Мустафа Шокай и его «приличная автономия»
- Подробности
- 2277
- 15.11.2021
- Никита ДАНИЛИН. Медиазона. Центральная Азия.
Почему сто лет назад не состоялась туркестанская государственность
После февральской революции 1917 года для народов центральноазиатского региона открылась возможность для самоопределения — тогда и зародилась идея о создании Туркестанской автономии. Одним из ее главных идеологов был Мустафа Шокай, казахский политический деятель, впоследствии вынужденный эмигрировать, спасаясь от преследования большевиков. Хоть автономия просуществовала не более двух месяцев, исследователи считают ее основателей одними из родоначальников туркестанской государственности. «Медиазона» разбиралась в предпосылках к созданию автономии и ее гибели, а также в том, какую роль во всей этой истории сыграл Мустафа Шокай.
«Существование в истории такого имени как Мустафа Чокаев говорит о том, что у казахов даже в новейшей истории было государственное образование — "Туркестани мухтариат". Вот в чем самая главная заслуга Чокаева и таким образом он должен стоять в пантеоне казахстанской славы, он и Тынышпаев, как основоположники казахской государственности в новейшей истории», — утверждает казахстанский кандидат исторических наук и автор книги «Туркестан в 1917 году» Болат Асанов, который уже долгое время занимается изучением личности Шокая.
Асанов описывает Шокая как человека, который «возвышался над толпой, над временем, и шел на встречу актуальным запросам современности с беззаветной верой в историческую перспективу».
Мустафа Шокай родился 25 декабря 1890 года в маленьком ауле Аулие-тарангыл, расположенном в нынешней Кызылординской области. Отец Шокая был уважаемым в народе судьей. Мустафа окончил Ташкентскую гимназию, а после, с отличием — юридический факультет Санкт-Петербургского университета.
В 1916 году Шокай, как переводчик и секретарь мусульманской фракции, входил в комиссию Государственной думы вместе с Александром Керенским и Кутлу-Мухаммедом Тевкелевым. Они изучали проблемы жителей Туркестана и Степного края, восставших после приказа царя о привлечении коренных народов к тыловым работам в разгар Первой мировой войны.
После февральской революции 1917 года Шокай вместе с соратниками уехал из Петрограда домой в Туркестан.
Истоки Туркестанской автономии
Идея создания Туркестанской автономии появилась практически сразу после февральской революции. Немаловажную роль в этом сыграл Мустафа Шокай, который вернулся из Петербурга весной 1917 года и начал издавать в Ташкенте газету «Бирлик туы». Именно на ее страницах он впервые высказался о независимости тюркоязычных народов.
В апреле Шокай принял участие в Туркестанском съезде общественных организаций в Ташкенте. Тогда же был создан Туркестанский Национальный Совет, а самого Шокая избрали председателем его постоянного исполнительного комитета.
«Я был младше всех по возрасту, и мне было несколько неловко быть председателем. Но сам факт свидетельствовал о малочисленности выходцев из местной интеллигенции. А период был самый ответственный», — вспоминал позже Шокай.
В июле 1917 года Мустафа Шокай принял участие в Первом Всекиргизском съезде в Оренбурге как делегат от Сырдарьинской области, населенной в основном казахами. На съезде обсуждалась форма государственного управления, автономия, земельный вопрос. Кроме того, была оформлена первая казахская политическая партия «Алаш». Тогда же Шокая избрали делегатом на Всероссийское Учредительное собрание и на Всероссийский съезд мусульман «Шура-и-Исламия».
31 августа 1917 года Шокай стал членом Туркестанского комитета Временного правительства. В него также входили бывшие депутаты первой и второй Госдумы Алихан Букейханов и Мухамеджан Тынышпаев. Комитет располагался в Ташкенте до конца октября, пока власть в городе не перешла к большевикам. После этого Шокай перебрался из Ташкента в Коканд. Также оттуда переехал и краевой совет мусульман — «Шура-и-Исламия».
Осенью 1917 года в Ташкенте образовалось двоевластие: в городе действовали Туркестанский комитет Временного правительства, а также Ташсовет с избранными Исполкомом и Ревкомом, поддерживаемый рабочими и солдатами ташкентского гарнизона.
