Материалы
Курган идеальной России
- Подробности
- 1362
- 15.04.2024
- Алексей ТАРАСОВ, обозреватель «Новой»
В Зауралье пришла большая вода: глубинный народ Курганской области предлагает вернуть себе северный Казахстан, дескать Тобол течет из Казахстана, и там влияют на паводки. У властей России и Казахстана тоже разные воззрения на то, откуда берет начало Тобол, и на ком ответственность за потоп.
В Кургане воют по всему городу сирены, перекрывая грай прилетевших перед паводком грачей. Сиренам подвывает дворовая собака, уходя во вполне жутковатый унисон. Проносятся машины оперативных служб, у них орут автономные сирены и крякалки. С уличных экранов губернатор призывает эвакуироваться. Его сменяет информация о грядущем потопе, а затем о лесных (сейчас говорят ландшафтных) пожарах — они, кстати, тоже в области начались. Смотришь и вспоминаешь то ли анекдот, то ли репортаж о взывающем к Богу после второго потопа и третьего пожара: «За что мне, Боже?! Не крал, не грешил больше других, строил на свои!» И голос свыше: «Ну не нравишься ты мне!»
Численность населения в Кургане падает уверенно с начала нулевых: с 367 тысяч до 306 тысяч — достигнут уровень 70-х годов прошлого века.
За те минут десять, пока завывают сирены, идет то снег, то дождь, потом выглядывает яркое и уже теплое по-летнему солнце. Вижу, что клесты еще прилетели, и они солидарны с курганцами, но на ветках висят не забродившие ягоды — крупные капли воды (да и те падают).
Никогда не скажу, хоть порой и тянет, что наши предки знали толк в топонимике, назвав этот город Курганом — он родной и любимый. Вот и МТС откуда-то знает, что я здесь свой, на въезде в город присылая СМС: «С возвращением». А дальше одно за другим сыплются СМС от РСЧС (системы предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций) о происходящем критическом подъеме Тобола: «срочно эвакуируйтесь из мест затопления». Отныне одно и то же будет мне звякать перманентно — видимо, пока не уеду.
— Сирены у нас трижды в день орут (11 апреля я слышал дважды, утром и вечером. — А. Т.), — говорит товарищ из детства Егор. — Привыкай. Хотя странно это, передается сигнал «Внимание всем!». После прослушивания сообщения покиньте затопляемую зону. То есть все мы обязательно должны куда-то ломиться. Сирены подразумевают действия после их звучания. Иначе — зачем они?
Наводнение угрожает окраинным районам Кургана, но и в центре города, и в пунктах временного размещения (ПВР), куда люди уже прибыли, сирены воют громче, чем на окраинах. И если ты утром уехал, то вечером, что ли, с сиреной должен снова подрываться? С другой стороны, ну а как еще давить на несознательный элемент, не желающий спасаться?
Впечатление, что нас приучают к вою сирен. Даже в мирных городах. Они уже становятся фоном.
На дамбе в Вороновке
Курганский микрорайон Вороновка с неровным, изрытым ландшафтом. В школе мы с одноклассниками после разлива Тобола и его отступления (оставалось множество неглубоких и маленьких озер) ходили сюда ловить небольшим отрезом марли щук и щурят. Можно было и майкой. Один загоняет, двое идут с бреднем. Индейцы в зарослях тальника. Сейчас разросшуюся и застроенную Вороновку начали превентивно эвакуировать одной из первых — с вечера 7 апреля. Автобусы подогнали к разрывам дамбы — здесь дорога идет в садоводства. А на следующий день эти разрывы, как и прочие, начали засыпать. При этом губернатор Шумков заявил: «Во многих местах грунт с дамбы растаскивался местными же жителями, которых она защищает, на свои участки».
За пять лет до этого, когда я приезжал на катастрофические пожары в области, тот же губернатор столь же смело обвинял курганцев и в лесных пожарах:
«Причиной более 90% пожаров стали человеческая беспечность и преступное поведение, так называемый человеческий фактор. И это наши жители. В соцсетях иногда встречается чуть ли не активная поддержка тех, кто поджигает либо допускает огонь на населенные пункты под предлогом того, что государство должно выплатить им огромные компенсации. […] Сегодня власть работает на вас. Но она не может работать за вас и в противодействии вам».
На следующий день: «Ситуация очень нехорошая. 98% пожаров по вчерашнему дню — человеческий фактор».
