Плата за право щелкать выключателем
- Подробности
- 4672
- 22.04.2015
- Петр СВОИК, экономист, кандидат технических наук
Абонентский тариф: улучшение или удвоение
В СМИ волной пробежало сообщение, что Минэнерго планирует тарифную реформу: плату за электроэнергию предполагается разделить на абонентскую и переменную части. Абонентская плата – это так называемая инвестиционная составляющая, внедрение которой не влечет за собой введения новых платежей и тарифов, но обязывает энергопроизводящие и энергопередающие организации инвестировать эту часть тарифа в поддержание энергосистемы в рабочем состоянии, ее модернизацию и развитие, – примерно так должностные лица поясняют позицию министерства.
Ну, а народ, конечно, волнуется. И понятно, почему: вполне справедливо опасается, что разделение тарифа на две части приведет к его удвоению. Заверения же чиновников, что абонентская тарифная ставка не влечет за собой новых платежей, воспринимаются, как и положено, рефлекторно наоборот: вначале, может быть, и не повлечет, а потом…
Тем более что в качестве ньюсмейкеров тарифной инновации выступают представители Минэнерго промежуточного, так сказать, ранга, с которых впоследствии что возьмешь? Тем более что в обоснование абонентской добавки полуответственные лица Минэнерго закладывают необходимость не только поддержания энергосистемы в рабочем состоянии, но и те самые «инвестиции» – средства на модернизацию существующих и ввод новых мощностей, которых, кстати сказать, не хватало, не хватает, и не будет хватать. А потому бесхитростная «расшифровка» Минэнерго, что абонентская часть тарифа – «инвестиционная», превращает ее в эдакую… бездонную.
Это и настораживает: сама по себе идея разделить тариф на постоянную часть, определяемую присоединенной мощностью абонента, и переменную часть, определяемую по счетчику, – правильная. Но попытка решить через абонентский тариф еще и инвестиционную проблему вызывает вопрос: а не для того ли вся затея, чтобы банально пропихнуть тарифное повышение?
Итак, в тарифе появляется абонентская часть, она же инвестиционная. Начнем, как полагается, с хорошего: выделить в тарифе абонентскую часть – давно пора!
Дело в том, что в силу целого ряда особенностей электроэнергетики (невозможность работать «на склад», невозможность генерировать недорогую электроэнергию малыми мощностями, обязательность объединения всех электростанций высоковольтными сетями, наличие разветвленных низковольтных сетей и т. д.) основные затраты и станции, и сети несут как раз не из-за конкретной нагрузки, а из-за готовности обеспечить любую необходимую нагрузку в любой момент.
Представьте, вы входите в комнату и привычно щелкаете выключателем. Так вот: примерно 80% того, что начинает накручивать вам счетчик, на самом деле плата не за пришедшую к вам энергию, а за то, что вы можете щелкать выключателем когда хотите, никого не спрашивая и не предупреждая.
Поэтому и целесообразно брать с вас две платы: постоянную абонентскую часть, отсчитываемую от максимальной возможности вашего электропотребления, и то, что конкретно накручивает ваш счетчик. Это взаимовыгодно: хотите платить меньше – уменьшите договорную нагрузку. Например, уведомьте «Энергосбыт» и поставьте у себя в квартире автомат на меньшее число вольт-ампер. А энергосистема, соответственно, высвобождает располагаемую мощность, которую может предоставлять новым или расширяющимся потребителям.
А плохое то, что под прикрытием абонентской оптимизации тариф рискует стать «бездонным». У нас есть основания этого опасаться, поскольку нам заранее известны два обстоятельства.
