Цели и прицелы

  • Печать
Подробности
1298
24.02.2023
Андрей ЛИПСКИЙ, «Новая газета»

Специальной военной операции на Украине год. Что удалось тем, кто все это затеял?

 


Ответ крайне затруднен — уже потому, что слишком много различных объяснений целей было предложено стране и миру. То ли их точное формулирование может как-то помешать успеху СВО и надо запутать врага, то ли рулящие и особенно «озвучивающие» сами до конца их не понимают, то ли эти цели по ходу операции меняются, подстраиваясь к меняющейся ситуации.

Вот основные объяснения необходимости СВО, которые предлагались официальными лицами РФ в течение последнего года:

  • «защитить людей, которые восемь лет подвергаются геноциду со стороны киевского режима» (подразумеваются жители «ЛДНР»); для этого осуществить «демилитаризацию и денацификацию режима» (Путин);
  • «чтобы украинцы сами могли определить свое будущее» (добавляет Лавров);
  • «защита людей, которые считают себя частью русского народа и культуры» (Путин);
  • «защитить РФ от военной угрозы стран Запада, которые пытаются использовать украинский народ в борьбе против нашей страны» (Шойгу);
  • «привлечь нынешних деятелей, марионеточный режим к ответственности за совершенные в течение этих лет преступления против мирных жителей, в том числе граждан Российской Федерации» (Захарова);
  • «на Украине, как и на любой другой территории, граничащей с Россией, не должно быть источников угрозы для РФ, а также притеснений русского населения» (Лавров);
  • «положить конец… курсу на полное доминирование США и остальных западных стран на международной арене» (он же);
  • «функционирование на ее (Украины) территории биолабораторий, задействованных в военно-биологической программе США, а также заявленные киевскими властями планы по созданию ядерного оружия и вступлению в НАТО создавали существенные угрозы безопасности не только России, но и всего мира» — потому, а также для гарантирования нейтрального статуса Украины нужна была СВО (Патрушев).

Совсем свежие заявления — выступления Путина перед ветеранами войны и блокадниками 18 января и в университетском кластере «Ломоносов» в Татьянин день. Ветеранам он заявил, что СВО была нужна для «прекращения полномасштабных боевых действий, которые идут на востоке Украины с 2014 года», а студентам в качестве цели СВО, наряду с защитой «людей Донбасса», назвал «защиту самой России от тех угроз, которые пытаются создать на прилегающих к нам наших же исторических территориях».

Всевозможные аналитики и комментаторы расширяют этот круг версий, упоминая такие цели, как «смена власти в Киеве», «создание сухопутного коридора из России в Крым, а может, вплоть до Приднестровья», необходимость «отрезать Украину от всех выходов к морю» и даже «изменить мировой порядок».

После отсева чисто пиарных (типа суда над киевскими «марионетками») и совсем невнятных (типа «борьбы с шайтанами») целей СВО в конечном итоге доминируют все-таки соображения безопасности и предотвращения внешних угроз (реальных или мифических) для РФ. А также безопасности и исключения дискриминации русскоязычных жителей Украины, которые, по выражению министра Лаврова, «хотят сохранить свой язык, культуру, традиции, хотят воспитывать в этих традициях своих детей». Защита русскоязычных людей, а также нововключенных в состав России территорий вмонтирована в широкое понимание российской безопасности.

Это подкрепляется и господствующими тезисами госпропаганды: «если бы мы не начали, Украина обязательно начала бы первой — мы предотвратили силовой захват Донбасса»; «своих не сдаем»; «против нас ведут прокси-войну США и НАТО руками украинцев» (всё в соответствии с программными утверждениями президента) и т.п.

Тема безопасности в качестве главной вытекает и из повестки дня прошлогодних весенних стамбульских переговоров делегаций РФ и Украины, где обсуждались, в частности, внеблоковый (то есть вненатовский) и неядерный статусы Украины.

Это следует и из содержания инициированного РФ еще осенью 2021 года диалога с США и НАТО по вопросам безопасности, в котором Россия, как известно, требовала от западных «партнеров» среди прочего поставить заслон вступлению в НАТО Украины. Угрожая в противном случае «военно-техническими мерами», содержание и масштаб которых стал понятен 24 февраля 2022 года. Это было не только отражением глубокого неприятия Россией расширения НАТО на восток в целом — за счет бывших членов Организации Варшавского договора и бывших республик СССР (начиная со вступления в Альянс Польши, Чехии и Венгрии в 1999 году), но и опасениями, что конкретно у Украины в составе НАТО появится искушение и возможность втянуть весь блок в военные действия против России за утраченные территории, начав их отвоевывать.

Что же стало с безопасностью России спустя почти год после начала спецоперации?

1.