Разумеется, губернатору видней. И все же — смело. В подобных обстоятельствах коллеги Шумкова вполне по-язычески списывают всё на всесилие природного хаоса,
винят погоду, стихию, аномальное солнце, в случае пожаров — ветер и зной, в случае разрушения дамб — ондатр и бобров, прочих грызунов (поэтому их потом тошнит?), невиданные льды или ливневые осадки, уровень снега, которого не помнят старожилы, мощные циклоны… А тут — в лоб. Власть, оказывается, народ спасает. Народ же власти противодействует.
Вот и сейчас — растащил дамбу. При этом еще и упорно строится в затопляемых зонах. Губернатор вновь решает «повысить уровень дамбы и засыпать проезды, проинспектировать другие участки дамбы на предмет возможных прорывов и начинать закрывать проезды и перепуски».
Народ сомневается в выводах главы области. Зачем людям на участках глина? Новое слово в агрономии? Или что, засыпали дамбу черноземом? Может, усадка? Может, изначально недосыпали, заменили на дешевое, распилили, а результат — беда? Почему вообще дамба за миллионы рублей сделана из глины и палок?! «Всегда так было. Это наше, родное, и кроме смерти и боли, ничего не боимся».
«Противодействующий» своему спасению народ многократно в эти дни предупреждают о применении к нему силы. Сразу ведя подготовку и к пожарам (лучше б эти бедствия совмещались). Вывозить народ из зоны бедствия — действительно проблема. Мало кто рвется — опасаясь за оставляемое имущество (разгула мародеров), в принципе не веря властям (и почему именно в этот момент надо этому принципу изменять?), природный фатализм, недопитая бутылка, недосмотренный сериал — мало ли мотивов? Думаете, стало проще после введения в 2020-м статьи 20.6.1 КоАП (штрафы за невыполнение правил поведения при режиме повышенной готовности или в зоне ЧС для граждан до 30 тыс. рублей, юрлиц — на порядок больше)? Людей и их любимых зверей все также снимают с коньков крыш, да и то сомневаются: вдруг у меня упрут телевизор, поднятый на чердак? Деду Мазаю с зайцами было проще.
В то же время, читая эти памятки — «граждане обязаны эвакуироваться с территории, на которой объявлен режим ЧС или существует угроза ее возникновения», — люди спрашивают: вся Курганская область, на территории которой ЧС, должна эвакуироваться в Челябинскую… или куда? Вот и в Тюменской ввели ЧС — ей куда?
«Глубинный народ всплывает». Ему помогают
— В 3.46 ночи начинают сыпаться одна за другой эсэмэски РСЧС о срочной эвакуации, — рассказывает мой товарищ, банковский работник Сергей. — Уже никакого сна, включаю телик, РБК, там Шумков (губернатор). Говорит, что вода придет ночью и внезапно. Закошмарили нас. Хотя…
Хочет уточнить время прихода СМС-сообщений и вспоминает, что их за эти дни накопилось несколько сотен, и он их все разом удалил. Но он же «банкир»: все ходы записаны. Открывает какую-то страницу, где все телефонные расходы всей его семьи, там приход всех СМС зафиксирован. Считаем: 14 сообщений за несколько минут, действительно в 3.46 ночи 8 апреля, жене уже утром этот же пакет.
Спрашиваю:
— А что народ говорит?
— А кто с ним разговаривает-то?.. Мужики в гаражах говорят, что надо вернуть себе северный Казахстан, и не будет этой хрени. (Это такое стереотипное представление: Тобол течет из Казахстана — там два крупных водохранилища: спуск воды оттуда или, напротив, удержание, — и регулирует реку. В реальности есть нюансы, о них ниже. — А.Т.). Ну да, в такие моменты глубинный народ всплывает. Шумков, однако, Казахстан защищает. Все последние дни к народу постоянно обращаются с призывами готовиться к худшему.
Из многочисленных обращений губернатора Шумкова:
«Акимат Костанайской области Казахстана уведомил об увеличении с сегодняшнего дня сброса воды с водохранилищ до 1500 кубов в секунду. Что в 20 раз более запланированного уровня. Он уже идет… Ситуацию усугубляет то, что лед на реках еще не прошел, поймы до конца не оттаяли».
Губернатор раз за разом сообщает о «стремительном», «резком» ухудшении прогноза паводка, «воды прибывает намного больше и быстрее», сначала в черте Кургана «ожидается уровень воды выше 9 метров с возможным достижением уровня 1994 года» (а это значит — подтопление 14 районов города, кладбища, станции «Камчиха», промзоны по улице Омской; 30 лет назад потеряли имущество 200 тыс. человек), немного позже люди слышат, что «будет подтоплена не только правая сторона, но и центральная часть города Кургана», потом губернатор сообщает об ожидаемом уровне воды в Кургане «11 метров и выше, что намного больше, чем наводнение 1994 года».
