Операция «Секретный портфель»
- Подробности
- 8568
- 25.12.2014
- Дмитрий ТУМАНОВ — специально для «Новой»
На исходе 1979 года советские альпинисты искали в горах Афганистана останки 67 десантников, погибших в авиакатастрофе
На вопросы «Новой» отвечает командир спецотряда, заслуженный тренер СССР по альпинизму Эрванд Ильинский.
— Обычно мы в советские времена праздновали Новый год в горах, есть у нас база – на 2450 – чуть выше Чембулака. В этот раз пришлось залезть в другие горы и чуть повыше. Дело было так. Звонит мне вечером 26 декабря 79-го Карасенко, начальник физподготовки округа: «Собери ребят. Желательно холостых. Надо срочно выезжать в командировку – на спасработы». «Что случилось? — спрашиваю? — Какая разница — семейные или холостые?». «Ну… это дело такое… мало ли что…», — отвечает. Но он, я думаю, толком тоже не знал, кого и что «спасать». Я позвонил в Москву, нашел знакомого, который вроде был в курсе дела: «Куда едем?». Он: «Не имею право ничего говорить». «Но я ведь должен взять какое-то снаряжение! Дай мне хоть высоту! Категорию сложности!» — «Ориентируйся на шесть тысяч, четвертая категория…». Для зимы это довольно сложная категория.
Обзвонил я народ (тогда не было мобильников, но друг друга быстро находили — по цепочке). Команда собралась такая: Юра Попенко, Вадим Смирнов, Коля Пантелеев, Григорий Луняков, Сергей Фомин, Казбек Валиев, Валера Хрищатый и я — руководитель группы.
— Ребята имели право отказаться, или — приказ есть приказ?
— Военных было среди нас только трое. Остальные — гражданские. Они могли и отказаться. Но как это отказаться от спасработ? У нас это не принято… Набрали мы под эту зимнюю 4-ю категорию кучу снаряжения, медикаментов, продуктов. Взяли спирта — литров пятнадцать. Надеялись, что, может быть, кого-то найдем живым — помогать надо будет, растирать спиртом обмороженных… Помогать, как выяснилось, было некому, но спирт к Новому году пришелся к месту… Получили и десантный паек и все прочее: каждому аптечку, радиостанцию… На аэродроме выдали еще оружие. Довольно неожиданно было. Подходит генерал: «Здравствуйте! В командировку летите, ребята?» — «Летим». — «Документы, наверное, взяли с собой…» — «А как же!» — «Ну, так вот: документы сдать, оружие получить». И приносят ящик с пистолетами.
— Стрелять-то вы умели?
— А как же! Многие и армию отслужили… Сдали документы. Уже до этого нам намекнули: какой-то самолет упал в районе Душанбе. Ну нам не впервой искать самолеты… Летим. Вдруг сирена и металлический такой голос: «Пролетаем над государственной границей Союза Советских Социалистических Республик». Вот дела! Идем к пилоту: «Куда летим?» — «В Кабул. Вам что — не сказали?». Тогда еще не было объявлено о «братской помощи и вводе ограниченного контингента». Когда приземлялись, видно было, что не мирный аэродром, а настоящий военный плацдарм: палатки десантников окружены машинами — ощетинились всем своим оружием в сторону гор… Приземлились. В штабе ВВС — он был там же на аэродроме — нам и рассказали, что разбился Ил-62 с десантниками, 67 человек. Надо собрать останки, найти черный ящик, документы… Прикрепили к нам мужика, назвался полковником Кузнецовым. «Ребята, — говорит, — все здесь довольно серьезно. Крикнут «стой!» — надо стоять, иначе эти афганцы и пристрелить могут, как нечего делать!». Долго искали комнату для ночлега. Этот полковник все выбирал: «Эта простреливается — не подходит… эта тоже…» — «Так нам всего лишь переспать!» — «Не так все просто!».
Нашли «безопасную» комнату. Сидим, пьем чай, разглядываем свои пистолеты… Заходит седой мужик в серой форме без погон. Назвался генералом Орловым: «Ребята, тут минут через двадцать стрельба начнется. Но вы пейте себе чай спокойно, не обращайте внимания. Только дверь закройте на щеколду. Если кто постучится, подойдите и так, из-за угла, спросите, кто там. Ответят на чистом русском языке — пустите. Если на ломаном русском или по-арабски — стреляйте прямо через дверь!».
