ЖАН БАХЫТ
- Подробности
- 3480
- 06.10.2021
«…Я весь мир заставил плакать над красой земли моей»
Борис Пастернак.
Известному казахстанскому поэту, переводчику, драматургу Бахытжану Канапьянову — 70!
АРХИФУТУРИСТ
Родившийся в Казахстане под конец правления Сталина, русскоязычный поэт Бахытжан Канапьянов, известный теперь под псевдонимом Жан Бахыт — необычная, выдающаяся личность: инженер-металлург и продюсер кино, боксер (чемпион Казахстана в 1968 году), активист антиядерного движения (он участвовал в ликвидации Чернобыльской аварии), независимый издатель (глава издательского дома «Жибек Жолы»), одним словом, человек одновременно архаический и футуристический.
Бахыт пишет на русском языке, но мыслит на казахском, он — потомок тюрко-монгольских кочевников, переводит на язык Ахматовой и Пастернака казахских поэтов старшего поколения, отдавая дань эпическим степям Центральной Азии. В стихах Жана Бахыта поражает их глубоко пантеистический, языческий характер.
Как и его предки-рапсоды, Бахыт никогда не представлял себе поэзию как четко обозначенное движение. Объединяя в своих произведениях богатство русского поэтического опыта XX века, он воспевает и могущество «каменных идолов, которых никто не называет», и верность предкам, и горных серн, и диких гусей, и берега центральноазиатских рек, названия которых заставляют думать о шаманах. Да, он шаман, этот вдохновенный поэт, который восклицает: «Я сын мира, я верю в его вечность / О, земля степей, мы виноваты перед тобой». Шаман, который воспевает тумены, эти батальоны времен Чингизхана, и все еще живучий культ лошади: «Пение захлестывает, копыта в такт / Подо мной лошадь счастлива / Содержание забытой мелодии / в моем сердце рождает огонь».
Бахыт, «поэт и восхищенный астролог на полставки», то напоминает о «большом терроре» 1937 года и лагерях, затерянных в тумане, то воскрешает в памяти огни Москвы или голубые ели Алма-Аты...
Очищающий голос, первозданный в самом глубоком смысле этого слова, воспроизведенный не столько с честностью, сколько с талантом.
Кристофер Жерар, профессор, литературовед.
Перевод с французского
Киры Сапгир. Журнал «Простор» №7, 2018
НОВОЕ ИМЯ ПОЭТА
В сборнике Бахытжана Канапьянова («Perspective inversee» — «Обратная перспектива», переводчик Thierry Marignac, S.L. Publications, Paris, 2017) собраны стихи разных лет. Эти «векзаметры» и «веклибры» (по выражению А. Вознесенского), насыщенные гулом современного мегаполиса и одновременно вечным ритмом Великой степи. Его представил французским ценителям изящной словесности Тьерри Мариньяк, литератор, переводчик и страстный поклонник поэзии, «заставивший заговорить казахскую музу на языке Расина и Гюго в ритме биения собственного сердца и поверх барьеров». В интервью с Кирой Сагир, опубликованном в «Литературной газете», Бахытжан Канапьянов так ответил на вопрос о новом имени – Жан Бахыт, которое Тьерри Мариньяк дал казахскому поэту, и о том, чувствует ли он в себе перемену, ведь говорят, что перемена имени меняет судьбу человека: «Думаю, что и новое имя, и название моего французского сборника как-то взаимосвязаны между собой.
Судите сами, если раньше имя Бахытжан переводилось с восточного, с тюркско-казахского «Счастливая душа», то теперь «Душа счастья». Так что святые компоненты, данные мне родителями, остались именно в силу той самой обратной перспективы нашего бытия. Хотелось бы, чтобы «Душа счастья» была не только в версификациях, но и отчасти в реале. У меня даже есть стихи, написанные недавно на эту тему.
Прозаик, поэт, член Французского и Русского ПЕН-клубов Кира Сагир, во многом способствовавшая выходу книги казахстанского поэта на французском языке, в своем предисловии к сборнику пишет: «Поэзия понимается Канапьяновым как особого рода “art magnum” – духовная практика сохранения и передачи той энергии, что называют любовью. На его поэзию (как, впрочем, на поэзию вообще) возложена миссия свыше: быть проводником “глагола вечной жизни”, излучающего свет невечернего дня.
Бахытжан Канапьянов – гунн, кочевник. И его русская Муза на караванных путях звучит очистительным зороастрийским гимном. «Трубный глас» (как говорили когда-то) его поэзии призван охранять человеческую душу от порчи – вопреки всему».