Правый берег Кургана топит традиционно, как по расписанию, его не защищают — там дачи. Вечером 11-го, когда оттуда все уже должны бы съехать, вижу, как над дачами поднимаются печные дымы. Левобережье защищает прерывистая (!) дамба, при этом повсюду говорят, что она максимально может принять 10,5 метра. 11 метров и выше — не вывезет. Дамбу укрепляют на протяжении 30 км. Главное шоссе на юг (Тюнина) закрывают при 7,5–7,8 (так раньше было). «Вообще-то при 7,2», — поправляет меня банковский знаток точных цифр Сергей.
На нем заботы о большой семье. И вот представьте: его будит веерная рассылка РСЧС. Он включает телик, там губернатор: «Всем, кто проживает во всех населенных пунктах по пойме реки Тобол, эвакуируйтесь, не дожидайтесь прихода воды. Она придет ночью и неожиданно, быстро прибывая, в виде большой волны. В Звериноголовский округ первая волна придет уже сегодня ночью. Вторая — завтра-послезавтра». Эти фразы про «ночью и неожиданно» повторяют все начальники поменьше — мэры, и.о. мэров, главы в округах. Что-то вроде речи персонажа «Игры престолов»: «Мое милое, летнее дитя. Что ты знаешь о страхе? Страх приходит зимой, когда дома по крышу завалены снегом».
«Мы ожидаем исторический максимум поднятия воды в реке Тобол», — а это уже уральский полпред Владимир Якушев, прибывший в Курган заблаговременно.
Почувствуйте драматизм. Реальный или нагнетаемый — кто ж в тот момент скажет. Еще из Шумкова: «Стихия непредсказуема, объем воды чрезвычайный, не рискуйте своими жизнью и здоровьем… Уходите из своих домов, расположенных вблизи поймы, немедленно. Вводим ЧС регионального уровня».
Следуют ссылки на Росгидромет, МЧС, «коллег из Казахстана».
- Все произойдет стремительно, покидайте ваши жилища.
- Помогите нам помочь вам.
- Сирены, рынды, СМС-сообщения, прямые обращения должностных лиц и лидеров общественного мнения через паблики и СМИ, обход и подворовое оповещение: мы задействуем все возможные источники вашего оповещения и информирования, друзья. Но главная функция — за вами.
- Прогноз по паводку стал еще более негативным. Вся эта вода движется сюда. Не нужно сидеть и ждать.
«Скоро эта вода придет в Курган», — это уже врио мэра Кургана Аргышева, призвавшая «собирать вещи сегодня».
Глава МЧС Куренков сдержан, говорит о «переувлажнении почвы осенью, ее последующем промерзании зимой, значительных снегозапасах, резком весеннем потеплении и обильных осадках». О том же — многие спецы. Это вижу и своими глазами: и в Тоболе, и во многих других речушках поменьше еще полно льда, многие водоемы и реки еще не вскрылись, многие и здесь, и у соседей зимой перемерзают (до дна), и сейчас вода идет поверх льда, затопляя поймы.
Шумков публикует видео с южной границы области, снятое с воздуха: не река — море. Это старое село Прорывное на границе с Казахстаном. Само название (раньше его называли еще яснее — Прорыв) говорит о традиционности беды. Вскоре губернатор опубликует снимки из Прорывного: «Церковь вода не тронула. Рядом подтопило все дома, а храм стоит на островке не тронутый».
И это, в общем, соответствует дискурсу. В 2019-м, когда отсюда же писал репортажи о катастрофических пожарах, госТВ крутило новостной сюжет о мужике в уже занявшейся огнем деревне Скаты — бегал вокруг дома с иконой Матроны Московской. И огонь по этому рубежу остановился.
Сейчас облет губернатором вверенной земли с иконой называют фейком, но кто бы удивился, если б так и было. Через день епархия сообщает о крестном ходе по воздуху (на самолете АН-2 на высоте 500 метров) с чудотворной Казанской Чимеевской иконой Божией Матери.
Пока город в ожидании большой воды/беды, пока он при общем недоверии власти полнится слухами и прогнозами самодеятельных гидрологов, не понять: так только и надо готовиться к напастям или нас приучают к ним, зачем-то нагнетают?
