История «Новой Газеты»
- Подробности
- 87106
- 22.10.2011
- Сергей МИХАЛЫЧ
Холодный конференц-зал "Московских новостей". Декабрь. Не топят не потому, что не любят журналистов, а просто потому, что никого не любят.
Странные люди кутаются в пальто и шарфы, голосуют почему-то... Муратов, Кушнерев, Кожеуров, Ерошок, Сабов, Никитинский, Муртазаев, Умнов... Человек пятьдесят. А рядом на стульчике разместилась Мечта.
После шумного исхода из "Комсомольской правды" очень хотелось создать собственную газета. Названия ей тогда еще не придумали, но знали, какой она должна быть: честной, независимой, богатой, с миллионным тиражом через год, всероссийской, влиятельной и ежедневной.
Прошло пять лет. "Новая газета" родилась, дважды переживала клиническую смерть, но выходит по-прежнему, и все благодаря той самой мечте, которая съежилась, конечно, до реальных размеров, хотя и греет по-прежнему.
Из тех сидельцев холодного зала осталось немного. Разбросало безденежье по всем мыслимым и немыслимым местам: от администрации президента и корпункта в Лондоне до некой частной фирмы. Но прав Сергей Кушнерев, главный редактор телекомпании "ВиД", - это не имеет никакого значения, поскольку мы все равно все делаем одну газету - "Новую".
Иногда собираемся и выпиваем. Разные поводы бывают для встреч: радостные - день рождения и грустные - смерть любимых коллег. Да, у нас есть и потери - в далеком Владикавказе погибла Света Орлюк, маленький человечек, спасший не одну жизнь. Чужую. Свою спасти не смогла.
Собираемся и вспоминаем. Революцию в "Комсомолке", когда "зимний" так и не был взят, зато потом было взято много бутылок водки и в однокомнатной квартире Юле Будинайте одновременно курили человек сорок. А Муртазаев, Маркарян и Микеладзе на чистом украинском яэыке пели что-то про Днепр.
Потом вспоминается первый номер. Одна комната на всех, один компьютер, отсутствие верстальщиков, наборщиков, скрепок и листочков бумаги, зато наличие огромного пустого сейфа, который тащили всем миром на третий этаж. Работали двое суток через одни. Сутки - верстальщиками, когда нам объяснили, как бегает "мышь", но забыли рассказать, как выключать компьютер. Сутки - наборщиками и нажимальщиками кнопки на матричном принтере, который своим визгом сбивал с ритма перо обозревателей.
Первый номер вышел отличный по содержанию и нелепый по верстке, поскольку переквалифицировавшиеся журналисты считали своим долгом разместить на меньшем объеме полезной площади как можно больший объем полезной информации. Номер вышел и пришел. В одну-единственную комнату редакции. Ведь творческие люди, привыкшие к полному пансиону в "Комсомолке", как-то упустили из виду, что газету нужно еще и куда-то девать. Кожеуров возил ее куда-то на машине, а Ерошок и ваш покорный слуга раздавали номер бесплатно в переходе на "Пушке".
Потом было проще, потом - даже отлично, потом - трудно, это когда жили в подвале и не имели денег, чтобы выходить на Москву. Тогда для оставшихся самым ненавистным словом стал "вторник", поскольку каждую неделю именно в этот день должно было что-то решиться, но никак не решалось...
А теперь? Что теперь... Выходим, как видите. И мечтаем: о миллионном тираже и ежедневной газете. Думаете, слабо? Напрасно, ведь мы хотели, как лучше, и получилось !
Сергей МИХАЛЫЧ, старожил
КАК ДЕЛАЛСЯ ПЕРВЫЙ НОМЕР
Вспоминать, как все начиналось, - всегда приятно. То, что считалось кошмаром в процессе или воспринималось со щенячьим энтузиазмом, по прошествии времени представляется забавным приключением. Это - если думать не вслух. А если вслух - для потомков, для тех, кто не знал, не прошел, пороха не нюхал, да и вообще ничего не понимает, - то вся история немедленно приобретает назидательный оттенок и подергивается флером ироничной опытности.
