Разрушительная энергия поиска. Справедливости
- Подробности
- 5147
- 12.05.2011
- Виталий ВОЛКОВ, эксперт по Центральной Азии в Германии, специально для «Новой» — Казахстан»
Боевики ИДУ и члены центральноазиатских экстремистских организаций рассматривают Казахстан как очень удобный прифронтовой тыл
Двадцатого апреля в Кундузе был арестован некий высокопоставленный экстремист, занимавший, согласно СМИ, высокое положение в иерархии ИДУ (Исламское движение Узбекистана). Однажды он уже был схвачен в Пакистане, но в 2010 году совершил побег из тюрьмы и перебрался в Афганистан..
Там, как сообщается, он руководил действиями Движения, но снова попал в руки борцов с террором. А через несколько дней в Киргизии лидер местного ГКНБ Кенешбек Дуйшебаев заявил о том, что его ведомство располагает данными о присутствии на территории Пакистана и Афганистана до 400 граждан Киргизии, проходящих там террористическую подготовку в специальных лагерях.
Шеф ГКНБ уточнил, что это в основном этнические узбеки, перебравшиеся туда из Киргизии во время или после июньских событий прошлого года, и назвал их сепаратистами.
Более того, СМИ обратили внимание на то, что Дуйшебаев объявил о созданном сепаратистами Исламском движении Кыргызстана (ИДК). Может быть, ГКНБ получил такие данные от коллег в Афганистане, добившихся новых сведений от арестованного ими члена ИДУ?
Журналисты подвергли сомнению утверждения Дуйшебаева, усмотрев в них скорее политические мотивы, нежели истинное знание ситуации. Действительно, кроме того, что боевики ИДУ в последнее время весьма ловко пользуются современными средствами мобильной связи, включая интернет, никакого объявления о создании «дочки» в лице некоего ИДК от них не последовало. Хотя создание новой организации, имеющей самостоятельные цели и идеологическую программу, должно было бы сопровождаться соответствующими пиаровскими акциями. Они необходимы для поиска сторонников, сочувствующих и спонсоров.
Любопытно, что примерно в эти же дни объявила о своем создании новая оппозиционная организация - Народное движение Узбекистана (НДУ), которая известила о намерении бороться с режимом Каримова и призвала жителей этой страны к гражданскому неповиновению.
Ни в коей мере не предлагая видеть в НДУ исламистскую организацию, автор лишь обращает внимание на то, что декларация политических программ - это естественный шаг для любой группы, ставящей политические цели. К коим, несомненно, должен относиться и сепаратизм, упомянутый Дуйшебаевым.
С другой стороны, ИДУ — не сепаратистское движение. Напротив, оно скорее склонно считать республики Центральной Азии единым целым и видеть в них «халифат». Поэтому заявление Дуйшебаева и в этой его части вызвало сомнения.
Однако эксперты к словам Дуйшебаева отнеслись прагматично. Тем более что затем последовали консультации киргизских и таджикских силовиков на предмет укрепления охраны границы и борьбы с терроризмом. Более того, президент Киргизии Роза Отунбаева посетила пограничные заставы и обратилась к НАТО с просьбой помочь республике в охране границы.
Для специалистов — здесь налицо признаки расширения вербовочной базы для боевиков экстремистских организаций.
Как сообщил автору источник в Киргизии, информация о числе ее граждан, проходящих террористическую подготовку в Пакистане и Афганистане, у ГКНБ очень приблизительная. И основывается пока на оперативных данных, полученных не из «первых рук». Там перемешаны сведения о тех этнических узбеках, кто уже давно, с начала 2000-х годов, находится в Пакистане, и о новоприбывших из Киргизии граждан этой республики. Также по имеющимся данным трудно понять, идет ли речь именно о лагерях подготовки боевиков ИДУ или же о местах проживания его членов и их семей в зоне пакистанских племен — многие из них давно уже не действующие боевики.
Однако то, что группы активных членов узбекской диаспоры, в основном молодежь, после июня 2010 года ушли с юга Киргизии за границу с намерением отомстить за погромы, подтверждается многочисленными источниками.
Некоторые из этих людей остались в Узбекистане, где лидеры диаспоры, готовящие возвращение беженцев в родные места, формируют вокруг себя боеспособные единицы. Другие, не доверяя Каримову и его режиму, рискнули отправиться в Афганистан и Пакистан. Там, как уже упоминалось, давно обосновались инсургенты, ушедшие из республик Центральной Азии, и даже из России.
Кроме того, в Афганистане, помимо мест дислокации боевиков ИДУ, находится мощная узбекская этническая группа, способная их принять, понять, поддержать и защитить. Эта группа в течение последнего десятилетия была в первую очередь занята внутриафганскими проблемами, но сейчас, судя по различным сигналам, ее интересы, стимулируемые третьими странами, и в первую очередь Турцией, обращаются и к республикам Центральной Азии - Узбекистану и Киргизии.
