Перестать зеркалить власть
- Подробности
- 3610
- 31.03.2016
- Петр СВОИК, экономист, кандидат технических наук
Вождистская оппозиция в президентском государстве: финальный формат
Парадоксально, но и закономерно, что как раз к анонсированному президентом перераспределению власти между ним, правительством и парламентом качество «переизбранного» парламента стало как никогда тусклым. Начиная с самой неинтересной за все годы избирательной кампании, с заранее просчитываемым результатом. Арифметика элементарна: президентской «Нур Отан» просто не по чину ставить менее 80 процентов, а двум другим пропускаемым партиям хочешь-не-хочешь надо дать чуть более семи. Итого 82,2 + 7,2 + 7,1 = 96,5%, и на четырех других участников приходится остаточный мизер в 4,5%, между ними и расписанный.
В условиях же полной подконтрольности избирательных комиссий дело даже не в разных «каруселях» и махинациях с подсчетами, а в элементарном выведении заранее заданных результатов по явке и «победителям».
Поэтому речь не об унизительно низком проценте, доставшемся «единственно оппозиционной» Общенациональной социал-демократической партии, а о полной неудаче того самого оппозиционного качества, в каковом она себя пыталась представить и какового от нее ожидали.
Если судить, например, по дебатам, то при всей их зарегулированности единственно оппозиционным выглядел «народный коммунист» Косарев, клеймивший «олигархов и их прихвостней», тогда как представитель ОСДП не смогла выделиться из блеклого ряда провластных партий.
Да и вообще, какие яркие лозунги, конкретные политические и экономические топики оппозиции привлекли внимание СМИ и экспертов? Кроме выраженного как раз перед объявлением выборов несогласия председателя ОСДП с утвержденной президентом Концепцией национальной идентичности на гражданской, а не этнической основе да публичной попытки исключения члена Президиума за призывы к союзу с Россией прямо по ходу выборов, ничего и не запомнилось.
Но речь опять-таки не о провале избирательного штаба ОСДП – кризис оппозиции стал естественной составной частью общего кризиса устройства государственной власти в Казахстане.
Чего уж теперь деликатничать, скажем прямым текстом: вождистская по своему устройству персональная президентская власть имела против себя, все годы своего существования, персонально вождистскую же оппозицию. Почти одинаково кланово устроенную. И вот теперь, когда эпоха несменяемого правления так или иначе входит в финальную стадию, власть и оппозиция симметричным образом исчерпывают свой былой потенциал и одинаково упираются в одну и ту же проблему – переформатирования для продолжения существования.
Для Акорды, коль скоро Нурсултан Назарбаев действительно невоспроизводим, проблема заключается в переходе от индивидуального правления к корпоративному. Что в условиях Казахстана выполнимо только в форме парламентской институализации. А на этом пути перед властью сразу две ступеньки, при том, что на преодоление даже первой сил, похоже, недостаточно.
Первая ступенька – это передача главного источника президентского единовластия в монопольно контролируемый президентской партией «Нур Отан» парламент – назначения исполнительной власти. Что, казалось бы, легко осуществимо и по существу ничего не меняет. Но – только до способности елбасы продолжать контролировать всю систему. После чего монополия «Нур Отан» оборачивается серьезнейшей проблемой для самой партии власти и вообще для страны.
Дело в том, что однопартийное правление может быть устойчивым лишь при наличии внутри властвующей корпорации мощного скрепляющего стрежня – идеологического ли, религиозного или хотя бы непререкаемо вождистского. Либо отработанной процедуры балансирования внутрипартийных кланов и сменяемости их лидеров, как в Компартии Китая. Между тем ни одного из таких необходимых условий в Казахстане после Назарбаева нет, и не предвидится. Нынешняя «Нур Отан» – это «облако в штанах», придаток реальной власти. При передаче же в такую вспомогательную структуру реальных властных полномочий партия превратится в сообщество соперничающих персон и кланов, консолидированных лишь одним – боязнью потерять свои посты и богатства.