Любовь Шашкова
КАЗАХСКИЙ ПОЭТ ПРАВИТ БАЛКАНАМИ
Прежде всего, я должна сказать, что казахская литература на Балканах неизвестна. В Сербии несколько лет назад появился памятник Жамбылу Жабаеву, но не переводились его произведения. Однако, стараниями энтузиастов появились в 2019 году переводы Абая в Белграде, но без презентаций, и о них мало кто слышал.
Ситуация с Канапьяновым – иная. Его стихи на сербском языке впервые появились в переводе Милана Вуковича, известного югославского и сербского переводчика. Затем, в 2020 году, в Белграде были опубликованы два сборника стихов Канапьянова: «Алма-яблоко» в издательстве «Алма» и «Золотая тишина» в издательстве «Ассоциация поэтических создателей». Обе книги – в моем переводе.
Стихотворения Канапьянова переводились на македонский язык и публиковались в литературных журналах. Верим, что скоро появится отдельный сборник его стихов на македонском языке. Переводчица – Елена Петковская.
Стихи Канапьянова будут изданы к концу 2021 года в Сараево ( Босния и Герцеговина) и в Загребе (Хорватия). В крупных издательствах «АС Оглас» и «Эверест Медиа». Отдельные сборники стихотворений Канапьянова позже будут изданы в Подгорице (Черногория) и в Тиране (Албания). Поэтому одна из статей в сербской прессе озаглавлена: «Казахский поэт правит Балканами».
Балканские писатели с громкими именами: Милутин Джуричкович, Анджелко Заблачаньский, Деян Спасоевич, Зорица Тиянич, Дело Юсуфи сошлись во мнении, что поэзия Канапьянова – оригинальная, сильная, исполненная реальности и духовности – настоящий носитель любви, толерантности, гуманизма, она показывает, каким должен быть человек!
На Балканах «векзаметр» — совершенно неизвестное определение. Впервые балканские народы познакомились с этим понятием и идеей через поэзию Бахытжана Канапьянова!
Даяна Лазаревич, магистр филологии,
переводчик. Белград, Сербия
«…Халды-балды! Поедем в Алма-Ату!».
Эта строка Осипа Мандельштама —кодовый пароль моих поэтов из разных стран мира.
МНЕНИЯ КЛАССИКОВ
Ритмичный пульс жизни в стихах Бахытжана бьется непринужденно, глубокая внутренняя потребность высказаться рождена мгновениями земного бытия, и надо отметить, что в данном творческом процессе поэт находит свежие образы и краски в раскрытии общечеловеческих тем — Родины, Матери, Любви.
Бахытжан Канапьянов пришел к пониманию графика судьбы, графика, выверенного кардиограммой поэтического сердца.
Олжас Сулейменов 1987 г.
Степи Центральной Азии порождают не только большие караванные пути и великие ветры. Они дают миру поэтов. Их стихи работают «поверх барьеров». Поэт Бахытжан Канапьянов —один из тех, кто делает это вопреки нашему сумасшедшему времени.
Андрей Вознесенский. Из предисловия к книге
Б. Канапьянова «Time of the Silence» – «Время тишины», на англ. яыке. – США, 1995 г.
Бахытжан Канапьянов весь замешан на национальном, хоть и выражает свои затаенные чувства и думы средствами русского языка. Дух казахской поэзии близок и понятен Бахытжану. О том свидетельствуют его добротные переводы эпоса «Кыз Жибек», поэзии Шакарима, Магжана.
Герольд Бельгер 1996 г.
Кочевая звезда поэзии Бахытжана Канапьянова светит мне здесь, в Финляндии, среди озер, серых валунов и сосновых сопок, словно далекий костер в долине. И этот далекий свет по сути своей гораздо ближе, ближе по духу поэтического восприятия мира.
Юкка Маллинен. Финляндия 2000 г.
Я признателен моему другу поэту Бахытжану Канапьянову, который принадлежит к разряду тех (увы, немногочисленных) людей, без которых на свете не стоило бы жить.
Бахыт Кенжеев. Монреаль, Канада 1997 г.
«Векзаметры» Бахытжана, как мне кажется, — это то, что отличает его от поэтических собратьев. В поэзии каждый должен выйти на свою тропу. Здесь это удалось поэту.
Сергей Мнацаканян. Москва 1999 г.