Украина, хоть и не член НАТО, но постепенно и по возрастающей получает от стран Альянса почти все, что от них требует, кроме непосредственного участия в военных действиях их вооруженных сил. Это и все более серьезные и тяжелые воору­жения, и обеспечение разведданными, и разнообразный военный инструктаж, не говоря уж о беспрецедентной политической поддержке. Не исключено, что тяжелыми «Абрамсами» и «Леопардами», о поставке которых только что договорились, дело не ограничится. При этом Украина выдвигает военной целью, которую считает условием мирных переговоров с Москвой, как минимум возвращение к положению до 24 февраля, ставя одновременно и задачу возвращения Крыма, а также донбасских территорий, зафиксированных в Минских соглашениях как ОРДЛО («Отдельные районы Донецкой и Луганской областей»). Страны Запада ее поддерживают как минимум в вопросе возвращения на позиции до 24 февраля 2022 года.

Таким образом, получается, что

СВО на данном этапе не столько пресекла натовские планы Украины, сколько, наоборот, запустила процесс своеобразного «усеченного участия» Украины в НАТО —

с совпадающими военно-политическими целями, с неотмененными бухарестскими (на саммите НАТО 2008 года) обещаниями о будущем членстве, с военно-технической и политической поддержкой, но без формального членства, без включения в дело известной 5-й статьи Вашингтонского договора о взаимной военной поддержке членов Альянса.

При этом трудно представить, чтобы после вероятного завершения горячей стадии конфликта Украина отказалась от перспективы последующего вступления в НАТО. Даже до СВО, когда еще проводились социологические опросы, большинство населения Украины уже высказывалось за это. Непонятно, чьи и какие гарантии безопасности могут после всего случив­шегося развернуть эти настроения в обратную сторону.

2.

Мало оптимистичного и в отношениях РФ собственно с Альянсом. Как известно, после событий 2014 года были свернуты все программы военного сотрудничества России и НАТО, наша страна из «партнера» превратилась в противника, который, в свою очередь, открыто стал считать противником блок НАТО. Мало того, постепенно начался процесс укрепления натовских структур, ориентированных на восточный фланг.

Напомним несколько фактов и цифр.

На саммите НАТО в Варшаве еще в июле 2016 года как ответ на «российскую угрозу» было решено развернуть в Польше и странах Балтии четыре многонациональные боевые группы усиленного передового присутствия размером в батальон. Группу в Эстонии возглавила Великобритания, в Латвии — Канада, в Литве — Германия, в Польше возглавили США. Развертывание этих батальонов завершилось в июне 2017 года.

Их состав немногочислен, несколько тысяч человек, но их в общем-то символическое присутствие в озабоченных российской угрозой странах должно означать, что

в случае гипотетической атаки на военнослужащих из различных стран Альянса, входящих в состав этих батальонов, немедленно сработает 5-я статья Вашингтонского договора о коллективном военном ответе НАТО.

После начала СВО на экстренном саммите в Брюсселе 24 марта 2022 года были одобрены еще четыре многонациональные боевые группы в Восточной Европе: в Словакии во главе с Чехией, в Румынии во главе с Францией и в Венгрии и Болгарии во главе с самими этими странами.

А уже на саммите НАТО в Мадриде в конце июня 2022 года было решено нарастить развернутые на восточном фланге многонациональные боевые группы «до подразделений уровня бригады там, где и когда возникнет необходимость, на основе убедительных быстро доступных подкреплений, заблаговременно размещенной техники и усовершенствованной системы командования и управления» (так в документе НАТО по итогам саммита). Предполагается, что первые многонациональные бригады появятся в прибалтийских странах.

Саммит в Мадриде одобрил также «Новую модель сил НАТО», в соответствии с которой численность NRF (NATO Response Force — Силы реагирования НАТО) увеличится до 300 тысяч человек. Силы 1-го уровня (100 тыс. чел.) с готовностью к развертыванию в срок до 10 дней (раньше было 40 тыс. с развертыванием до 15 дней), а также силы 2-го уровня (200 тыс. чел.) с готовностью к развертыванию в срок от 10 до 30 дней (раньше сил 2-го уровня не было вовсе). Кроме того, будут и силы 3-го уровня (не менее 500 тыс. военнослужащих) с готовностью к развертыванию в срок от 30 до 180 дней.

По программе MAWI (Multinational Am­mu­nition Warehousing Initiative — «Много­национальная инициатива по хранению боеприпасов») для ускорения передислокации создаются склады запасов оружия и военной техники в странах Восточной Европы. Первый такой склад появился в конце марта прошлого года в Эстонии.

 


3.

Усиливается непосредственное присутствие американских войск и вооружений в Европе (в 2020 году — 52 тысячи военнослужащих, после февраля 2022 года — уже свыше 100 тысяч человек. Правда, на пике холодной войны их было в Европе около 450 тысяч, но важна тенденция). Число размещенных в Восточной Европе ротационных американских бригадных боевых групп должно удвоиться (с одной до двух). В Польше и Словакии разместились три дивизиона ЗРК «Пэтриот». В начале 2023 года должен войти в строй на территории Польши объект ARS‑2 для хранения вооружения и техники еще одной американской бронетанковой бригадной боевой группы, чей личный состав можно будет быстро перебросить по воздуху в Польшу из США.

