Разобщенное сообщество

В нашем журналистском сообществе, к сожалению, каждый кулик хвалит свое болото. Ибо даже обсуждение причин гибели журналистов разделило его на противоборствующие лагеря!

Именно такое определение больше всего подходит казахстанским журналистам

.

Когда из жизни уходят персоны, которые будоражили общественное мнение, то мы громко рыдаем на их похоронах и клянемся помнить их вечно. А на следующий день нередко забываем о своих душещипательных надгробных речах. И как гласит мудрая казахская пословица, «өлген адам өлді, тірі адам тірлігін жасайды» («умерший ушел, а живые продолжают жить своей жизнью»), в том смысле, что вспоминаем мы об ушедших только по какому-то поводу.

На этой неделе я прочитал пару статей в независимых СМИ, посвященных внезапному и загадочному уходу из жизни восемь лет назад известного казахского журналиста, настоящего знатока права и реального защитника униженных и оскорбленных Нури Муфтаха. Он не принадлежал ни к одной из группировок влияния, как в действующей власти, так и в оппозиции, и по этой причине имел не только свой неповторимый голос, но и непререкаемый авторитет.

Нури Муфтах, как и я с моим коллегой по оппозиции Ермуратом Бапи, долгие годы работал в главной казахскоязычной государственной газете «Социалистик Казахстан» (ныне «Егемен Казахстан»). И во времена мощного диктата советской цензуры умудрялся писать такие статьи по правовым вопросам, что многие чиновники (особенно судьи и прокуроры вкупе с милицейским начальством) каждый раз с опаской открывали нашу газету. Он бил их словом буквально наповал. Тому, кстати, способствовало тогдашнее незыблемое правило действенности прессы, позволявшее учинять спрос с бастыка любого ранга. Очень жаль, что его наследие так и не изучено до конца. В последние годы он был близок к политической оппозиции. И, видимо, это обстоятельство до сегодняшнего дня влияет на отношение к нему со стороны обиженной власти…

Но Бог с ней с властью. Меня волнует другое: что же должно измениться в сегодняшних журналистах, работающих в том числе и в государственных СМИ, чтобы они вспомнили добрым словом своего погибшего коллегу и задались вопросами о причинах его гибели?

А мешает, видимо, многое. Ибо, начав такой разговор, власти придется отвечать на щекотливые вопросы относительно и других загадочных смертей публичных людей. Цепочка-то потянется. Ведь если вспомнить Муфтаха, надо будет вспомнить и об Асхате Шарипжанове, которого в центре Алма-Аты как-то странно и совершенно «случайно», как раз после его встречи с опальным тогда Заманбеком Нуркадиловым (он взял у него так и не появившееся нигде интервью), сбила машина. Придется вспомнить и о Батырхане Даримбете, судьба которого оказалась так похожа на судьбу Нуреке и Асхата. Он тоже был сбит машиной. Впору говорить об автомобиле не как о средстве передвижения, а как об инструменте безжалостной расправы с несогласными.

В нашем журналистском сообществе, к сожалению, каждый кулик хвалит свое болото. Ибо даже обсуждение причин гибели журналистов разделило его на противоборствующие лагеря! Поэтому я завидую журналистской солидарности в соседней России.

Там журналисты единым фронтом выступили с протестами против недавних нападений на своих коллег. И президенту Медведеву пришлось взять все эти случаи под контроль и потребовать найти преступников!

Не думаю, что возводимые помпезные надгробия и богатые дастарханы так уж нужны погибшим. Им нужна память. Светлая, не запятнанная сиюминутной политической конъюнктурой. Которая у некоторых наших прикормленных властью  пишущих «ягнят» оказалась слишком короткой.