Семейный башизм
- Подробности
- 4051
- 18.02.2016
- Виталий ВОЛКОВ эксперт по Центральной Азии в Германии, специально для «Новой» — Казахстан»
Президент Таджикистана может поссориться и с Россией, и с Ираном
Если бы Туркменбаши при жизни мог знать, с каким пиететом к его методам правления отнесется Эмомали Рахмон, возможно, в Ашхабаде рядом с золотой статуей Великого Сердара воздвигли бы небольшой медный монумент таджикскому президенту.
Однако повышенное внимание к туркменскому опыту глава Таджикистана стал проявлять уже после смерти Ниязова. Потребность в этом опыте Рахмон испытал тогда, когда принял решение отказаться от таджикских мирных соглашений 1997 года, извести оппозицию и утвердить если не в чистом виде «туркменбашизм», то некий «семейный башизм».
Поэтому тот суд в Душанбе над группой руководителей Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), единственной оппозиционной партией, которая имеет широкую опору среди населения, – это не рахмоновское «ноу-хау», а воспроизведение печально известного процесса в Ашхабаде по делу о так называемом покушении на Туркменбаши
25 ноября 2002 года.
Тогда группа недовольных Ниязовым активистов, собравшаяся вокруг бывшего вице-премьера страны Бориса Шихмурадова, попыталась сместить Ниязова, а в результате сама попала в капкан туркменских спецслужб (не без помощи турецких коллег). Ее члены оказались жертвами и участниками колоссальной провокации, благодаря которой под корень было вырублено всякое инакомыслие и по стране прокатились несколько волн репрессий. Главным же событием провокации была даже не инсценировка покушения на Ниязова, а состоявшийся через месяц спектакль суда над «ноябристами» – «террористами и предателями», с демонстрацией признания ими вины, покаяния, общественного осуждения. Следствие тогда заняло буквально недели, суд прошел быстро и «всенародно».
Теперь римейк в исполнении КНБ и Верховного суда Таджикистана. 9 февраля в Душанбе, в помещении СИЗО ГКНБ начался процесс, где обвиняемые – тринадцать руководителей ПИВТ и четверо человек, близких лидеру партии Мухиддину Кабири (он сумел заблаговременно покинуть страну), должны быть признаны террористами и предателями за участие в подготовке мятежа генерала Назарзоды. Помните, в начале сентября 2015 года замминистра обороны Таджикистана Абдухалим Назарзода и группа верных ему военных неожиданно совершили нападения на отделения милиции в Душанбе и в Вахдахе, а затем ушли в Рамитское ущелье. Ликвидировать мятеж властям удалось только через две недели, и, как говорят инсайдеры, страху Рахмон натерпелся немалого – такого широкого недовольства своим правлением и готовности к сопротивлению в среде своих военных он не ожидал. Но президент использовал эту неприятность для реализации давно задуманного плана. И вот в действиях Назарзоды обнаружен исламистский подтекст, а в числе его сообщников выявлены лидеры ПИВТ. Эти сообщники брошены за решетку вместе с выжившими сторонниками генерала, а партия ПИВТ запрещается.
Но Рахмону необходим громкий показательный процесс, который поставит на партии неизгладимое клеймо террористической организации. Исполнителя проекта – КНБ – при этом не волнует ни то, что за две недели мятежа бывший замминистра обороны ни разу не выступил с какими-либо масштабными политическими заявлениями, уж тем более с исламистскими, ни то, что со стороны ПИВТ (которая вела себя последние пару лет очень осторожно) было бы безумием поддерживать безнадежный с точки зрения соотношения сил мятеж генерала, ни то, что сам этот мятеж, как утверждают инсайдеры, не имел политической подоплеки, а был вызван возросшими коммерческими аппетитами родственников Рахмона, которые наложили лапу на бизнес и имущество генерала. Прокуратура известила, что мятеж готовился аж несколько лет при активном участии ПИВТ, некоей «третьей силы» и финансировался из-за рубежа, чтобы, пользуясь таким поводом, провести большую зачистку и среди силовиков, и среди политической оппозиции и придать «заговору» соответствующий масштаб. С сентября по февраль прокуроры завершили расследование приблизительно по 200-м делам – причем, как можно понять из официальных сообщений, 172 из них касаются сторонников Назарзоды. Теперь на очереди суд.
Но тут с «туркменским образцом» 2002 года начинаются расхождения. Судя по крайне скупым данным, которые правозащитники получили от родственников обвиняемых пивтовцев, никто из них своей вины не признал, несмотря на применение к ним жестких мер воздействия, вплоть до пыток. Власть пока лишилась самого главного элемента показательности – признания вины в содеянном, в терроризме и, наверное, в связи с иностранными разведками. А также покаяния, самоуничижения, как это было в Туркмении. А лишившись этого, она засекретила суд. Причем так, что все источники автора в один голос утверждают – реальной информации о том, что происходит сейчас внутри СИЗО ГКНБ, у них практически нет. Впрочем, наблюдатели говорят, что для засекречивания есть, по меньшей мере, еще две причины.