Тренируют «нашу мобилизационную готовность», упоминаемую Шумковым, репетируют, дрессируют (подберите по степени самоуважения термин), окунают в «советское прошлое, когда отселение целых городов и народов проводилось буквально за сутки» (тоже губернатор Шумков)?
Город не сказать. что «на психе», но к этому, видит бог, прилагаются все усилия. Не стихией, ей все равно, самими людьми.
Гендиректор АО «Водный союз» (обеспечивает водоснабжение в Курганской области) Владимир Овсянников предупреждает об угрозе затопления водозаборных сооружений и советует горожанам создать месячный запас воды. Понятно, что это нереально. На панику еще не похоже, но на подготовительные меры к ней — вполне. Хожу по магазинам местной сети «Метрополис» — пятилитровых бутылей нет уже нигде. Потом появляются в «Пятерочке», но дорогие. Прокуратура проверяет магазины: вода в них поступает, но ее тут же сметают. ФАС призывает не раскупать воду, «не создавать ажиотаж». Интересно, а как, например, детсадам делать месячный запас воды? Или их закроют, а матерей отпустят с работы? Подобных вопросов десятки, на них пока не отвечают.
Равнинный с медленным течением Тобол все же вёснами — серьезная река, и вспять — как и Дунай, как и Лета — не потечет. Поднимется вода донельзя — рыбы, как известно, будут есть муравьев, отступит — муравьи съедят рыб.
Но есть начальство. Затопит город — губернатор по праву сможет сказать: мы сделали все. Не затопит — губернатор скажет: мы все постарались. А муравьи и рыбы не разговаривают. Кто будет слушать рыб и муравьев?
Богач, бедняк
Беспрецедентное рвение, как полагают многие, началось со звонка Владимира Путина губернатору в конце прошлой недели — уже после Орска. И тем же чистым топливом поддерживается. На этот момент, 12 апреля, последнее их общение завершилось уверениями Вадима Шумкова, что этой ночью работы по укреплению дамбы в Кургане завершатся, уровень поднимают с 8–10 до 11 и более метров на наиболее опасных участках.
Хожу и езжу до позднего вечера 11 апреля и вижу в многокилометровой дамбе поразительные разрывы — что в самой центральной ее части, что, например, в микрорайоне Западном. А там, помимо гаражей, — частные домишки, ветхие хибары, над ними дымы, люди живут. Соседний Солнечный (новые дома, причем отнюдь не для бедноты, хоть и рядом с социальным жильем) обкладывают мешками с песком чуть не по периметру, понимая, что вода может зайти не только из русла, но и именно со стороны Западного.
Так было недавно на Алтае, когда бульдозеры создавали валы, защищая сетевые магазины, а не жилье бедноты. Так в казахстанском Петропавловске (в Курган я ехал через него, поезд часов на пять заходит в Казахстан): там тоже пик половодья только наступает, реки и озера пока во льду, окончательно не вскрылись, снега полно еще не только в лесах — он даже на открытых пространствах еще лежит. И стоит увидеть богатый район (по облику частных домовладений) — а он обязательно у воды, тут же будет множество современной тяжелой техники и свежие валы из земли и глины.
Иначе теперь и не бывает. Солнечный обкладывают мешками с песком добровольцы, и это жители этого микрорайона. Рядом их дети на самокатах. В Западном, в хибарах, — старики и «маргиналы». Им бы, разумеется, и помогли, но где взять столько сил? Всего на всех в этих местах всегда не хватает. Камазы вываливают песок, дальше жители нагребают его в мешки, грузят в отвал бульдозера, тот везет на набережную, там их укладывают в оборонительную линию.
И в центральной части набережной (у моста-плотины, где улица Ленина переходит в шоссе Тюнина) вечером засуетятся. И тут не местные, а добровольцы со всего Кургана. Мимо прогуливается народ. Кто-то комментирует, что это нужно «для династий ЖКХ-владельцев»: дескать, тут живут несколько богатых семей, и нельзя, чтобы им залило проезд к дому. Собеседник, тоже из гуляющих, отвечает: «Надо просто молча помогать друг другу, и все. Без этих разговоров: кому надо помогать, а кому нет». Так складывается целостная картина, статистика, о которой можно докладывать. В ней, несмотря на то что одни едят мясо, а другие — капусту, вместе мы, россияне, жуем голубцы.