Но дело не в том, сколько именно «узбеков», недовольных ситуацией в Киргизии, переправилось в Афганистан или Пакистан. Проблема органов безопасности Киргизии, равно как и любой другой республики региона, состоит в том, что на протяжении пресловутой «дуги кризиса», исходящей от Пакистана и Афганистана и проходящей через Центральную Азию, успешно и динамично взаимодействуют небольшие боевые организации, экстремистские группы, имеющие собственные локальные цели, собственных врагов, собственную логистику и подпитку, поступающую от определенных кругов населения.
Но все они объединены в огромный партизанский фронт и готовы временно «лечь на дно», перемещаться, оказывать поддержку друг другу, причем не только в своем ареале, но и в других «горячих точках», расположенных по всей «дуге», и лишь потом возвращаться к решению своих собственных задач.
В качестве наглядного примера напомню, как зимой 2004 года отряды выходцев из стран СНГ участвовали в ожесточенных боях с антитеррористической коалицией, которые шли в пакистано-афганском приграничье. Многие боевики были членами ИДУ. Среди них замечены военные специалисты, осуществлявшие террористические акции не только в Афганистане, но и на территории Индии, откуда они были переправлены в район Кветты в Пакистане.
Затянувшаяся операция НАТО в Афганистане всколыхнула и дополнительно укрепила практические связи различных боевых структур в регионе (как их ни назови — исламистами ли, сепаратистами ли). События в Киргизии добавили в их ряды новых инсургентов и усилили интерес к республике со стороны «фронта».
Киргизия, с ее слабой властью, значительной вербовочной базой (причем отнюдь не только в лице этнических узбеков), горной местностью и массой собственных проблем, представляет собой идеальную почву в качестве возможного очага конфликта.
При этом для ГКНБ Киргизии куда удобнее считать, что их «головная боль» сосредоточилась в Афганистане и Пакистане, где так или иначе ведется антитеррористическая операция. Однако логика событий говорит о том, что потенциальную опасность для Бишкека должны представлять недовольные из Узбекистана, Таджикистана и Казахстана.
Причем логика «дуги кризиса» обязывает считаться не только с так называемыми «сепаратистами», намеревающимися так или иначе восстановить «статус кво» после прошлогодних июньских погромов в Оше и Джелал-Абаде, но и с недовольными режимом Каримова или Рахмона!
Энергия «поиска справедливости» ищет для себя выхода, и найти его может в Афганистане, в Кашмире, а лишь потом докатиться до Андижана, Ташкента, Оша, Бишкека, Хатлона, Душанбе.
Важно и еще одно: на «дугу кризиса», ведущую из Пакистана в Центральную Азию, стал оказывать сильнейшее воздействие фактор «арабских революций». Массы пакистанских гастарбайтеров, работавших на Ближнем Востоке и в Северной Африке, теперь возвращаются в регион и несут с собой различные оттенки не только протестных настроений, но и опыт протестных действий.
Спокойно не может себя чувствовать ни «спящая» Туркмения, ни сравнительно благополучный Казахстан.
В бердымухамедовской Туркмении, как и при Ниязове, продолжаются притеснения национальных меньшинств, и в первую очередь казахов и узбеков.
В случае возникновения широкого протестного движения в среде этнических узбеков Кирги-зии и их поддержки в Афганистане это может аукнуться и в Туркмении. Ашхабад, особенно ввиду «арабских революций», опасается такого сценария, но не знает иного языка для решения дилеммы, нежели усиление репрессий и провокации.
В Казахстане иная проблема: спецслужбы этой республики исходят из того, что не в Афганистане и Пакистане, а на юге собственной страны обосновались до полутора тысяч потенциальных боевиков и действующих членов экстремистских организаций. Тут главную роль играет активная трудовая миграция из соседних республик, а также те самые узбекские беженцы из Киргизии.
Казахстан на сегодняшний день не представляет для «фронта» приоритетного интереса, поскольку уровень конфликтности здесь не столь высок. Зато как «дом отдыха», как прифронтовой тыл для боевиков Казахстан очень удобен.
Насколько известно автору, казахстанские силовики активно работают в этой среде, но их интерес в первую очередь связан с контролем и влиянием на ситуацию в Киргизии и Узбекистане.
Более широкий контекст, определяемый всей «дугой кризиса», казахстанские органы традиционно оставляют за скобками, считая, что это прерогатива США, России и Китая. Но динамика «дуги кризиса», присоединение к ней стран Северной Африки говорят о том, что такое представление может обернуться ошибкой.
