Птенцы-разрушители
- Подробности
- 7734
- 21.01.2015
- Петр СВОИК, кандидат технических наук
ЕАЭС на гребне волны Кондратьева
Миротворческая миссия Нурсултана Назарбаева по приему в Астане украинской «нормандской четверки» пока откладывается. Потому что, может быть, и случайно, но как-то вдруг сразу на Францию обрушился расстрел «Шарли Эбдо», а на Украину – расстрел автобуса под Волновахой. Ни одна из противостоящих сторон пока не добилась того, что могло бы считаться ее неоспоримой победой, но и не попала в положение, которое было бы уже непоправимым поражением.
Для нынешней украинской власти военная конфронтация с Россией буквально спасительна – она может чувствовать себя относительно уверенно и получать необходимые для дальнейшего существования ресурсы только в формате войны с Россией. Пусть и односторонней, поскольку сама-то Россия себя стороной конфликта не признает. Для Киева одно только официальное признание «сепаратистов» стороной конфликта – уже полный и окончательный проигрыш.
Для России же, наоборот, безусловно выгоден именно мирный формат развития дальнейшего противостояния. Поскольку если прекратятся взаимные обстрелы, а еще лучше – наладится экономическое взаимодействие ДНР и ЛНР с остальной Украиной, на первый план выйдет украинская экономическая катастрофа, противодействовать которой у Киева нет никакой возможности, а у ЕС и США – никакого желания. Да и возможностей, честно сказать, тоже, поскольку речь-то на самом деле идет не о разделе Украины, а о распаде того однополярного глобального миропорядка, в центре которого как раз США и Евросоюз.
Главный же на постсоветской территории триггер такого распада – создание Таможенного, а затем и Евразийского экономического союза.
В контексте такого глобального переформатирования Украина – это та территория, на которой в прошлые исторические эпохи, в разные времена по-разному, проходила линия политического, экономического и культурного разграничения того, что изначально именовалось Европой, и того, что в разные времена называлось Ордой, Московией, Российской империей и СССР. А теперь вот возрождается под промежуточными аббревиатурами ТС и ЕАЭС.
Поскольку глобальное доминирование атлантической связки ЕС-США исторически заканчивается, ни у Вашингтона, ни у Брюсселя нет объективной возможности привязать Украину к европейскому выбору через достаточную финансовую и общеэкономическую поддержку. Зато есть острейшая необходимость не допустить отделения уже почти всей Украины в Евразию, для чего и нужна конфронтация – внутриукраинская, украино-российская и российско-европейская.
Стоит же ситуации немного успокоиться, как линия разграничения, просто по факту разладов в самом же украинском правительстве, потери управляемости и хаоса, начнет расширяться сама, охватывая левобережье Днепра и освобождая сухопутный проход в Крым.
Впрочем, далеко не все читатели готовы разделить такой наш «пророссийский» взгляд на нынешнюю ситуацию. В свою очередь, они могут выдвинуть набор утверждений, что путинская Россия в своей политике становится изгоем всего цивилизованного сообщества, идет на экономическую самоизоляцию, для нее же губительную и влекущую за собой падение того же путинского режима.
С чем мы тоже, пожалуй, согласились бы, только с уточнением, что путинский режим неизбежно рухнет только в одном случае – если он вдруг откажется от противостояния и попытается восстановить прежние отношения с Западом.
И хотя правоту любых прогнозов устанавливает только время, получше разглядеть будущее нам поможет взгляд с гребня волны Кондратьева – все более входящей в моду его теории.
Сам Николай Кондратьев, молодой российский ученый, сгинул в застенках ОГПУ еще в 30-х годах, успев до этого выдвинуть теорию «длинных циклов», под которую он собрал данные от начала развития капитализма и по 20-е годы прошлого века. Однако чем дальше развивалась рыночная экономика, со всеми своими кризисами, тем лучше прорисовывались «волны Кондратьева».
Ко времени самого Кондратьева капитализм пережил три главные волны: механизация человеческого труда как таковая – прядильный и ткацкий станки и крутящая их паровая машина, далее замена парового двигателя двигателем внутреннего сгорания, а уже вслед за этим – электрификация. К настоящему времени этих волн набралось еще несколько – в интерпретациях различных приверженцев теории кондратьевских циклов. Реальная жизнь сложнее самой правильной теории, поэтому как именно волны технического прогресса в области машиностроения, химизации, автоматизации и компьютеризации, сменяя и налагаясь друг на друга, определяли картину мировой экономики – можно спорить. Например, о том, какие именно направления современного технического прогресса: биотехнологии, микроэлектроника, информатизация, «зеленая экономика» — формируют новый пик волны Кондратьева, зато достаточно бесспорно одно – то, что отвергается следующей стадией технического и цивилизационного прогресса, которую можно было бы назвать «нефтедолларовой глобализацией».
Цикл этот, вытекающий вообще-то из Бреттон-Вудских соглашений 1949 года, начал свой заключительный виток в 1973 году, когда США отказались от золотого обеспечения доллара и мировая валюта стала все более «наполняться» нефтью. Нефть же, со своей стороны, из товара экономического и политического стала превращаться в товар ростовщический – фьючерсный «инструмент» финансового рынка.
И вот теперь именно эта нефтедолларовая оболочка, охватывающая собой почти всю мировую экономику и формирующая соответствующую геополитику, начинает трещать по швам. Здесь подходит сравнение со скорлупой, которую пусть и неосознанно, но активно проклевывает созревший в яйце птенец нового технологического и политического мирового уклада. Причем в нашем случае таких птенцов-разрушителей, разной степени созревания и активности, несколько. Это и Китай, аккуратно не торопящийся выбираться из долларовой оболочки, и ИГИЛ, покупающее оружие за счет торговли нефтью из захваченных месторождений, и, конечно, Россия, вдруг ошарашившая США-Европу новым переделом на постсоветском пространстве.