Такая партия неизбежно начнет конфликтовать и раскалываться внутри себя, раскалывая и власть в целом.
Поэтому с уходом неоспоримо властвующей персоны для сохранения устойчивости необходима сразу и вторая ступенька – выстраивание парламентаризма на двух- или трехпартийной основе, как в развитых странах. Но на такую высоту политической культуры нашей стране – власти и обществу в совокупности – вряд ли подняться: не только власть не может оторваться от привычного вождизма, общество – тоже!
Народ наш не слишком искушен, поэтому понятие оппозиционности трактует, что называется, напрямую: оппозиционеры – это те, кто против президента. Соответственно, лидер оппозиции – это тот, кто собирается занять пост Назарбаева. Это не всегда говорится напрямую, но всегда вытекало и вытекает из того, что оппозиция ставит в центр своей программной и агитационной деятельности.
Так, Акежан Кажегельдин вложил силы и средства в разработку двух фундаментальных документов, бьющих по президентскому монополизму – новой Конституции и конституционного закона о выборах. Платформа «Демократического выбора Казахстана» содержала пять политических пунктов: выборы акимов всех уровней, выборы судей, свобода СМИ, свобода митингов и демонстраций и честные выборы как таковые. Пять таких элементов – лишь вторичные признаки парламентской демократии, но любой из них – ключевой для дестабилизации президентского правления. Кандидат от движения «За справедливый Казахстан» на выборах 2005 года тоже шел со своим проектом Конституции – дальше наработок, нацеленных на ослабление правящей фигуры, оппозиция свои программные устремления особо не распространяла.
Оно и понятно: коль скоро цель – самому занять президентский пост, то уж как распорядиться единоличной властью, претенденту заранее ясно и без всякой писаной программы. Поэтому и не стоит мучиться с проработками реального политического и экономического реформирования. Тем более что у очередной оппозиционной генерации, выходящей из власти же, прин-ципиальных расхождений с режимом, как правило, и не было. И тем более что разработка альтернативной политико-экономической программы – весьма трудная в профессиональном смысле и весьма рискованная с точки зрения подпадания под критику противников задача.
Другое дело – ругать режим на все корки, благо оснований было, есть и будет более чем достаточно.
Еще одна откровенная истина: как раз кланово-вождистская борьба с бессменным президентом за его место, подаваемая как борьба за демократию, сильно затормозила реальное продвижение Казахстана к реальной демократизации власти. В разные годы в «демократическую оппозицию» к главе государства уходили председатель Верховного Совета, премьер-министр, столичный аким, затем целая группа членов правительства и ведущих банкиров, наконец, председатель Мажилиса. И президент, хорошо понимая природу обращенных к нему такого рода требований демократизации его бессменной власти, как раз таки «закручивал гайки». В результате режим, поначалу не чуждый попыткам выборности хотя бы «акимчиков», лишь все более ожесточался и совершенствовался в отражении оппозиционных атак.
Так совместными усилиями семейно-клановая власть и кланово-вождистская оппозиция зацементировали единоличный режим. Содержательная же проработка трансформации персонального авторитаризма в современные президентско-парламентские институции пала жертвой в такой традиционной казакша-курес. Режим не шел ни на малейшие уступки в местном самоуправлении или, например, в избирательном законодательстве, оппозиция же особо не напрягалась с конкретикой – достаточно было лозунгов.
Так было все предыдущие годы, и вот в этот зазор между вождизмом и альтернативным программированием и провалилась оппозиционная ОСДП на этих выборах.
Задача персонального оппонирования президенту как бы уже давно снята, но и как бы еще присутствует. Это и отбрасывает «единственную оппозиционную партию» в разряд маргинальных, незаметных, не авторитетных. И по совокупности – бесперспективных.
