Очередные задачи евразийской власти
- Подробности
- 7597
- 25.03.2015
- Петр СВОИК, экономист, кандидат технических наук
Почему Казахстан тормозит развитие Евразийского союза
На днях случился у меня незаконченный спор с одним неглупым человеком, имеющим непосредственное отношение к «Новой» – Казахстан». Ни с какой стороны не будучи национал-патриотом, он осадил мой евразийский энтузиазм серией спокойных утверждений, что союз с Россией – в нынешнем ее наполовину имперском, наполовину компрадорском качестве, да еще усугубленном санкционным противостоянием – Казахстану ничего, кроме лишних проблем, не добавляет.
И ведь бесполезно опровергать все такие доводы – они совершенно справедливы! Поэтому для продолжения нашего спора (окончательно рассудит который только Время) возьмем же эти доводы за основу.
Можно, конечно, задаваться множеством справедливых вопросов насчет того, зачем нам союз с «агрессором и изгоем», довлеющим над нами имперскими амбициями, но отнюдь не технологическим и гражданским развитием, если Казахстан прекрасно существует в суверенном формате, с работоспособной, пусть и сырьевой экономикой. Но такие сетования – о прошлом. Мы, на минуточку, уже три года как в Таможенном союзе, и обратного хода из него нет.
И наша государствообразующая экспортно-сырьевая экономика тоже заканчивается. Внешний платежный баланс Казахстана и курс нашей национальной валюты поддерживаются программой «Нурлы жол», суть которой – не массированное строительство автодорог, поддержка ЖКХ и энергетики, а форсированный возврат во внутреннюю экономику накопленных за рубежом валютных резервов.
Можно, конечно, выстраивать иллюзорные схемы принципиального нейтралитета Казахстана или образования Центрально-Азиатского или Туранского союза, но все это – вне реальной политики и потрясающих мир кризисных сценариев.
Поэтому в практической плоскости у Казахстана, включая власть, общество и население, есть только два варианта реагирования на события вокруг нас. Либо, сознавая свою невозможность-неспособность, отменить происходящее и следовать за ним, заполняя информационное и кухонное пространство бессильными сетованиями по этому поводу, либо пытаться играть более активную роль, выдвигая инициативы и совершая поступки, предвосхищающие мало зависящие от нас глобальные тренды.
И здесь на первый план выходит адекватное реагирование как раз на евразийскую интеграцию. Поскольку главный источник накапливающихся внутри Казахстана и вокруг него проблем, тревог и неопределенностей, включая нарастающее размежевание России и Запада, объективно связан с формированием Таможенного и Евразийского союзов.
Именно вокруг этого и разворачивается вся событийная цепочка со свержением Януковича, присоединением Крыма, образованием ДНР и ЛНР, санкциями, встречным эмбарго, сбросом мировых цен на нефть, обесцениванием рубля и блокированием инвестиционного и кредитного процессов в России.
Соответственно, только успех евразийского проекта положит конец кризисному транзиту глобальной однополярности, определит достойное место России и государств-союзников в посткризисном мире. И наоборот, неуспех или топтание на месте Евразийского союза станет предтечей новой волны дестабилизации, захватывающей не только евразийское, но и европейское пространство.
В таком контексте Казахстан во многих смыслах не только ключевой элемент евразийской интеграции, но и самый «тормозящий».
Президент Назарбаев пошел на создание Таможенного и Евразийского союзов, руководствуясь не только историческим чутьем, но и текущими конъюнктурными соображениями. Учитывая охлаждение отношений между Россией и США-ЕС, он придерживается «многовекторной» тактики, стараясь занимать «разностороннюю» позицию. Практически эта тактика основывается на всяческом подчеркивании исключительно экономического характера евразийской интеграции и предотвращении малейшего ущемления национального суверенитета.
Такая «многовекторность» эксплуатирует, с одной стороны, безусловно положительное отношение к восстановлению евразийской союзности со стороны многих казахстанцев, с другой стороны – достаточно определенную «национал-патриотическую» и «либерально-западную» нероссийскую ориентацию административной и экономической элиты Казахстана, вкупе с этническим пониманием национальной государственности в нижних социальных стратах казахского населения.
Не явное, но реально тормозящее интеграционный процесс подспудное сопротивление практически всех персон и официальных институтов казахстанской части евразийского проекта имеет объективный характер: за четверть века суверенного и «экспортно-сырьевого» существования казахская национальная государственность приобрела преимущественно этническое наполнение и по большей части ориентированное не на Россию внешнеэкономическое содержание.
Стратегический национальный бизнес – экспорт нефти, черных, цветных металлов и уранового сырья – ориентирован в основном на Европу и частично на Китай. На Россию же – в существенно меньшей степени.
Еще более важный национальный бизнес – использование зарубежных (имеющих в основном казахстанское же происхождение) инвестиций и перепродажа кредитов – основан опять же на иностранных заимствованиях. Причем этот системообразующий национальный бизнес ориентирован не столько на Европу, сколько непосредственно на глобальную монетарную метрополию – США.
Наконец, третья системная составляющая национального бизнеса – дистрибуция по Казахстану импортируемых из Китая, Кореи, Турции, ЕС и других стран вне ЕАЭС промышленных и потребительских товаров. И только в этом секторе Россия занимает относительно значимое место, но не решающее.