Политическая география
Превентивная эвакуация тысяч людей, временный запрет на продажу алкоголя, под ПВР отданы все школы города, дети распущены на дистант. Массовая отправка бюджетников, учащихся на песочно-земляные работы. Массовый же энтузиазм на этих работах на свежем воздухе — действительно очень много искренних добровольцев, полагающих, что помогают людям и городу. Школьники, девочки и мальчики, начиная лет с 12–13, курсанты, кадеты, люди, определяющие себя как «казаки», «спортсмены», «волонтеры», «просто рабочие». Студенты — в первые две смены, их преподаватели — в третью, но до десяти вечера. Общественники привозят пирожки, чай, кормят. 20-летние парни говорят, что уже пять суток здесь с перерывом на сон.
Курсанты МЧС таскают и укладывают мешки под казахстанские хиты из колонки, потом звучит гимн МЧС. Среди них немало тех же казахов, выходцев из Средней Азии, много кавказцев. Вспоминаю, как мы с казахом Сериком Есентаевым (он ефрейтор Советской армии, а я старший сержант) в 1987 году четыре майских дня и ночи таскали такие же мешки вместе с прочим личным составом нашего зенитно-ракетного полка, вместе с курсантами учебки, вместе с краснопогонниками, охранявшими местные многочисленные зоны, и вместе с самими зэками — впряглись в один хомут: две речки, Сылва и Ирень, в стрелке которых стоял город Кунгур, поднялись в первые майские дни так, что город начало затапливать. Коричневая, пузырящаяся муть растекалась стремительно, несла, закруживала мусор, кусты, деревья, срезанные и вырванные с корнем.
Про Серика вспоминаю, когда слышу полпреда Якушева на РБК — о необходимости согласовывать сброс воды в системах водохранилищ Казахстана. Потом министерство водных ресурсов Казахстана чиновнику отвечает: «Отметим, что вода по реке Тобол поступает из России. И, соответственно, решения о сбросах воды принимаются исходя из потоков, которые приходят по российской стороне. Поэтому говорить о том, что это Казахстан влияет на паводки в России, некорректно. Это не соответствует действительности».
Действительно, у властей России и Казахстана — этих стран газа, цветных металлов и воды — разные воззрения на то, откуда берет начало Тобол. По российской версии — в Казахстане, Кустанайской области. Об этом нам рассказывали в школе, о том же говорят справочники. Таковы и сегодняшние политически выверенные данные, например, федагентства водных ресурсов РФ. В Казахстане же уверены (не только чиновники, но и специалисты, и пресса), что вода идет через Казахстан транзитом — из России в Россию, из Оренбургской и Челябинской областей в Курганскую.
«Тобол берет начало в Оренбургской области. Далее в него вливается приток Желкуар, который образуется из двух рек — Синташты и Берсуата, формирующихся на территории Челябинской области. Там же находятся верховья рек Аят и Уй, которые тоже притоками вливаются в Тобол. Пройдя через Костанайский регион, Тобол вновь уходит в Россию — в Курганскую область».
Вся эта статья, да и прочие, что я увидел, построены на разговорах с казахстанскими госчиновниками, специалистами и экспертами. Это их воззрение на проблему. Что Казахстан — вообще в стороне.
Руководитель отдела управления и регулирования водопользования Тобол-Торгайской бассейновой инспекции Ирина Никоненко:
«Вода к нам идет из Челябинска и частично из Оренбурга, а от нас поступает в Курган. […] На территории Челябинской области имеются два небольших водохранилища. Брединское на реке Синташте — объемом 47 млн метров кубических — уже заполнено более чем на 50% (хранилище 1978 года нуждается в ремонте, его не наполняют полностью), Россия ведет сброс. И на Аяте у них имеется Катенинское водохранилище (для Михеевского ГОКа), его объем еще меньше. И если вдруг в России в Челябинскую область пойдет большая вода, они ее не смогут удержать. Все придет к нам. Поэтому мы и готовили заранее свободные емкости в своих водохранилищах — Верхнетобольском и Каратомарском».
Но места, как видим, не хватило. Его надо было больше, срабатывать воду надо было раньше. Со всей очевидностью страдает прогнозирование.
Вообще, конечно, поразительно. Здесь же выступает замдиректора кустанайского филиала «Казгидромета» Алтынбек Кабаков: «Мы с российскими коллегами обмениваемся данными. С 1 апреля снег начал интенсивно сходить. Но прогноз по талым водам сделать практически невозможно в силу рельефа местности и других факторов. Мы его не делаем. А вот на реках у нас размещены гидропосты, где мы регулярно проводим замеры по уровню воды».