В любом случае как невозможно отменить биологический процесс смены поколений, так нельзя обеспечить бессмертие какого-то одного экономического и политического уклада. Птенец, конечно, может задохнуться в слишком прочной скорлупе, но природа мудра, и скорлупа сама идет трещинами к моменту созревания новой жизни внутри нее. Так и нынешняя санкционная война вкупе с обрушением мировых цен на нефть и курса российского рубля – лишь ускоряет следующий цикл евразийской интеграции, который «санкционеры» пытаются недопустить.
Да, это очень серьезный удар по российской экономической и политической системе, неприкрыто направленный на ее разрушение. Но… вся сокрушительность, нацеленная на внешнеэкономическую уязвимость российской экономики и компрадорскую сущность правящей системы, как раз и разрушает ту самую нефтедолларовую оболочку, внутри которой с горбачевско-ельцинских времен сформировалась такая внешнезависимая модель.
Работает классическая русская пословица «Чем хуже – тем лучше». В годы полного идеологического и материального единодушия российского правящего класса с Западом вся не входящая в экспортно-сырьевую и товарно-завозную схемы внутренняя экономика ресурсов для развития почти не получала. Тогда как добыча нефти и газа на экспорт, риэлт иностранных товаров, банковский и вообще финансовый бизнес развивались перекашивающими всю экономическую и социальную структуру темпами.
Теперь всем таким ориентированным на внешний интерес направлениям внешние же партнеры начинают выписывать «стоп», чем по факту повышают значение несырьевых производств внутри самой России. Причем как раз истерически поднятая Центробанком ставка рефинансирования, убивающая весь неспекулятивный кредитный процесс, тоже играет созидательную – от обратного – роль. Внутренний производственный кредит и до этого был слишком дорог, теперь же, когда он убит совсем, его придется создавать в обход исповедуемых правящими либерал-монетаристами схем.
Хотя, к сожалению, для ослабления своей внешней зависимости и начала нового цикла развития российская экономика должна еще очень серьезно дополнительно «просесть». Чем серьезнее будет ухудшение экономического положения, тем скорее Кремлю придется разбивать пока еще комфортную для него нефтедолларовую оболочку.
О том, каких испытаний и потрясений миру будет стоить новый кондратьевский переход, приходится говорить с осторожностью – цена, по всей видимости, будет немаленькой. Но вот что точно приобретет человечество из-за отмирания за ненадобностью глобальной нефтедолларовой оболочки, так это способность жить спокойнее и комфортнее как раз в деглобальном мире.
Глобализация – совершенно замечательное приобретение современной цивилизации, но бесспорная и универсальная польза от нее лишь в одном направлении человеческих потребностей – туризме по далеким странам и континентам, в общем мировом информационном пространстве, но здесь уже не без проблем и необходимых изъятий. В остальном же как человеку комфортно спать в собственной постели, ходить по улицам привычного города и общаться со знакомыми людьми, так разным странам и народам лучше существовать в привычной для них экономической, социальной и культурной системах.
Да, уровень материальных и культурных запросов обитателей цивилизованного мира таков, что его никак не удовлетворить в пределах отдельно взятой страны, даже и самой крупной. Но и общего мирового пространства для этого не требуется: все ныне производимое, от космических кораблей, аэробусов и автомобилей до косметики, лекарств и обуви, дублируется в разных частях мира, в разных производственных и политических системах.
Единственный товар, который производится только в одном мировом центре, а потом уже просто копируется-размножается по всему миру, – это доллар США. Вот ему-то без глобального рынка, участники которого взяли на себя обязательство обеспечивать беспрепятственную, неограниченную и безвозмездную конвертацию своих валют в мировую, – конец. Поскольку же доллар последние четыре десятилетия сам опирается все больше на бесконечно размножаемые бумажные «инструменты», а из материальных ресурсов – больше всего на нефть. А она из сферы материального производства-потребления сама все более втягивается в сферу финансовых и политических спекуляций.
С разрушением же нефтедолларовой глобальной оболочки доллар станет нормальной национальной или региональной валютой, а нефть – нормальным товаром. И мир с облегчением обнаружит, что нет никакой нужды наводить единообразный порядок повсюду, посылая в множащиеся «горячие точки» то оружие, то деньги.
Конечно, с живодерами из ИГИЛ тоже придется что-то делать, но это будет уже не мировой, а местной проблемой. Которая, кстати, в таком местном качестве потеряет откровенно живодерскую начинку – и возникшую-то как ответ на попытки Запада наводить везде свои порядки.
Что касается практических выводов для нас, казахстанцев, — надо готовиться к непростым переменам. Рассуждения о некоей «контрцикличной» политике, которую правительство и Нацбанк проводят, чтобы просто переждать «сложные годы», — от растерянности и бессилия. Да, Казахстан объективно поставлен в «выжидательное» положение – активной «своей игры» у нас нет. Точнее, она есть — переносить упор политической системы с «елбасизма» на парламентаризм и городское самоуправление, переориентировать Программу ФИИР на национальное инвестирование и кредитование и на факт евразийской интеграции. Да и насчет институализации самого ЕАЭС – с дополнением президентского формата парламентским – тоже пора бы начать разговор.
Но это все – теория. Тогда как властная практика направлена исключительно на выжидательное самосохранение. А того общественного потенциала, который не плелся бы следом за властью, а заставлял бы ее саму поспешать, у нас явно маловато.
Впрочем, кто предупрежден, тот вооружен…