4.

И все это на фоне беспрецедентного роста военно-политического влияния США — как главной военной силы НАТО — на своих европейских союзников. С соответствующим укреплением натовской консолидации и дисциплины. Еще совсем недавние разговоры о «смерти мозга НАТО» и полемика вокруг недостаточных военных бюджетов некоторых нерадивых европейцев, недотягивающих до обязательных двух процентов ВВП, — в прошлом. Более того, разрабатываются программы укрепления вооруженных сил ряда европейских стран, в частности, Германии и Польши.

5.

Отдельная тема — предстоящее вхождение в НАТО Финляндии и Швеции. И хотя это происходит не так быстро, как планировалось, из-за блока в отношении Швеции со стороны Турции, вступление, несомненно, произойдет. Причем это не «милитаристская блажь» правящих политиков, а ответ на общественный запрос в этих странах, что недвусмысленно отражено в соцопросах их граждан, особенно после начала СВО. А это означает увеличение границы соприкосновения РФ со странами НАТО с 1215 до 2600 километров, то есть более чем вдвое. Но дело не только в километрах. Российско-финская граница, в течение всего послевоенного периода дружественная и добрососедская, проходит всего в 140 километрах (по прямой) от Санкт-Петербурга, а значит,

потенциальное подлетное время до «второй столицы» с натовской стороны в случае вооруженного конфликта РФ с НАТО резко сокращается.

А Швеция — хозяйка острова Готланд в центре Балтики, этого «природного авианосца», позволяющего контролировать воздушное и морское пространство стратегически важного региона. Да и вооруженные силы обеих стран хорошо обучены, оснащены и давно подогнаны под натовские стандарты.

6.

И в заключение — о союзниках, поскольку это традиционно один из важных элементов безопасности страны. Тем более если стране противостоит в качестве «вероятного противника» союзнический конгломерат стран, входящих в военно-политический блок. Так вот: союзников у России на сегодня практически нет (в отличие от СССР, возглавлявшего Варшавский договор, в состав которого входили шесть стран Восточной Европы; сегодня все они — члены НАТО). Может быть, кроме Беларуси, которая с Россией в ходе СВО сотрудничает, но непосредственно в ней участвовать на территории Украины, похоже, не собирается. Все остальные страны — бывшие республики СССР, входящие в СНГ, в ОДКБ, в ЕАЭС, хотя и не поддерживают санкции против РФ, но одновременно не одобряют и военные действия на территории Украины, заявляя о необходимости мирного, дипломатического урегулирования конфликта. И на Генассамблее ООН по защите территориальной целостности Украины (после проведенных референдумов о вхождении четырех украинских регионов в состав РФ) голосуют не «против» резолюции (как РФ и Беларусь), а «воздерживаются» или, как Азербайджан и Туркмения, на голосовании дипломатично «отсутствуют». Военные действия им не нужны, референдумы о вхождении территорий одной страны в состав другой кажутся им потенциально опасными. К тому же они хотят развивать полезные связи со всеми, с кем выгодно, включая и Россию, и «недружественные» для России страны Запада.

Не нужны им и риски попадания под вторичные западные санкции за участие в снабжении товарами России в обход санкций.

Что касается Китая, который является главной надеждой «восточного поворота» нынешней российской политики, то он никогда ничьим союзником не был и вряд ли будет. Он во всем преследует свои собственные цели, опираясь на свой все более убедительный потенциал и свои собственные геополитические и экономические интересы. Которые могут быть скоординированы с Россией, но только там, где ему это выгодно и безопасно. Например, в риторике и действиях в направлении «многополярного мира» и противодействия «американской гегемонии» на международной арене. Но это не союзник, а лишь осмотрительный ситуативный партнер, причем с явным интересом к собственной гегемонии. Нынешние затянувшиеся военные действия ему не нужны, их эскалация — тем более. Не нужны ему и вторичные санкции. Ведь он продолжает использовать свои возможности мировой фабрики и обширных морских коммуникаций со странами Азии и Африки, где у него серьезные экономические интересы. Не забросил он и идею глобального проекта «Один пояс, один путь», которому вредят военные действия в Европе. Кстати, сообщалось, что в 2022 году Китай приостановил свои инвестиции в российскую часть проекта.

Вывод из всего этого неутешительный — по итогам минувшего года Россия не может похвастаться укреплением своей национальной безопасности.

Более того, военные действия на Украине и вокруг нее могут привести к такой эскалации, что это уже будет не тема безопасности и угроз для страны (меньше–больше), а подсчета выживших, причем в мировом масштабе.