Первый номер "Новой газеты" перед вами. Можете его рассматривать, да и почитать там, право слово, есть чего. Но на правах сторожила, хотелось бы рассказать, как он, собственно, рождался. (Как родилась сама газета, я уже описал).
Начну с финала, когда две комнаты, в которых размещалась редакция (кабинет, в котором сидели все бонзы одновременно, я не считаю), оказались завалены пачками газет. Журналисты в те времена (93-й год) были еще малопрактичны и поэтому с трудом себе представляли судьбу газеты после того, как ведущий редактор поставит последнюю закорючку на первой полосе. Как-то не сразу пришло в голову, что тот продукт, который с болью, слезами и скандалами ваялся последние недели, нужно еще куда-то и девать.
Конечно, какой-то тираж взяла розничная торговля. Но это теперь мы прекрасно представляем, что розница берет то, что кто-то уже брал, а главное - покупал. И потому первый номер распихивали, как могли. Первый главный редактор "Новой газеты" Сергей Кожеуров (теперь - генеральный директор АНО "РИД "Новая газета") забивал газетными пачками багажник своей машины и развозил по одному ему известным адресам. Ваш покорный слуга, обозреватель Зоя Ерошок и заведующая бюро проверки Валентина Семеновна Тихомирова стояли в переходе на Пушкинской и даром раздавали газеты доверчивым москвичам.
Коллеги ехидничали, поскольку дата выхода первого номера - Первое апреля - оправдывала себя с самого начала. Мы на ехидство внимания не обращали и были твердо уверены, что через год миллионный тираж "Новой газеты" у нас будут отрывать с руками. Ну, наивные были - так это не преступление. А чтобы понять нашу гордость за проделанный труд, нужно хотя бы раз в жизни родить собственную газету. Желательно так же, как и мы.
Без зарплаты.
С двумя компьютерами и одним матричным принтером, который мерзко и не переставая визжал.
В трех комнатах, которые нам временно предоставили.
С одним корректором. (Бедная Таня Федорова, она, по-моему, после первого номера стала ненавидеть буквы, знаки препинания и тех, кто их изобразил на бумаге.)
Без верстальщиков и наборщиц. Энтузиасты, коими были все мы, делились на три команды: сутки - журналисты, сутки - наборщики, сутки (наиболее продвинутые) - верстальщики.
Последнее - самое трудное, поскольку даже в "Комсомолке", откуда, собственно, мы и ушли, был еще горячий набор, а персональные компьютеры можно было сосчитать по пальцам. Это сейчас мы стали понимать хоть какие-то правила верстки, а тогда журналисты, дорвавшиеся до газетной площади, пытались упихать на одну полосу - три. Не сокращать же?!
Нас сажали за "макинтоши", включали мониторы, давали в руки мышь - и вперед. Верстальщики "Московских новостей", где мы тогда располагались, приходили на помощь в экстренных случаях.
Было обидно иногда. Старался, верстал до глубокой ночи, а следующая смена приходила и переверстывала, потом тем же занималась третья смена. Когда график дежурства вновь подводил тебя к верстальной машине, от прежней полосы, сделанной тобой, оставалась лишь нумерация. И то не всегда.
Самая страшная часть работы - вывод полосы на бумажный носитель. Этого делать никто не умел - выставить опции в меню, чтобы принтер не подавился нашим творением. А давился он постоянно, поскольку любая полоса содержала в себе неимоверное количество технических ошибок.
Обучили одного из журналистов. Освобождали его перед выходом номера на сутки от всех обязанностей и, затаив дыхание, ждали, когда, поколдовав за компьютером и обматерив принтер, он, подобно магу, выносил нам готовую полосу.
Первый номер подписали, конечно, под утро. Супруга главного редактора привезла ужин для всей дежурной бригады, но не рассчитала количественно: дежурной бригадой оказались все.
Прошло уже почти восемь лет. Но традиции сохранились: каждый номер - как последний, как оборона Брестской крепости и взятие Берлина.
Тех, кто корпел над первым номером, в редакции осталось немного - разбросала судьба по редакциям, программам и пресс-службам. Но, встречаясь, всегда с удовольствием констатируем - самую свою удачную первоапрельскую шутку мы все-таки придумали и осуществили.
.