Во-первых, связь между группой Назарзоды и ПИВТ настолько вымышленная, что собранные доказательства лучше не предъявлять публике. КНБ создавал эту связь «с колес», импровизируя сразу после мятежа, тогда как в Туркмении чекисты имели время создать более артистическую конструкцию, поскольку сами сочиняли сценарий еще до «нападения» на кортеж Ниязова 25 ноября 2002 года. Во-вторых, пресловутая «третья сила». В истории 2002 года для Ниязова «злым гением заговора» стал Узбекистан (тем более что Борис Шихмурадов действительно около двух недель скрывался в посольстве этой страны). Таджикскому КНБ приходится своего «злого гения» создавать по ходу пьесы. Тут подошли бы и исламистские группировки в Афганистане, Пакистане или же в арабских странах, но, похоже, эта роль может быть отдана другому актеру – на свою беду Тегеран предоставил Мухиддину Кабири трибуну для выступлений, несмотря на протест Душанбе.
Эксперт центра изучения современного Афганистана Андрей Серенко рассказал «Новой» – Казахстан», что еще во время сентябрьского мятежа окружение Рахмона, растерявшееся и напуганное готовностью целой группы силовиков сопротивляться действиям «семьи», лихорадочно искало причину вовне – тогда в качестве возможных подстрекателей мятежа назывались то Россия, то США, то Иран. Сейчас, после появления Кабири в Тегеране, Душанбе фокусируется на Иране и даже старается спешно заручиться поддержкой злейшего врага аятолл – Саудовской Аравии. Но окончательное решение ссориться с Тегераном Рахмон еще не принял, тогда как «третью силу» на суде уже пора предъявлять. Поэтому суд засекречен – это дает власти паузу, чтобы определиться с решением и его обоснованием. Тем более Рахмон наверняка помнит, что отношения между Ашхабадом и Ташкентом история с «ноябристами» испортила всерьез и надол-го, дело тогда чуть не дошло до войны.
Что касается Тегерана, то там, считает Андрей Серенко, будут ждать итогов шоу под названием «закрытый суд». «Рахмон в результате может создать себе в Тегеране очень серьезного оппонента в регионе. У Ирана есть разные рычаги и в Северном Афганистане, и в самом Таджикистане для того, чтобы осложнить жизнь президента и его окружения. Причем это могут быть уже не выдумки, а серьезные политические проекты, альтернативные власти Рахмона», – считает собеседник «Новой» – Казахстан».
Андрей Серенко подчеркивает, что мятеж генерала Назарзоды вскрыл колоссальный протестный потенциал среди силовых структур Таджикистана. И протестные настроения в этой среде, и в среде населения, где ПИВТ по-прежнему пользуется поддержкой, и среди других слоев, имеющих массу поводов быть недовольными нынешней властью, которая высасывает последние соки из страны, никуда не делись, несмотря на зачистку. Попытка Рахмона превратить Таджикистан в покорную Туркмению объективно невозможна в силу многих причин, начиная от географических условий и кончая количеством оружия на руках у таджиков в регионах.
Да, нынешний суд над ПИВТ – это конец той системной оппозиции в Таджикистане, которая была достаточно лояльна к власти. Но, по мнению Андрея Серенко, ПИВТ продолжит существовать в виде «спящих ячеек» в стране и укреплять свои структуры за пределами Таджикистана, среди таджикских мигрантов. В первую очередь, в России.
«Я думаю, Москва сейчас не станет этому мешать. Там вряд ли довольны тем, как Рахмон ведет республику к гражданской войне. Речь идет об инициативах, которые он проводит параллельно с этим судом. А это изменение конституции и референдум, цель которых юридически оформить семейную диктатуру и ликвидировать автономный статус Горного Бадахшана, с вероятной последующей распродажей этой области по частям Китаю. Семья Рахмона, занявшая основные позиции во власти, ведет страну к реальному социальному взрыву. Ставка Москвы на Рахмона была обусловлена тем, что, давно зная недостатки этого правителя, она все же в рамках своей любимой стратегии не хотела раскачивать «таджикскую лодку», дабы не сделать хуже. Но сейчас и в Москве понимают, что «хуже» все равно наступает, и делает это сам Рахмон. Новая гражданская война в Таджикистане Москве совершенно не нужна. Но времени на изменение ситуации в лучшую сторону остается у нее совсем немного – максимум год-полтора. ПИВТ в первую очередь будет использовать финансовый, политический, религиозный потенциал Ирана, что делает Кабири перспективным политиком и, возможно, «иранским» претендентом на пост президента Таджикистана. Главным адвокатом Эмомали Рахмона сегодня выступает Китай, но в случае достижения консенсуса Тегеран и Москва смогут убедить китайских товарищей в бесперспективности поддержки таджикского режима в его нынешнем виде», – считает Андрей Серенко.
Источник автора в российских спецслужбах в целом подтвердил, что в Москве всерьез озабочены действиями Рахмона, в том числе разгромом ПИВТ, с руководителем которой в течение последних двух лет у российской стороны как раз установились перспективные рабочие отношения. По словам источника, Москва не исключает, что информация об этом как раз стимулировала Рахмона «зачистить» Кабири. Источник согласился и с тем, что в России не будут препятствовать работе ПИВТ среди мигрантов, если эта работа будет отвращать их от агитации ИГИЛ, а не наоборот. Но при всем этом соответствующие структуры в Москве на практическом уровне сейчас больше озабочены «поведением» нынешнего туркменского руководства, нежели таджикского. В Кремле по-прежнему считают приоритетным, что Душанбе, по крайней мере, пока, хотя бы не отказывается привлекать российских военных для обеспечения безопасности своей границы с Афганистаном.