Руководивший Туркестанским комитетом генерал Павел Коровиченко пытался разоружить ненадежные на его взгляд воинские части. В ночь с 27 на 28 октября он окружил местный «Дом Свободы», в котором проходило объединенное заседание Совета рабочих и солдатских депутатов. В ходе операции были арестованы пятеро членов Исполкома. В эту же ночь были разоружены солдаты 2-го Сибирского полка, однако попытка разоружить 1-ый полк была неудачной — к нему присоединились рабочие, которые также начали вооружаться.
Все это спровоцировало начавшиеся на рассвете вооруженные столкновения между войсками Туркомитета Временного правительства и революционно настроенными солдатами ташкентского гарнизона, которых поддерживали рабочие железнодорожных мастерских.
К вечеру 29 октября восставшим в Ташкент направили помощь революционные гарнизоны из других городов Туркестана — Кагана, Каттакургана, Коканда, Ашхабада и Красноводска. Уже вечером 31 октября весь город был занят революционными солдатами и рабочими, многие члены временного правительства были арестованы и расстреляны.
Объявление автономии
По словам историка Болата Асанова, придя к власти в Ташкенте в конце октября 1917 года, большевики не доверили ни одного поста местным жителям. Это стало одной из предпосылок для создания Туркестанской автономии.
«Считали, что они не доросли еще до этого. Они продемонстрировали старый царский, колониальный подход. На волне всего этого и создалась эта Туркестанская автономия. Мало того, автономия создалась, ее приветствовали все национальности, живущие в крае, все. Даже бывшие царские чиновники и чиновники администрации временного правительства, кроме большевиков. По всему Туркестану прошли манифестации в ее поддержку», — объясняет Асанов.
13 декабря в старом городе Ташкента должен был пройти массовый митинг за автономию Туркестана. Как писал Петр Алексеенков, большевики решили не мешать проведению демонстрации, так как опасались новых вооруженных столкновений. При этом было принято решение не пускать местное население из старого города в новый. По тому же принципу большевики собирались не пропускать русских демонстрантов в старый город, однако двум-трем тысячам митингующих все равно удалось преодолеть кордоны.
Пройдя по городу шествием, митингующие дошли до тюрьмы и освободили арестованных при октябрьском восстании членов временного правительства, среди которых был граф Георгий Доррер. В тот момент, когда красногвардейцы пытались перехватить машину с Доррером, раздалась стрельба, на что они ответили залпом из пушки — погибли 15 человек мирного населения, один красногвардеец и генерал Смирницкий. После чего митингующие разбежались, а арестованных членов временного комитета доставили на гауптвахту, где большевики устроили самосуд и расстреляли их.
В книге большевика Петра Алексеенкова «Кокандская автономия» приводится выдержка из напечатанного в «Нашей газете» отчета о заседаниях первого после Октябрьской революции съезда Советов Туркестанского края, который прошел в ноябре 1917 года. Тогда большевики зачитали декларацию, где утверждалось, что включение мусульман в органы власти считается неприемлемым «в виду полной неопределенности отношения туземного населения к власти ССР и КД», а также из-за того, что в среде автохтонного населения нет «пролетарских классовых организаций».
В конце ноября 1917 года в Коканде был созван IV чрезвычайный краевой мусульманский съезд. На нем рассматривалось предложение атамана Дутова о вхождении Туркестана в «Юго-восточный союз», а также вопрос об автономии Туркестана. Президиум съезда был избран в составе 12 человек, в числе которых был и Мустафа Шокай.
Предложение атамана Дутова о вхождении Туркестана в «Юго-восточный союз» не приняли из-за разногласий между участниками съезда. При этом, как писал Алексеенков, ссылаясь на газету «Вакт», все выступавшие на съезде указывали на необходимость борьбы с большевиками и объявлении Туркестана автономным.
После принятия резолюции 28 ноября была провозглашена автономия Туркестана. На курултае также было решено назвать новое территориальное образование «Туркестани мухтариат».