В литературном журнале г. Шанхай Pujiang Literature, мой последний перевод поэзии Бахытжана Канапьянова был издан в выпуске №4, 2018 года. Что мне больше всего понравилось в этих повествованиях это их свежесть и воспоминание о детстве, живущее и оживленное в воображении поэта. Воплощение красоты в «Балбал», вызывающее глубокую печаль тайна истории «Бахчисарай», переплетение юности, старости и древних сказаний в «Священном Белом Гусе» и неподдельная гуманная забота в Метеоритном дожде.
С этими стихами, переведенными и опубликованными на китайском языке, такой ведущий казахский поэт как Бахытжан Канапьянов был представлен китайскому читателю и я жду того дня, когда лирика его поэзии будет обладать влиянием среди китайских любителей поэзии.
Оуянг Ю (Китай-Австралия)
С УЛИЦЫ
Свыше тридцати лет прошло с тех, как я в сентябре 1971 года впервые принес свои стихи поэту Валерию Антонову, заведующему отделом поэзии журнала «Простор».
— Вы от кого? – спросил он, закуривая сигарету, и взглянул на меня.
— Я не от кого, просто с улицы.
Возможно, это его в какой-то мере подкупило. Он улыбнулся, вернул подборку и сказал:
— Публиковаться вам еще рано, но обязательно приходите с новыми стихами.
Так завязалась наша дружба на многие, многие годы. Поэт высокой культуры, мастер и виртуоз сонета, искусный переводчик с французского и казахского Валерий Антонов был и остается для нас всех, его учеников и товарищей, вечным завотделом поэзии, вечным «дежурным» по поэзии в Алма-Ате.
Вот уже год, как он уехал на Алтай, и зачастую не хватает в нашем поэтическом общении его улыбки, его юмора, его взыскательности и требовательности в сфере поэтического бытия.
«Кофе-брейк», 2001 г.
ИЗ АРХИВА
КАЗАХСТАН — КАНАПЬЯНОВУ
С таким интересным адресом пришла бандероль из Нью-Йорка (США) от княжны Надин Лиллиан Глинской и внучки Шолом Алейхома писательницы Белл Кауфман.
В бандероли была вложена Грамота — сертификат, что поэт Бахытжан Канапьянов стал лауреатом Всемирного поэтического конкурса «Надежды мира золотая», посвященного 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина.
В сопроводительном письме говорится, что участвовало свыше сорока тысяч поэтов мира в этом поэтическом конкурсе (41 157 поэтов). Сорок из них стали лауреатами. Среди этих сорока и поэт Бахытжан Канапьянов. Итоги этого небывалого по количеству участников Всемирного поэтического конкурса были подведены еще в прошлом году. К сожалению, мы не знали вашего адреса, и только по публикации Ваших стихов в «Литературной газете (апрель 2003 год) узнали, что вы живете в Алма-Ате. А ваши друзья проживающие в Америке, к сожалению, не указали ваш точный адрес, когда посылали стихи на Всемирный конкурс поэзии «Надежды лира золотая». А потому мы, организаторы конкурса, вынуждены были послать бандероль со следующим адресом — «Республика Казахстан. Алма-Ата, известному казахскому поэту Бахытжану Канапьянову». С большой надеждой, что бандероль с наградой дойдет до Вас.
С уважением княжна Надин Лиллиан Глинская, директор Первого Музея Александра Пушкина в США, писатель Белл Кауфман.
И награда нашла героя – лауреата Всемирного поэтического конкурса «Надежды лира золотая». Поздравляем!
Людмила Енисеева-Варшавская «Известия-Казахстан»
24 мая 2004 год
Фазиль Искандер:
«… Если ты хочешь знать правду – животные вообще никогда не предают. Предают только люди»
«Земля детства – это мокрый, загадочный берег после отлива, на котором можно найти самые неожиданные вещи…»
ОТ РЕДАКЦИИ «НОВАЯ ГАЗЕТА» — КАЗАХСТАН»
«Поэт и прозаик Жан Бахыт за свои семьдесят лет много что совершил помимо написания и публикации своих стихов и прозы. К примеру, он в те самые тяжелые девяностые годы безвозмездно выпустил в свет целый ряд книг поэтов и прозаиков Казахстана, ближнего и дальнего зарубежья (свыше ста наименований с дарственной передачей тиража авторам).
На вопрос — почему он об этом практически нигде не упоминает? - поэт и прозаик Жан Бахыт однажды привел замечательные слова Фазиля Абдуловича Искандера:
«Право сделавшего добро — забыть о сделанном добре.
Обязанность согретого добром — помнить об этом.
Мир рушится там, где эта связь разомкнулась,
где сделавший добро назойливо памятлив, а согретый добром впадет в беспамятство…».