Во-первых, практика применения инвестиционных тарифов в электроэнергетике – «полуэффективна». Еще в 2009 году правительство утвердило так называемые «предельные» (они же – «инвестиционные») тарифы для электростанций, и утвердило их сразу по 2015 год включительно. С ежегодным повышением, обгоняющим (и подталкивающим) закладываемые правительством допустимые темпы инфляции. За эти годы, сверх затрат собственно на эксплуатацию, запланировано собрать через предельные тарифы инвестиций
1162 млрд тенге, за счет чего ввести 3010 МВт новых мощностей. Для справки: за исключением небольшой Жанажольской ТЭС и нескольких малых ГЭС все вводимые мощности – это не новое строительство, а восстановление выбывших по авариям или по старости турбоагрегатов на действующих ГРЭС и ТЭЦ.
И еще для справки: такое восстановление обходится по 2570 $/кВт, тогда как возведение аналогичных электростанций целиком в «чистом поле» стоит по современным стандартам в полтора-два раза дешевле. К примеру, строительство с нуля Балхашской ТЭС в угольном варианте (хотя, похоже, будет пролоббирована все же АЭС, но это отдельный разговор) обойдется по ТЭО в 1705 $/кВт.
Конечно, помимо восстановления собственно генерирующих мощностей достаточно большие деньги потребовались на обновление вспомогательного оборудования и вообще приведение электростанций в порядок, поэтому так уж напрямую обвинять энергетиков, что предельные тарифы использованы неэффективно, не стоит. Но факт есть факт: собранных с потребителей дополнительных средств на восстановление старых мощностей затрачено существенно больше, нежели стоит создание мощностей новых. И сюда же еще один факт, подтверждаемый отчетами самих же уполномоченных госорганов: степень износа основного и вспомогательного оборудования электростанций не снизилась. Она как показывалась в районе 70% при введении «предельных» тарифов, так показывается и сейчас.
Во-вторых, сейчас и на всю обозримую перспективу инвестиций в модернизацию и увеличение располагаемых электрических мощностей необходимо кратно больше, чем можно собрать при нынешних «предельных» тарифах. По оценкам самих же компетентных ведомств, необходимый объем вложений в ЖКХ – порядка 6 трлн тенге до 2020 года, а в электроэнергетику – 9,5 трлн до 2030 года. То есть нужно инвестировать, сверх тарифной оплаты эксплуатации, порядка 1,4 трлн тенге в год.
Поэтому здесь целый букет проблем.
Это недостаточно эффективное использование средств, собираемых через тарифы, как эксплуатационно, так и инвестиционно. Если прямым текстом, то это банальное растаскивание на «откаты» и разные ненужные посредничества по всей исполнительной цепочке — от бригадиров и начальников цехов до руководителей предприятий со всеми их подрядчиками, поставщиками и прочими контрагентами. И это практически легальное присвоение немалой части тарифа разного рода собственниками и акционерами электростанций и электрических сетей.
А с чего бы значительной части тарифа и не расходится «налево», если электроэнергетика (как, впрочем, и все ЖКХ) отдана на откуп… самой себе. По факту отсутствия нормирования и контроля. Судите сами: что электростанция, что электрические сети – крупные предприятия с громадными и разнообразными материальными и финансовыми оборотами, работающие в условиях непрерывно меняющейся рыночной конъюнктуры и по назначаемым им государством тарифам. Госрегулятору, устанавливающему такой тариф, более или менее угадать с ним можно только при исполнении двух условий: во-первых, профессионально угадать удельный расход топлива, химреагентов, расходов на собственные нужды и сетевые потери, во-вторых, иметь аудиторские данные по фактическому исполнению предприятием установленных для него и заложенных в тарифную смету нормативов.
Так вот, должного качества нормирование и аудит может провести только специализированная организация. За это ей надо платить, к тому же не исключены и коррупционные издержки. Однако это эффективнее, чем нынешняя система нормирования и контроля самим госрегулятором, которому ни по штатным, ни по профессиональным возможностям такое не под силу, почему процесс фактически и сводится к «самонормированию» и самоотчетности самих же монополистов.
И еще одна беда электроэнергетики, в которой «растворяется» существенная часть собираемых через тарифы средств. Это так называемый «оптовый рынок электроэнергии» – не отечественная, а заимствованная придумка, которая в нашем исполнении превращена в закрытый «междусобойчик» для удешевленного получения электроэнергии некоторыми «избранными» потребителями – за счет всех прочих.