Как писал историк Салават Исхаков, в автономном правительстве были представлены основные тюркские народы края и национальные меньшинства: правительство возглавлял министр-председатель и министр внутренних дел казах Мухамеджан Тынышпаев; его заместителем был татарин Ислам Шагиахметов; министром иностранных дел стал казах Мустафа Шокай; управляющим отделом народной милиции и общественной безопасности — узбек Усман Ходжаев; министром землеустройства и водопользования — узбек Хидаятбек Юргули-Агаев; министром продовольствия — узбек Абиджан Махмудов; замминистра внутренних дел — казах Абдурахманбек Уразаев; министром финансов — еврей Соломон Герцфельд; председателем Военного Совета правительства и главой вооруженных сил — татарин Магди Чанышев.
Как отмечает Болат Асанов, по результатам переписи населения 1897 года наглядно виден национальный состав Туркестанского края: казахов там проживало почти 1,9 миллионов человек, сартов — почти 970 тысяч, узбеков — около 730 тысяч, таджиков было около 350 тысяч, туркмен — 250 тысяч, кыргызов — свыше 200 тысяч, каракалпаков — свыше 100 тысяч, русских и украинцев в сумме было около 200 тысяч.
«Карл Маркс говорил о статистике, что вот эти цифры в колонках, они гораздо важнее, чем множество томов политической болтовни. Они точно отражают и более значимы для истории нации. Эта цитата очень уместна к тому, что мы перечисляем, кто жил в Туркестанском крае, этнический состав и расселение, это же исторический фон», — говорит Асанов.
«С большевиками он был непримирим»
Как писал Алексеенков, во многом большевики оценивали Туркестанскую автономию и Шокая как контрреволюционеров и приверженцев ислама, выступающих за управление регионом по законам шариата. Однако историк Салават Исхаков приводил цитаты Шокая о том, что некоторые члены правительства были «материалистами» и «вольтерианцами», которые выдвигали «на первый план моменты политических свобод и социальной правды» и, при всем уважении к вере народа, не считали шариат средством национального освобождения.
«Нам казалось, что приличная автономия в пределах Российской демократической республики, дающая возможность развитию здоровых национальных начал, куда лучше широчайших свобод на основе шариата», — заключал Шокай.
При этом в исследовании Исхакова утверждается, что в октябре 1917 года, когда на улицах Ташкента шли столкновения, большевики пытались переманить Шокая на свою сторону и предлагали ему войти в состав Туркестанского Совнаркома в качестве председателя, но он отказался и покинул город.
«[Чокаев] не принимал идеи большевизма, он был солидарен с февральской революцией, а с большевиками он был непримирим. Ему были близки идеалы февраля, февральской революции, когда рухнуло самодержавие», — объясняет историк Асанов.
До Октябрьской революции кадеты и меньшевики предвзято относились к туркестанской интеллигенции и не доверяли мусульманскому населению: по их мнению, Туркестан должен был оставаться «русской колонией». Однако после того, как большевики захватили власть в стране, их риторика изменилась — они начали выступать за предоставление автономии Туркестанскому краю.
Часть эсеров, в частности левые эсерылевая фракция, в первое время также не поддерживали автономию, но после октябрьских событий их мнение изменилось. После падения автономии КОМУЧ, организованный эсерами, поддерживал Шокая. В 1918 году вместе с казачьими полками и бывшими офицерами царской армии эсеры участвовали в оренбуржском заговоре против Дутова и Колчака, который прошел неудачно и закончился арестами.
Консервативное и мусульманское крыло туркестанской интеллигенции входило в организацию «Шура-и-Улема». Как писал Алексеенков, улемисты были готовы сотрудничать с советской властью при условии, что коренное население управлялось бы при большевиках по законам шариата. После того, как им было отказано, они приняли сторону автономии. Однако их взгляд на автономию расходился с тем, как это видели Шокай и члены туркестанского правительства, из-за чего происходили постоянные склоки, которые закончились переворотом.
Казачество, возглавляемое атаманом Дутовым, рассматривало вхождение Туркестана в «Юго-восточный союз», однако часть членов правительства автономии выступила против этого предложения, опасаясь возвращения «старых порядков русского империализма». В целом же казачество поддерживало автономию и сразу же ее признало. В декабре 1917 года Дутов распорядился передать часть оружия казачьих полков временному правительству Туркестанской автономии.