Ночью, действительно, стрельба, крики. Под утро стихло. Стук в дверь: «Ребята, не стреляйте, это я — Кузнецов!». Он и рассказал, что Амина расстреляли и на его месте поставили Бабрака Кармаля. Мужики мне говорят: «Война началась — что мы будем делать с этими «Макаровыми»?». Я пошел к военным: «Дайте нам что-нибудь посерьезнее!». «Какие проблемы? – отвечают. — Идите, выберите, что хотите!». Пошли в комнату, а она завалена автоматами, гранатометами, пулеметами… Взяли автоматы, гранаты, патронов побольше…
29 декабря вылетели на разведку к месту катастрофы на вертолете. Но пилот сесть не смог — болтало его, воздух-то разряженный, не держал. Вернулись, я говорю генерал-полковнику Гайденко (он руководил всеми работами): «Надо вызвать наших гражданских пилотов. Для них посадить вертолет в горах — плевое дело» — «Каких еще гражданских?!! Завтра поедите туда на танках». Поехали на БМП, в сопровождении «Урала» с десантниками — человек двадцать с майором. По прямой до места катастрофы было 36 км. Слышим, стрельба где-то, взрывы (потом узнали, что неподалеку шла танковая колонна, и душманы подбили один танк).
Дорога вдруг кончилась. Майор говорит: «Дальше не проедем. А пешком я не имею право вас отпускать». Связался он с Кабулом, прилетел вертолет с генералом. Я сел туда — снова полетели на место, снова пилот не смог посадить машину. Хотя ничего сложного не было.
— У них инструкция: садиться нельзя выше 5 тысяч метров…
— Да сама вершина — 4800, а садиться надо было на 4000-4300. Да еще это был Ми-8 — самая передовая тогда машина. Вернулись в Кабул. Утром на следующий день привели наших гражданских вертолетчиков Сергиенко, Данилова, Медникова, Лосева, Ильинича… Их тоже сорвали с места неожиданно, хотя тогда уже в СССР объявили о военной помощи. И вот два вертолета начали летать туда-сюда, пока нас не перевезли со всем снаряжением. Там на горе и Новый год справили. Выпили. Но особо не веселились — холодно!
— Что там было, на месте катастрофы?
— Сначала не могли понять, где нос самолета, почему только одно крыло лежит, почему вообще мало обломков. Потом догадались: самолет ударился о вершину, передняя часть его лежала с нашей пологой стороны горы, а задняя лежала с другой — там был довольно крутой склон.
Несколько раз после катастрофы выпадал снег, так что поиски были почти вслепую. Ногами всё под снегом нащупывали. К примеру, иду по склону, вдруг нога на какой-то штуковине поехала — ракета какая-то метр длиной. Нашли на другой стороне черный ящик, в нем пленки были размотаны… Останки собирали в пластиковые мешки. Страшное дело! Это были даже не части тел, а какие-то спрессовавшиеся брикеты. Или лежит, например, позвоночник: выскочил из тела! Самолет-то ведь на скорости 600 км в час врезался в эту стену! Гайденко говорил нам: «Там должен быть такой коричневый портфель — если не сгорел. Вот его бы найти». На второй день нашли. Раскрыл: какие-то тетради, карты, розы ветров, на всем — «совершенно секретно»… Позвонили генералу. Тот сразу прилетел. Как увидел портфель, прямо расцвел! Вцепился в него и так и сидел до самого Кабула.
После этого военные к спасработам интерес потеряли. Мне показалось, что вообще все именно из-за этого портфеля было затеяно.
— Со спортивной точки зрения, мероприятие трудным было?
— Нет. Ведь почти все ребята были в сборной СССР.
Заплатили нам суточные. На базаре купили сувениры. 6 января уже были дома, в СССР… Через года два встречаю приятеля, он у нас был командиром спортивного взвода, а теперь работал в военкомате. Он: «Ну что, обмыли ордена?» — «Какие ордена?» — «Да я сам заполнял на вас наградные листы и отослал в Москву. Командующий округа сказал: хорошо поработали, надо наградить ребят». Начали выяснять. Слали запросы в Москву, в архив Министерства обороны. Без толку. Операция-то была секретная. Так, видно, засекретили, что рассекретить не могут до сих пор. Но афганцы Алма-Аты нам все-таки вручили медали «Ветерану войны в Афганистане 1979-1989 г.г.». Правда, троим посмертно. Луняков погиб в Гималаях в 90-м, Смирнов – на Памире в 88-м, Хрищатый в Тянь-Шане в 93-м… Несколько лет назад наградила всех Украина медалью «За отвагу», потом из Москвы прислали медали «20 лет вывода войск из Афганистана». И где-то в гараже лежат «сувениры»: несколько фрагментов самолета и щетка ветровая…