Тема фактически ключевая для нынешнего состояния казахстанской энергетики и для ее будущего, включая предстоящую организацию общего электрорынка ЕАЭС.
Продолжая рассуждения насчет планируемого абонентского тарифа, нагружаемого и инвестиционной составляющей, укажем еще и такую проблему: а почему, собственно, получатель электроэнергии должен кого-то инвестировать?
«Рыночники» из нашего правительства – народ на удивление бесхитростный. Грузят тариф инвестиционной добавкой и… ни в одном глазу насчет не конституционности и вообще незаконности такого действия госрегулятора. И в прокуратуре тоже, получается, сидят святые люди, взирающие совершенно спокойно на принудительное превращение потребителей в «инвесторов». Во времена СССР, в условиях «общенародной» собственности, такое было понятно и законно: требуется больше средств на развитие энергетики – повышается тариф. Хотя, кстати, инвестиции тогда решались как раз не через тарифы. Но в любом случае сейчас не все ведущие электростанции — приватизированы, но и большая часть сетевых предприятий. Получается, что население и промышленные потребители инвестируют неких частников, которые с этого имеют приращение основных фондов, акционерной стоимости, повышение оборотов, доходов и дивидендов. А те даже «спасибо» говорить необязаны.
Идем дальше: если уж делить тариф на абонентскую и текущую части, то делать это надо единообразно, по всей той цепочке, из которой складывается конечный потребительский тариф. Но на самом деле сейчас в этой цепочке… черт знает что!
Есть тариф на генерацию – им, хорошо ли, плохо ли, занимается Минэнерго. Например, выступили сейчас с неплохой идеей абонентской реформы. Но на этом вся компетенция Министерства энергетики в электроэнергетике и… заканчивается.
Далее идет предприятие высоковольт-ных сетей КЕГОК, клиент КРЕМ – Комитета по регулированию естественных монополий. Хотя, если честно, КЕГОК объективно выше КРЕМ, и тарифы себе он фактически «самоустанавливает». По отличной от стоящих ниже него по напряжению и статусу сетевых предприятий методике.
Потом идут сетевые предприятия – во всей разнообразной дробленке. Это и крупные межрегиональные сети, и сети областного, районного и городского масштабов, и вообще некие кусочки, оставшиеся еще от советской межведомственной неразберихи и оказавшиеся сейчас в руках ловких людей. И хотя с точки зрения технологии доставки электроэнергии от станции к потребителю и тарифной логики это один субъект – Сеть, обязанный иметь единый тариф, на самом деле уже госрегулятор подстраивается под всю эту частнособственническую пестроту, наделяя каждого своим тарифом.
Методика, кстати, для установления сетевых тарифов – тоже отлична и от электростанций, и от КЕГОК, и попросту… вычурна. Списана она с опыта отдельных стран Европы. Как это работает у нас? Ответ дает случай с бывшим председателем АРЕМ, осужденным как раз за «улучшение» этого самого «фактора» для Атырауских электросетей. Вдумайтесь: это что же за методика и что за организация работы в тарифном регуляторе, если взятку от регионального предприятия в обход всех подразделений и специалистов можно передать непосредственно первому лицу, и вопрос будет решен?!
Однако, стоп! Перечисление так и не упорядоченных в электроэнергетике тарифных, инвестиционных, структурных, организационных и методологических проблем можно продолжить, только решать их все равно некому!
Электроэнергетическая отрасль распилена сейчас между воссозданным Министерством энергетики и переделанным из самостоятельных Агентств по регулированию естественных монополий (АРЕМ) и защите конкуренции (АЗК) Комитетом в составе Министерства национальной экономики. И пока взаимодействие между ними прослеживается в основном в… бездействии.
Поэтому и не понятно, радоваться ли намерению Минэнерго ввести абонентский тариф, или опасаться такой перспективы…