Попытка объединения с алашординцами
Через месяц после объявления о создании Туркестанской автономии Мустафа Шокай сменил Тынышпаева на месте премьер-министра. С 5 по 13 декабря Шокай принимал участие во Втором Общекиргизском съезде в Оренбурге, где просил об объединении Степного края с Туркестанской автономией.
«Он приехал с целью просить делегатов, чтобы все Степные области вошли в состав Туркестана. Тогда получилось бы естественным путем объединить всех казахов административно. Казахи были разбросаны: в Туркестане примерно половина, а в Степных областях — другая половина. Жаль, что руководство съезда не пошло [на это]», — рассказывает историк Асанов.
Как писал российский историк Исхаков, большинство казахов, по оценке Шокая, выступали за объединение всех казахских областей с Туркестаном, в пределы которого входили области с преобладающей долей казахского населения — Сырдарьинская и Семиреченская. При этом меньшинство, возглавляемое Алиханом Букейхановым, Ахметом Байтурсуновым и Мыржакыпом Дулатовым, выступало за присоединение к автономной Сибирской области, так как опасалось влияния туркестанских консерваторов и клериков.
«То, что Чокаев не нашел понимания на Втором Общекиргизском съезде в Оренбурге, в результате которого Степные области не вступили в Туркестанскую автономию, точно подходит под определение атамана Дутова. Ему принадлежит фраза "В степи нет ни политики, ни партий, есть только борьба родов". Так что, вероятно, что одной из возможных причин случившегося была, грубо говоря, дележка портфелей, точнее, ее невозможность, потому что все руководящие посты в Туркестанской автономии уже были заняты», — считает историк Асанов.
По его мнению, трагедия казахского народа заключается в том, что его земли не вошли в состав Туркестанской автономии, так как это был исключительный момент, когда «казахи могли сами решить свою судьбу».
«Войди степные области в состав Туркестанской автономии в 1917 году, и уже был бы "Туркестани мухтариат", сложившийся окончательно. И тогда, после этого, любые изменения [границ] трудно было бы объяснить, тем более, если расчленять все очень топорно, как это сделал в итоге товарищ Сталин со своей командой», — считает историк.
При этом в январе 1918 года Туркестанское правительство решило созвать свой парламент на основе всеобщего, прямого, равного, тайного голосования, гарантируя немусульманскому населению треть мест. Выборы должны были пройти 20 марта 1918 года. Как писал Исхаков, такой общетуркестанский парламент сплотил бы всех туркестанцев и стал бы «непреодолимым препятствием для большевиков».
Сразу же после этого местные большевики по приказу из центра начали готовиться к ликвидации Туркестанского правительства.
Кокандские события и улемистский переворот
Положение Туркестанской автономии осложнялось еще и установившимся в Коканде двоевластием. Большевики, организовавшие Кокандский Совет, фактически контролировали только новую часть города, в то время как правительство автономии расположилось в старом.
В ночь с 11 на 12 февраля 1918 года, как писал в своих очерках Алексеенков, правительство автономии решило полностью взять власть в Коканде. В план входило захватить старую крепость, телефонную станцию, арестовать председателя Кокандского Совета Ефима Бабушкина, тем самым обезглавив силы большевиков, а также разрушить железнодорожные пути, чтобы отрезать сообщение с другими городами.
Однако большевики смогли быстро организоваться. Быстрый захват не удался, но военные силы автономии не оставляли попыток войти в крепость.
17 февраля начались официальные переговоры, в которых участвовали 27 человек со стороны Кокандского совета; со стороны правительства Кокандской автономии — 24. На них Чанышев сразу же выдвинул ультиматум о сдаче крепости до четырех пополудни. Иначе, угрожал он, «народ прорвет плотину дисциплины».
По словам Алексеенкова, ультиматум был неожиданностью не только для большевиков, но и для большинства представителей Кокандской автономии. Часть из них настаивала, что переговоры необходимо продолжать для достижения мира. В то же время улемисты требовали от Чанышева полностью прекратить контакты с большевиками и начать наступление. 18 февраля Чанышев все же дал согласие на ведение переговоров, поэтому улемисты решили действовать по-своему и прибегли к помощи Эргаша, у которого в подчинении были несколько тысяч вооруженных людей.
