

Не правда ли, эта картина более сложная, чем представляется многим, ознакомившимся только с сенсационными показателями одобрения акции и ее организатора? Между тем, исследование позволяет еще глубже заглянуть в структуры массового сознания.

Известно, что в ряде городов имели место акции протеста против спецоперации на Украине. В том же опросе мы спросили россиян, что, по их мнению, побудило людей выйти с этими протестами. Затруднились или не захотели отвечать 15%, а остальные активно выбирали из предложенных пяти вариантов ответа. (Здесь тоже люди могли выбрать их больше одного, поэтому приводимые ниже распределения и здесь говорят не о количестве отвечавших, а о популярности тех или иных мнений).

Сразу скажем, что самым частым был ответ, подсказанный пропагандой, которая стремилась дискредитировать все протесты. 32% всех ответов представлял вариант «Многие приходят, потому что им за это заплатили». Возраст, как и в уже рассмотренных случаях, сильно сказался на структуре ответов. У молодых людей, из чьей среды основная масса протестовавших, ответ о подкупе на предпоследнем месте. А у старших, любящих порицать «современную молодежь», он на первом. Ответ удобен тем, что объявляет протест фиктивным и одновременно указывает на наличие неких тайных сил, которые подкупами пытаются подорвать наш строй. Также он полностью разводит человека, выбирающего такой ответ, с протестующими, ставит их, польстившихся на корысть, морально ниже его. Для демонстрации себе и другим своей лояльности властям такой ответ идеально подходит.

Примерно такую же функцию исполняет ответ «многие приходят за компанию, из интереса, любопытства» (Его выбирали в 15% случаев).

Но вот другие ответы о том, что, по мнению опрошенных, побуждало каких-то людей выходить с протестами. Лица моложе 35 лет чаще всего выбирали такой резон, как «возмущение военной операцией в Украине». Обратим внимание: когда людей в возрасте 18-24 года спрашивали об их собственных реакциях на спецоперацию, о «возмущении» заявили 7%, а вот в качестве мотива протестующих (с кем они себя могут ассоциировать) «возмущение» назвали 42% или в 6 раз чаще. И в более старшей группе (24-34 года) ответы о собственном возмущении составляли 10%, но о возмущении протестующих — 36%. Возмущение этой операцией как причина для протеста, оказывается, понятно и людям еще более старшего возраста. Среди респондентов в возрасте от 35 лет и старше этот мотив на втором месте из пяти.

Словом, во всех группах «возмущение» называют в два-четыре раза чаще, чем в ответах о собственных чувствах. Даже в среде людей, заявляющих об одобрении деятельности Путина на посту президента, а значит и главнокомандующего этой операции, ответ о возмущении ею как мотиве протеста стоит на втором месте по частоте.

Мы делаем такой вывод: понимание того, что происходящее в принципе должно вызывать возмущение, распространено достаточно широко. Но гораздо меньше готовности позволить самим себе возмущаться и тем более выражать возмущение.

Похоже, что здесь проявляют себя две достаточно распространенные черты современного российского общества. Одна выражается известной формулой: у нас «все всё понимают». Ведь если на улицу выходит человек с пустым листом бумаги в руках, правоохранители не хуже, чем граждане, к которым хотел обратиться этот человек, понимают, что он имел в виду сказать. (И реагируют соответственно). Вторая черта выражается формулой: «Не мое дело». За этим стоит стремление делегировать свои гражданские права и полномочия другим: пусть политикой занимаются политики, управлением – управленцы, протестом — протестующие.

В заключение о том, что в марте 2022, как и в марте 2014, нам с повышенной частотой задают вопрос: а можно ли в такие времена верить вашим данным? (И с повышенной частотой сами дают ответ: нельзя). Специальная проверка показала: происходящее пока не отразилось на формальных характеристиках опроса. А то, что массовое сознание находится в необычном для себя состоянии, что на поверхности одно, а в глубине иное, мы и постарались показать.