ГКЧП
- Подробности
- 2361
- 26.03.2020
- Виктор КОВТУНОВСКИЙ, политолог
Итог первого года двоевластия
За тридцать лет правления и, особенно, при подготовке к своей отставке Нурсултан Назарбаев обзавелся длинным списком званий и регалий. Не буду утомлять читателя перечислением всех его почетных должностей, обозначу только четыре действительно важные: президент, председатель правящей партии, председатель Совета безопасности, елбасы. Впрочем, титул елбасы, или лидера нации, не про полномочия. Он про безопасность и его место в истории.
Как мы теперь понимаем, замысел прошлогоднего транзита власти заключался, условно говоря, в том, что Касым-Жомарту Токаеву был передан только пост президента. При этом некоторые важные функции главы государства были выделены в двойное подчинение посредством особого закона о Совете Безопасности. Председательство в партии «Нур-Отан» и, естественно, титул елбасы патриарх оставил за собой. Дополнительным бонусом к пакетному соглашению шло переименование Астаны и назначение Дариги Назарбаевой на пост председателя Сената.
Эта дуалистическая система власти, к которой в определенном смысле применим термин «двоевластие» или «дуумвират», имела изначальные, если хотите, генетические изъяны. Например, правительство по административной линии должно было подчиняться Акорде, а по партийно-парламентской Назарбаев-центру. Такое же раздвоение было заложено в отношении местных органов власти, прокуратуры, судов и других государственных институтов.
В течение всего года мы наблюдали, как руководители разных рангов изощрялись, пытаясь угодить обоим дуумвирам. Дело доходило до неожиданных отставок, переходящих в кадровую чехарду. Встречаться елбасы и президенту приходилось все реже, ибо каждый раз такое событие становилось головоломкой для служб протокола.
Возникающие противоречия регулировались в ручном режиме и, постепенно, прояснилось, что баланс сил смещен в сторону Библиотеки. Ритуальным обращениям первого президента сплотиться вокруг второго, правящий класс не очень-то доверял или усматривал в этом иной смысл. Тот, с которым Марк Брут призывал сплотиться вокруг Цезаря.
Слишком скандальных публичных конфликтов в прошедшем году удалось избежать, но ущербность и неустойчивость такого регулирования становилась очевидной. С точки зрения Назарбаев-центра назрела потребность в институализации сложившегося статус-кво. Исходя из логики политического календаря, осуществить законодательные реформы необходимо до новых парламентских выборов. Можно предположить, что начало этого процесса намечалась в рамках мартовских мероприятий партии «Нур-Отан».
Но позиция Кремля и эпидемия коронавируса внесли существенные коррективы в задуманное. И если первое обстоятельство еще можно было попытаться переиграть на переговорах, то второе стало обстоятельством непреодолимой силы: президент Токаев ввел режим чрезвычайного положения.
Тут уместно некоторое погружение в юридические детали.
Обращение к законодательству о введении ЧП с правовой точки зрения сомнительно. Закон о «Чрезвычайном положении» от 2003 года весьма немногословен, но вполне однозначен: «Чрезвычайное ПОЛОЖЕНИЕ вводится в случае, когда демократические институты, независимость и территориальная целостность, политическая стабильность Республики Казахстан, безопасность ее граждан находятся под серьезной и непосредственной угрозой и нарушено нормальное функционирование конституционных органов государства». Ничего похожего 15 марта 2020 года не наблюдалось.
Закон о ЧП, по своей сути, относится к попыткам насильственного захвата власти или масштабным массовым беспорядкам. Соответственно, главные действующие лица в нем руководители КНБ, МВД и министерства обороны. Там ни слова не сказано про порядок работы медицинских и других учреждений при пандемии. Обращает на себя внимание важная ремарка: «Чрезвычайное положение вводится в случае невозможности урегулирования сложившейся ситуации применением иных мер».
Все ли меры были исчерпаны? Отнюдь нет.
На случаи чрезвычайных СИТУАЦИЙ, подобных той, которую мы переживаем сегодня, предусмотрен другой закон – «О гражданской защите».
Вышел он в 2014 году и достаточно подробно (на 74 страницах) описывает весь порядок действий причастных госорганов. Именно там, в перечне причин для применения закона, прямо указана эпидемия.
Согласно закону «О гражданской защите», объявление чрезвычайной ситуации «осуществляется: Премьер-Министром Республики Казахстан при чрезвычайной ситуации глобального или регионального масштаба; акимами административно-территориальных единиц при чрезвычайных ситуациях местного масштаба».
Другое важное отличие - то, что при применении закона «О чрезвычайном положении» президент правомочен существенно ограничить права и свободы граждан, включая приостановление деятельности политических партий, запреты на проведение митингов и выборов, введение предварительной цензуры в средствах массовой информации, приостановление деятельности сетей и средств связи. При введении ЧП именно президент - главная фигура с неограниченными полномочиями. Напомню, что этот закон принимался в период, когда Назарбаев был еще озабочен обострением общественно-политической ситуации, связанной с активизацией оппозиционных движений, он был заточен на подавление действий политических оппонентов.
Чрезвычайное положение никогда, за исключением кровавых событий в Жанаозене, не вводилось. Тем более не было такого прецедента в масштабах всей страны. Первый блин получился комом. Устаревшие и неадекватные планы мобилизации привели к идиотским курьезам, типа демонстрации ржавой бронетехники, выведенной на истребление коронавируса в заснеженные Аягузские степи. Не менее нелепо и безрассудно, в условиях карантина, выглядит и проверка главнокомандующим боеготовности воинских частей на блокпостах вокруг столицы.
Помимо того, в контексте двоевластия, обнажились системные противоречия между законами о «Чрезвычайном положении» и «Совете безопасности». Первый не предусматривал, что действующий президент и председатель Совбеза могут быть разными физическими лицами. По большому счету, обеспечение безопасности граждан, как следует из названия и конституционного назначения этого коллегиального органа - прерогатива Совета безопасности Республики Казахстан. К примеру, в той же России, меры борьбы с коронавирусом президент Путин обсуждает в рамках своего Совбеза. Однако у нас Совет безопасности показал свою несостоятельность. Это, кстати, проявилось много раньше – при взрыве боеприпасов в Арысе и межнациональных столкновениях в Кордайском районе.
Сейчас мы наблюдаем, как президент Токаев, перехватив инициативу, собирает все тех же должностных лиц, входящих в Совет безопасности, но уже под своим единоначалием. Теперь, при введении ЧП, не только Совбез, но и другие госорганы отходят на второй план. На первый выступает государственная комиссия по обеспечению режима чрезвычайного положения (ГКЧП).
Устрашится ли пандемия столь грозного наименования – большой вопрос. Танковые маршброски и попытки большевистскими методами бороться со «спекулянтами» уже внушают тревогу. Но отнюдь не коронавирусу. Как бы наши власти не организовали нам локальный голодомор при относительно достаточном количестве продовольствия и медикаментов.
Однако для президента Токаева в экстремальных условиях открываются новые уникальные возможности. Он, по меньшей мере, проведет масштабную пиар-компанию. Не исключено, что атака Акорды на позиции Библиотеки зайдет дальше. В течение всего периода чрезвычайного положения (который можно много раз продлять) президент будет делать свои ходы в партии, не дожидаясь ответных. За провалы в работе можно строго спросить со всякого библиофила, ну а победа над коронавирусом, в любом случае, достанется лидеру, подписавшему указ о создании ГКЧП.