«Эргаш арестовал военного министра Чанышева и некоторых других министров. Затем были арестованы русские офицеры, находившиеся в вооруженных силах автономии. Самому Мустафе Чокаеву и некоторым другим членам его правительства удалось скрыться. Уже за городом, в одном из кишлаков, Чокаев был задержан дехканами и едва не был отправлен в Коканд, но случайно встретивший его знакомый помог ему бежать», — писал Алексеенков.
После улемистского переворота Шокай смог добраться до Ташкента, где нелегально в течение двух месяцев проживал со старой знакомой, актрисой Марией Гориной, на которой женился в апреле 1918 года.
1 мая 1918 года переодетый Шокай вместе с женой выехали на поезде из Ташкента в Москву, но состав дальше Актюбинска не пошел из-за боевых действий на Волге. Тогда Шокай приехал в аул Халиля и Джанши Досмухамедовых, членов партии «Алаш Орда», где снова занялся политической деятельностью.
В июле КОМУЧ пригласил в Самару Алихана Букейханова и Шокая как представителей «Алашской автономии», и заключил с ними союз против большевиков. В конце декабря 1918 года КОМУЧ планировал организовать все силы, чтобы выступить против Колчака, но о собрании в Оренбурге узнал атаман Дутов и приказал всех арестовать.
В этот раз Шокаю снова чудом удалось бежать. Два года он прожил вместе с женой в Баку и Тбилиси. После того, как Красная армия вошла в Тбилиси в феврале 1921 года Шокаю пришлось бежать в Турцию. Оттуда летом 1921 года он отправился с женой в Париж, ставший центром белой эмиграции. Все это время он продолжал работать в различных зарубежных изданиях и писал для них статьи на иностранных языках.
22 июня 1941 года Шокай был арестован нацистами вместе с другими российскими эмигрантами в Париже. Тогда же ему предложили возглавить "Туркестанский легион". Он попросил дать ему возможность ознакомиться с условиями содержания советских военнопленных в концентрационных лагерях и ужаснулся увиденным. Чтобы как-то облегчить их участь, Шокай предложил сделать из пленных тюркских национальностей военные формирования, которые будут использованы только при подходе к границам Туркестана, но ему было отказано.
Приказ о создании легиона был подписан 22 декабря 1941 года, когда Шокай лежал в берлинском госпитале «Виктория», где он умер спустя пять дней. Официальной причиной смерти было названо заражения крови на фоне развивающегося сыпного тифа.
После переворота улемисты собирались объявить Эргаша Кокандским ханом, однако сделать это не получилось — в ночь с 18 на 19 февраля из Ташкента стали прибывать эшелоны с красноармейцами.
Разгром автономии
Большевики начали переговоры с Эргашем и улемистами. Они потребовали сложить оружие, однако получили отказ. 19 февраля Красная армия начала бомбардировку старого города, а утром 20 февраля туда вошла пехота.
Как отмечал российский историк Исхаков, ссылаясь на свидетельства очевидцев, многие здания, в том числе правительственные, типографии и амбулатории, при разгроме Коканда сгорели. Превратились в пепел 11 тысяч дворов, 37 мечетей, 11 медресе, а также банки, магазины, коммерческие конторы, базарные лавки, магазины, школы.
«Одна треть старого города превращена в развалины, — сообщалось в газете "Улуг Туркистан" 2 апреля 1918 года. — Сейчас тысячи кокандцев остались без крова, одежды и еды. Такое, наверное, не бывает даже после войны… Точное количество погибших пока не известно. Кроме того, многие взяты в плен».
Отмечается, что при обстреле Коканда большевиками использовалась не только артиллерия, но и аэропланы, из-за чего погибли более 10 тысяч мирных жителей. Выходившая в Ташкенте газета «Бирлик Туы» писала, что большевики «сравняли с землей населенный мусульманами старый город, погубили тысячи жизней невинных, беззащитных мусульман, разграбили все имущество их».
После того, как Эргаш бежал из Коканда, к большевикам была отправлена делегация из старого города — мирные переговоры возобновились 21 февраля. Согласно договору, все население было разоружено и должно было признать власть Краевого Совета Народных Комиссаров. Так закончилась история Туркестанской автономии, которая просуществовала чуть более двух месяцев.