Ну да, факты фиксировать и линейкой мерять пока еще не разучились окончательно. И общаться. 13 марта в Кустанае прошло уже «49-е заседание рабочей группы по использованию и охране водных ресурсов реки Тобол (Тобыл)». Это встречи специалистов Нижне-Обского бассейнового управления (Россия) и Тобол-Торгайского (Казахстан) — Тобол ими поделен. Не очень-то умно, но ничего не поделаешь — госграницы. Тогда и обсуждали пропуск весеннего половодья, ездили на Каратомарское водохранилище (построено в 1966 году под освоение Соколовского, Сарыбайского, Качарского месторождений и обеспечением водой города Рудного).
48-е заседание комиссии проходило в Кургане в августе прошлого года, уже тогда говорили о нынешнем паводке. Толк от этих встреч можем видеть.
Обычно пики паводков гидросооружения срезают. Но в экстремальных условиях (а они на планете становятся, похоже, нормой) плотины не облегчают, удерживая паводковый сток, а провоцируют, то есть скорее способствуют катастрофическому развитию событий, чем их предотвращают, — есть такое мнение. В «Новой» не раз писали, приводили мнения экспертов по гидрологическим расчетам гидротехнических сооружений, показывающие:
назначаемые режимы эксплуатации водохранилищ зачастую не предотвращают, а обостряют опасную паводковую ситуацию. Но не буду сейчас углубляться.
Вода, как бы то ни было, идет с юга, из Казахстана. Это география, данность. И вообще-то никакой гневной риторики в Кургане по этому поводу не слышу — «их тоже топит». Да, в южных районах Кустанайской области началось еще 25 марта, и тот же, что у нас, режим ЧС двигался по ней на север, те же «переливы» на дорогах, те же мешки с песком укладывают. Тоже эвакуация, только там от нее могут отказываться. И таковых, по отдельным сводкам, то поровну с вывезенными, а то и больше, то есть — беда, но не беда-беда, ничего катастрофического.
***
Это наводнение претендует стать рекордным за последние десятилетия, уже перекрыт показатель 2002 года (910 см). Тобол задерживаться на достигнутом пока не планирует, прогноз МЧС: в ближайшие день-два на реке у Кургана продолжится подъем уровня; в связи с прохождением волны увеличенных пропусков с расположенных выше Троицкого и Каратомарского водохранилищ ожидается у Кургана и Кетовского округа интенсивный рост с динамикой +30…+100 см. Водохранилища упомянуты те, что находятся в глуби Казахстана и на его границе с Россией (Челябинской областью).
Ни от кого из своих собеседников в Кургане я не слышу гневных обвинений Казахстана, но в соцсетях и в разговорах с приезжими такого полно: дескать, «специально»; «пока одной страной были, никого не топило» и т.д. Жонглирование словами, их замены — это игры с эмоциями, психикой, со стрессами и паникой.
Река вышла в пойму, затапливая дачи на правобережье. При этом подчеркивается, что пока это вода только с реки Уй, впадающей выше Кургана в Тобол, — дошли сбросы с челябинских водохранилищ. Большая вода из Казахстана к Кургану еще только движется. Сирены в городе с воскресного утра воют каждые два часа, ночью тоже. СМС сыплются бесконечно всем, без разбора: «Немедленно эвакуируйтесь!»
В Казахстане еще какой-то умопомрачительный из-за наводнения падеж скота. Говорят, и скотомогильники попали в зону затопления. Все это идет к Кургану. Но об этом хоть что-то слышно, и народ успокаивают прибывшей из Челябинска лабораторией, показывают ее специалистов.
Мало того, что Тобол с притоками течет по ложу из пород, богатых минералами, поэтому даже в естественных условиях ПДК (предельно допустимая концентрация. — Ред.) по тяжелым металлам, вполне возможно, превышались бы, так еще не оставляет стараний горнодобывающая промышленность России и Казахстана. Помимо того, как отмечали, например, в докладе ООН 2006 года, «остаточное загрязнение от закрытых химзаводов в Кустанае, аварийное загрязнение воды ртутью от золотодобывающих предприятий в водосборном бассейне реки Тогузак». Или, например, доклад о том же того же времени курганского правительства, где отмечено: «характерным загрязняющим веществом Тобола является марганец».
ООНовские данные для Тобола в Кургане: ежегодная средняя концентрация меди превышала ПДК в 17 раз, цинка — в 2,5, железа — в 5, марганца — в 32 раза.