Поэтому статус президента Назарбаева как признанного евразийского интегратора объективно нейтрализован преимущественно антиевразийской мотивацией его же «ближнего круга», всей «президентской вертикали» и компрадорской бизнес-верхушки Казахстана.
Между тем такое скорейшее политическое и идеологическое оформление Евразийского союза, которое могло бы наполнить его жизненно необходимым созидательным экономическим содержанием, становится критически важным не только для России, но и для остальных участников ЕАЭС.
Вполне очевидно, что не только военного, но и не наполненного экономическим содержанием политического решения конфликта между Россией и США-Украиной и Европой не существует. Насколько неосуществимы расчеты Киева на силовое устранение ДНР и ЛНР, настолько же нереален и любой такой вариант военного расширения «Новороссии», с которым противная сторона будет вынуждена смириться.
Равным образом насколько политическое поведение президента Путина и российской Думы обеспечило безусловный внутренний и внешний успех, настолько же капитулянтская экономическая политика российского правительства и прямо подрывная – российского Центробанка являют собой фактическую основу для действенных антироссийских экономических санкций.
При этом «оборонительные» возможности российской экономики, в силу фактически колониального ее встраивания в американскую монетарную и европейскую технологическую и сырьевую метрополии, заведомо проигрышны.
Так, встречное товарное эмбарго больше бьет по российскому потребителю, нежели по европейскому поставщику. При этом открывающиеся возможности для товарного импортозамещения заблокированы ролью рубля как «русского доллара» и непреодолимой (стараниями ЦБ и правительства) привязкой к зарубежным источникам инвестирования и кредитования. Отрезаемым теми же санкциями.
В результате потенциально сильнейший рычаг воздействия Евразийского союза на внешнюю политическую и экономическую конъюнктуру – сырьевые поставки – работает против и России, и Казахстана, роковым образом привязанных к необходимости сбыта своего газа и нефти по зарубежным ценам на них. Точно так же и второй возможный сильнейший козырь России и всего ЕАЭС – отход от дальнейшего участия в наращивании глобальной долговой пирамиды – работает сейчас на дополнительную утечку капиталов из российской экономики. Казахстанская же экономика счастливо защищена от этого парадоксальным образом – в силу неразвитости нашего фондового рынка – KASE.
Таким образом, на евразийской повестке дня встает вопрос, прежде всего, монетарного (инвестиционного и кредитного) «импортозамещения» – на что и нацелено поручение президента России по подготовке к 1 сентября концепции согласованной валютной политики в рамках ЕАЭС. Подтвержденное и на саммите в прошлую пятницу в Астане, где президент России, под молчаливое «невозражение» глав Казахстана и Беларуси, объявил, что «настало время подумать о валютном союзе». Хотя до этого местные телеканалы вовсю цитировали слова чуть раньше прилетевшего Александра Лукашенко насчет того, что пока он президент – общей валюты не будет.
А в целом все объективно: если уж и решать такую безусловно приоритетную для всех евразийских участников общую задачу, как импортозамещение, то в основу надо закладывать отказ от импорта иностранных инвестиций и иностранных заимствований для организации внутреннего кредитования. То есть при создании общей валютной системы неизбежно возникнет вопрос о ее эмиссионном, инвестиционном и кредитном качестве – каковым союзный рубль обладал в советские времена, и чего все национальные «суверенные» валюты оказались лишены еще в конце 90-х годов.
По отдельности восстановить суверенную эмиссионную потенцию сейчас крайне сложно даже для России – при нынешнем руководстве Центробанка и правительства там даже речи об этом не идет. А вот уже при подготовке концепции общей валюты речь об этом не может не зайти.
И только на таком суверенном монетарном качестве можно начинать общую евразийскую политику импортозамещения уже непосредственно в производственных сферах, начиная, разумеется, с продовольственной и далее.
Что требует скорейшей политической институализации Евразийского союза, с переходом от индивидуального президентского формата в президентско-парламентский представительский формат.
Причем даже при самом слаженном исполнении процесс становления политической и экономической самодостаточности Евразийского союза (на базе которой только и может состояться равноправный диалог с «санкционерами» и установление взаимоприемлемых и выгодных отношений с Евросоюзом – определение политических и экономических границ между ними, включая тот или иной стабильный статус и для Украины) займет несколько лет.
А в таком контексте «выжидательная» (фактически тормозящая) позиция Казахстана не сулит ничего хорошего ни самой Акорде, ни многонациональному населению, ни другим партнерам по ЕАЭС.
Преодоление же тормозящей роли связано с необходимостью формирования в политическом поле, информационной и бизнес-среде таких субъектов, которые стали бы генерировать евразийскую идею и ее непосредственные механизмы внутри казахстанского общества.
Но, как видим, власти не до организации общественной поддержки евразийского процесса – она занята самосохранением и маневрированием среди разного рода «сдержек и противовесов». И вообще: в условиях персонифицированного «елбасизма» и исключительно вспомогательной роли государственных и общественных институтов Казахстану полагается иметь только одного евразийского интегратора – Нурсултана Назарбаева.
Казахстанское общество недостаточно консолидировано, слишком дисперсно и в целом задвинуто на политическую периферию, чтобы стать основой той или иной определенности.
Течение же времени, общественных и экономических процессов неостановимо. Не хотим поспевать вслед за ним – потащит и без нашего желания.
