Мимика китайской политики
- Подробности
- 4375
- 20.03.2014
- Виталий ВОЛКОВ, эксперт по Центральной Азии в Германии, специально для «Новой» — Казахстан»
Китай планомерно и интенсивно осваивает месторождения углеводородов в Центральной Азии, не скупять на финансовые затраты
Так, ради получения больших объемов туркменского газа Китай инвестирует в разработку крупных месторождений в Туркмении, в возведение трубопроводов, транспортирующих оттуда газ через территории Узбекистана, Киргизии, а теперь и Таджикистана. На днях СМИ сообщили о том, что китайская национальная корпорация CNPS с этой целью создала совместное предприятие с «Таджиктрансгазом». Речь идет о строительстве так называемой «четвертой ветки» через Памир. Предыдущие ветки, выходящие из Туркмении, где китайцы осваивают месторождение «Галкыныш», уже охватили Узбекистан, Казахстан и Киргизию. Если судить по заверениям Ашхабада, то речь идет об увеличении поставок туркменского газа к 2017—2020 годам едва ли не до 65 млрд кубометров, а это фактически полностью привяжет Ашхабад к китайскому покупателю топлива. Да и страны-соседи, будучи охваченными ветками китайского инвестиционного плюща, от которого уже не избавиться, попадают во все более сильную кредитную и транспортную зависимость от мощно пульсирующего Китая. Особенно это касается таких слабых государств, как Таджикистан и Киргизия.
А тут еще Россия, за счет которой республики Центральной Азии рассчитывают поддерживать определенный модус независимости в отношениях с Китаем, испугала их молниеносным присоединением Крыма в рамках защиты русскоязычного населения от дискриминации. Растерянность, которую испытывают руководители стран региона после резкого обострения «крымского кризиса», объективно создает благоприятные условия для еще более интенсивного китайского мирного наступления на Центральную Азию.
Но, по мнению российского эксперта Андрея Грозина, использовать опробованный и самый мощный рычаг для такого наступления – а именно предложить очередные гигантские по местным меркам кредиты — Пекин уже не может: председатель Китая Си Цзыньпин во время турне по региону осенью 2013 года настолько высоко поднял планку кредитов, обещанных тогда, что выше поднимать ее бессмысленно, до этой бы допрыгнуть.
Значит, остается второй рычаг – политический. Фокус китайской позиции в том, что она «аполитична» и за счет этого как раз таки эффективна в нынешние кризисные времена. Краеугольный камень этой позиции – концепция отказа от политического влияния на другие страны и стимулирование экономического сотрудничества на взаимовыгодной основе. По словам Андрея Грозина, Пекин, пользуясь ситуацией вокруг Крыма, укажет на разницу своего подхода и подхода Москвы и на выгоды от спокойного экономического «вассальства» в роли сырьевых провинций по сравнению с риском, подобным тому, на который пошла украинская власть.
С другой стороны, Китай не станет переходить ту черту, за которой его действия в регионе будут восприняты Россией как действия прямого соперника. По мимике пекинской политики в связи с украинским кризисом можно сделать вывод, что, не идя на обострение отношений с Западом, Поднебесная все-таки морально поддерживает Москву, имея целью без прямой политической конфронтации ни за что не позволить своему основному конкуренту, США, добиться осуществления своих геополитических планов на западных границах России. Конечно, Запад может трактовать «воздержание» Китая в СБ ООН по вопросу Крыма в свою пользу, но тональность ведущих китайских СМИ говорит об обратном – по крайней мере, на это обращает внимание ряд китаеведов. Приоритет Пекина — стабильность там, где пролегают артерии, снабжающие его экономику углеводородами. А это, в первую очередь, Россия и республики Центральной Азии – причем в газовой сфере КНР не желает переориентироваться на сжиженный газ, который можно морем получать из Австралии или Индонезии. И конечно, Китай осознает, что нынешний «украинский кризис» (в данном аспекте именно «украинский», а не «крымский») может побудить Европу к новым шагам по организации выхода на туркменских, казахстанских и узбекских экспортеров, минуя Россию. Но это финансово только тогда возможно, когда Европа получит выход и к иранским углеводородам, чтобы ими наполнить далекую трубу.
Тем не менее ЕС только ждет повода для ослабления санкций против Тегерана. А Китаю, в отношении которого из международных антииранских санкций сделаны исключения, этого совершенно не нужно. Он готовится поглотить и иранские нефть и газ, причем по самым выгодным ценам. Но появление Европы в качестве конкурента на центральноазиатском и на иранском рынках может поднять цену, за которую китайцы, как указывают экономисты, готовы биться на переговорах до последнего. Кроме того, если западные энергетические компании дадут задний ход из Сибири, Китай охотно займет их место. По оценкам экономистов, на это инвестиционные запасы у Пекина еще сохраняются.
Наконец, у Пекина далеко идущие планы в экономическом освоении Афганистана. Китайские компании отчасти через Пакистан, а отчасти иными путями берут под контроль месторождения различных стратегически важных для КНР металлов, обхаживают правительственных чиновников и лидеров повстанческих групп, любящих щедрые подарки больше, чем иностранных военных под своим носом, предлагают обеспечивать безопасность на тех территориях, где у них имеются интересы. И здесь поддержка столь важных для афганского узла игроков, как Россия и Иран, Пекину необходима.
Поэтому Пекин даже в кулуарах вряд ли станет сейчас подпитывать страхи центральноазиатских элит по отношению Москвы и деликатно постарается успокоить в первую очередь казахстанских партнеров по ШОС, возможно, даже предложив им новые шаги по стабильзации ситуации в регионе, причем обязательно в тесной привязке к России. И сомнения по поводу участия в Таможенном союзе, усиленные «крымским кризисом», Пекин постарается «устаканить». Как не раз указывали эксперты, Китай приветствует это интеграционное объединение, поскольку исходит из того, что в длительной перспективе оно одной «авоськой» откроется китайскому бизнесу и падет перед ним ниц.