Произведения Жана Бахыта детско-юношеской тематики прошли лонг и шорт листы Международной литературной премии Фазиля Искандера.
Итоги будут подведены в Москве
(декабрь 2021 г.) Успеха!
ПОД ТЕКСТ
МОЛИТВА СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ
И день вновь прожит,и ночь покой свой в тебя вселяет,
И звезды дышат, мерцают звезды далеким светом.
И зов их вечен в ночном пространстве.
И горы, горы в сиянье лунном суровы, дики и величавы.
И в мире дети, забыв про игры, спят безмятежно.
Их встретит утро — росой и солнцем.
И все уснули в огромном мире.
Ну почему же тебе не спится?
Ты не тревожься. Ты нужен завтра.
Ведь в мире этом не все как надо.
И ты причастен к тому, что завтра должно свершиться
И что свершилось в огромном мире...
МГНОВЕНИЯ ИЗ ФЕЙСБУКА
* * *
Не зная племени, не зная рода,
Основ не зная языка,
Ребенок плачет, нет ребенку года,
А в плаче — тайная тоска.
Он высказать пока еще не может —
Обиду или просьбу, не поймешь.
И это все он в будущее вложит
И рассечет — на правду и на ложь.
* * *
Запах рук твоих и волос
После встречи с собой унес.
Сквозь ладонь посмотрел на свет —
Ничего в той ладони нет.
Не поверив, к лицу поднес —
Запах рук твоих и волос.
* * *
Тебя звали Алма1,
тебя называл
половиной
зеленого города,
имя твое
торопливой строкою кассира
вписывалось
в голубой бланк
авиабилета,
когда к тебе я спешил,
ты шутила при встрече:
— Парень, не так переводишь,
меня звать — «не бери».
Имя мое,
что плод,
на который
наложен запрет.
Не так переводишь,
парень,
э, не так.
* * *
На окраине дом
Желтым дышит окном.
Тень в оконном проеме.
Знаю — двое в том доме.
Мать и дочь без отца.
Постою у крыльца.
Помолчу. Постучу.
И попить попрошу.
И дадут мне напиться...
Все опять повторится.
Через несколько лет
В том окне тот же свет.
Мать стоит у крыльца,
Сын растет без отца.
* * *
Все встанет на свои места,
Когда со стороны увидишь,
Что отражение моста
Ты, как вода в реке, не сдвинешь.
* * *
Не завидуй ближнему,
Не завидуй дальнему,
Что тебе отмерено,
Быть тому сполна.
Будут дни веселые,
Будут дни печальные,
Будет жизнь долгая...
Холмик. Тишина.
* * *
Грусть сентября.
Паутина сквозь листья
блестит.
Телефонная будка.
В ней — школьница,
Трубку сняв с рычага,
Трубный зов
Журавлей
Улетающих
Слышит.
* * *
Судьба поэта —
Божий знак.
Стихи его — под взглядом неба.
И почву разрывает злак,
И вкусен черный ломоть хлеба.
* * *
Ночная электричка,
Вне расписанья путь.
Тьму озарила спичка,
Обозначая суть.
Пройдя жилую зону,
Мне суждено сойти.
К небесному перрону
Все сходятся пути.
* * *
Ущелье спит.
Сынишка чабана,
Что выскочил
Из мелководной речки,
Дрожит и льнет
Всей робостью овечьей
К груди широкой
Старца валуна.
Мерцала стрекоза
Невдалеке.
И мальчик виден был —
В ее зрачке.
* * *
Дети из окон больничных глядят,
По лицам прохожих блуждает их взгляд.
И так проникает сквозь стекла тоска,
Что стынет при встрече на взмахе рука.
А толпа? — А толпа протекает рекой.
Мальчик с берега машет и машет рукой.
* * *
Дыхание моей любимой
Качнуло тишину слегка.
Быть может, ангелом хранима,
Что входит в образ мотылька.
Я тайну женского покоя
И не пытаюсь отгадать.
Я шторой свет луны прикрою,
Чтобы не падал на кровать.
* * *
Затаилась в кронах осень,
Шелестит листва.
Ни о чем она не просит,
Ни к чему слова.
Как по древнему поверью:
Нас в природе нет.
Только черные деревья
Сквозь осенний свет.
* * *
Днем не слышно горной речки,
По ночам она слышна,
И ее послушать речи
Смуглая плывет луна.
Речка у ветвистой ели
Расплескала лунный свет...
А к утру вблизи ущелья
Ни луны, ни эха нет.
Жан Бахыт
