Интеграция по щелчку из Ташкента?
- Подробности
- 2414
- 19.03.2018
- Виталий ВОЛКОВ, DW
под текст
Саммит лидеров стран Центральной Азии в Астане не стал встречей «братьев»
«Клуб президентов Центральной Азии» из консультативной встречи лидеров государств региона, которая прошла в Астане 15 марта, не получился. Обозреватели указывают на то, что клуб, не говоря уже о саммите, как в преддверии встречи ее представляли, должен включать всех пятерых президентов, но в Астане собрались четверо — отсутствовал глава Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов. Сославшись на заранее запланированный визит в Объединенные Арабские Эмираты, вместо себя он прислал спикера парламента Акджу Нурбердыеву. Как сказал DW ташкентский политолог Юрий Черногаев, собственный политический вес этой представительницы Ашхабада в самой республике невелик. И ее участие во встрече с такими долгожителями большой политики, как Нурсултан Назарбаев, Эмомали Рахмон, Шавкат Мирзиёев, да и с новым главой Киргизии Сооронбаем Жээнбековым, неизбежно и предсказуемо было воспринято ими как знак того, что их туркменский коллега не очень ценит общение с ними в узком кругу.
А без Туркмении формировать стратегию региона как некоего единого целого будет затруднительно, поскольку эта страна важна и с точки зрения логистики в направлении Персидского залива и Пакистана, и как главный обладатель газа в Центральной Азии, и с точки зрения региональной безопасности — как республика, имеющая протяженную границу с беспокойным Афганистаном, подчеркивает Юрий Черногаев. Тем не менее четыре лидера и Акджа Нурбердыева в неформальной обстановке и без строгого регламента обсудили проблемы региона. И при этом не перессорились между собой. В этом российский эксперт Андрей Грозин видит главный результат встречи в Астане и обращает внимание на то, что политика в Центральной Азии изменилась именно благодаря смене лидера в Узбекистане. Умер тот человек, с которым у других лидеров региона были тяжелые личные отношения. То есть в нынешнем позитиве большую роль играет личностный фактор в авторитарной системе, на что обращают внимание многие обозреватели.
При этом в СМИ распространение получили в основном заявления Нурсултана Назарбаева. В частности, его упоминание о том, что следующая встреча, которая через год намечена в Ташкенте, «обозначает такие же региональные группы государств, как, к примеру, Вышеградская группа» (Чехия, Венгрия, Словакия, Польша. — Ред.).
Упоминание о Вышеградской группе не случайно. «Эксперты из казахстанских аналитических институтов, приближенных к руководству страны, еще месяц назад упоминали эту группу. Опыт Венгрии, Словакии и Польши в ЕС для них интересен с точки зрения отношений с Брюсселем, то есть как опыт выстраивания единой стратегии противостояния большим центральным силам, которые на них давят. В Астане не против такой аналогии, хотя больше, чем об аналогии, речь пока не идет», —говорит Андрей Грозин.
Никакого подобия Вышеградской группе в Центральной Азии не будет, уверен и казахстанский политолог Петр Своик. «Страны региона не будут более плотно интегрироваться. Риторический вопрос, почему бы нам не договориться, звучал и раньше, даже периодически речь заходит о создании некоего «Центрально-азиатского союза», но движения в этом направлении не было, поскольку есть разное видение собственных интересов, будь то энергопользование, водопользование, транспорт», — полагает он.
Но сама аналогия говорит о том, что многовекторность, которую провозглашал Казахстан, объективно заканчивается, и выстраивается в два вектора — это китайский в экономике и российский в информационном пространстве и в политике, считает собеседник DW. «Однако время от времени лидерам стран Центральной Азии, включая Казахстан, приходится давать сигналы, которые бы создавали впечатление некоего баланса и самостоятельности. К примеру, в Казахстане это решение о переходе на латиницу, требование вести заседания правительства и парламента только на казахском языке», — поясняет Петр Своик.
Андрей Грозин также пока не видит в прошедшей консультативной встрече завязи некоего интеграционного объединения, которое хотело бы вести единую региональную политику. Он согласен с тем, что для этого у стран слишком разные интересы. А зависимость, к примеру, Киргизии от России слишком велика, чтобы Бишкек пошел на противопоставление интересов проекта ЕАЭС некоему объединению внутри региона. «Что касается Нурсултана Назарбаева, то он считается корифеем и всеобщим посредником в регионе. Но сейчас выходит, что корифей десять лет занимался интеграцией, а началась она, стоило прийти Шавкату Мирзиёеву и щелкнуть пальцем. То есть главным фактором интеграции выступает Узбекистан, а не Казахстан», — рассуждает сотрудник Института стран СНГ.
«Новой власти в Ташкенте необходима нормализация ситуации по всему периметру своей границы. И она эту нормализацию получила, что было хорошо видно и на встрече в Астане, и незадолго до этого, во время визита Шавката Мирзиёева в Душанбе. Эту нормализацию он — отнюдь не «добрый гений», но человек прагматичный — уже может конвертировать в практические результаты внутри страны, и разрядка для него — это инструмент. Например, после того, как были достигнуты подвижки с Киргизией, даны деньги компаниям, которые будут завозить туда узбекские товары, и эти вложения потом будут в десятикратном размере «отбиты». Та же схема и с Таджикистаном», — объясняет причину политических инициатив Ташкента в отношении соседей Андрей Грозин.
Но, как уже говорилось, один из коллег-соседей в Астану не приехал. «Гурбангулы Бердымухамедов не спешит объединяться. Казахстанские политологи считают это признаком незрелости туркменского режима и сохранения «болезни нейтралитета». Но, возможно, сохранение Ашхабадом дистанции означает, что он, несмотря на очень тяжелую ситуацию в социально-экономической сфере, еще скорее жив, чем мертв, и оставляет себе зазор, чтобы посмотреть, что из встречи президентов в Астане получится», — считает Андрей Грозин. А туркменский нейтралитет и отсутствие тесных контактов с соседями консервируют ситуацию в стране и работают на эту власть, говорит он.