В то же время использовать избирательный момент для обоснования системного реформирования – тоже не получилось. Избирательная программа на этот счет была целенаправленно отретуширована, сделана гораздо более несвязной и неубедительной, чем могла бы быть. Да и такая выхолощенная программа особо не афишировалась.
Плюс вторая стратегическая ошибка в позиционировании – националистическая. Власть, выстроенная с явным этническим перекосом, лукавит, конечно, декларируя гражданскую основу в строительстве нации. Однако оппонировать такой президентской постановке вопроса партии, члену Социалистического Интернационала, начинающей свое название со слова «Общенациональная» и декларирующей социал-демократические ценности, – последнее дело.
Сама-то власть, наверное, не против иметь у себя за спиной критически относящуюся к союзу с Россией легальную парламентскую партию, но переходить из отживающей свое «антиназарбаевской» оппозиции в «антиевразийскую» – значит хоронить себя дважды.
И дело не в беззаветной агитации за ЕАЭС, как и в категорическом его неприятии. Серьезная политика просто не может позволить себе рефлексировать задним числом, сетуя на «непродуманность» или «преждевременность» интеграции с Россией. Надо реагировать исходя из реалий, и коль скоро Таможенный и Экономический (а значит, и политический) союзы – реальность, задача заключается в выработке таких политических и экономических механизмов, которые уменьшат вред от недостатков и обеспечат лучший национальный интерес в интеграционном процессе.
И потом, неприятный, но уже не вычеркиваемый из истории казахстанской оппозиции факт: несколько лет она курировалась спецслужбами. Это случилось вскоре после помилования одного из основателей ДВК и продолжалось вплоть до закрытия партии районной прокуратурой после избрания ее председателем другого, достойно отсидевшего свой срок основателя. Именно этому оппозиция обязана историей с расколом Компартии и странным избирательным альянсом ДВК и КПК – фактически против тоже оппозиционной тогда «Ак жол» на парламентских выборах 2004 года.
Наивно было бы предполагать, что наработанный тогда опыт косвенного управления оппозицией через спонсорские и другие повязки власти не пытались использовать и в дальнейшем. Поэтому почти летаргический сон последней оппозиционной партии в межэлекторальный период и «патриотический» крен на выборах, не исключено, тоже имеют не только внутренний контекст.
Итак, какие уроки извлекаются из прошедших выборов, и каковы дальнейшие перспективы?
Самая нерешаемая задача у Акорды – изобразить «самороспуск» и перевыборы тех же партий и депутатов как нечто, имевшее цель и смысл. А по ходу, не торопясь, готовится к обещанной реформе, приурочивая ее к ожиданию тех или иных развязок (или хотя бы большей определенности) в противостоянии России с Западом. Что, без вариантов, начнет происходить не раньше осени, катализируемое выборами в Думу. Или еще позже – почему и откладывается описанный нами (см. «Новая» – Казахстан», №6 от 11. 02. 2016 г., «Незаполненная вакансия») вариант перемещения Дариги Назарбаевой в спикеры Мажилиса.
Что же касается «последней оппозиционной партии»… здесь есть варианты.
Не исключено, что, не преодолев вождизм в себе и окружающей общественной атмосфере, так и застряв в этно-ориентированной нише, и этот оппозиционный проект тихо уйдет с политического поля, как целая череда таких же до него.
Но есть и оптимистическое, тоже достаточно реальное продолжение – перестать зеркалить власть со спины и, наоборот, забегая вперед в предвидении будущих событий, сформулировать те политические и экономические преобразования, на которые Казахстану все равно предстоит пойти.
И это не просто сохранит ОСДП – переведет ее из отстающей в лидеры.
От редакции: Этот материал Петра Своика мы опубликовали в рамках дискуссии об оппозиции вообще и о единственно оппозиционной партии Казахстана, допущенной к выборам, в частности. Мы готовы опубликовать мнения и других членов ОСДП.
