Специальное военное отступление
- Подробности
- 2139
- 11.09.2022
- Юлия ЛАТЫНИНА, специально для «Новой газеты. Европа»
Российско-украинский фронт рушится по линии Балаклея — Изюм — Купянск. Вооружённые силы РФ бежали
Пустые окопы заняли ВСУ, после чего, не заходя в Балаклею и не отвлекаясь на ее штурм, они обошли еще две линии российской обороны и бросились на Купянск, — важнейший транспортный узел, с которого шло снабжение и харьковской, и донбасской российской группировки.
На военном языке все это называется «каскадное обрушение линии фронта и выход на оперативный простор». Это когда прорывают все три линии укреплений противника, и дальше линий укреплений просто нет. Иди с какой угодно скоростью. Украинские войска и идут: 50 км в сутки.
Параллельно наступление украинских войск грозит замкнуть котел под Изюмом; отдельный бонус заключается в том, что это тот же самый котел, в который в 1942 году германские войска загнали РККА.
Все ожидали наступления под Херсоном, а прорвало под Балаклеей.
Как оно так получилось? Что сделал Залужный? Где тут план, а где — удачная импровизация?
Прежде всего, для того, чтобы понять механизм прорыва, надо принять во внимание характер дорог по обе стороны фронта.
«С украинской стороны фронта идет много рокадных (т.е. идущих параллельно фронту — прим Ю.Л.) дорог, — говорит Роман Свитан, военный эксперт, летчик и полковник запаса ВСУ. — С российской же, стороны, наоборот, тыл изрезан множеством рек и речушек, и направление движения по дорогам радиальное».
Эта разница позволяет по-разному оперировать резервами. ВСУ легко перебрасывают войска с фронта на фронт, и особенно легко они перебрасывают «Хаймарсы», которые катаются на колесах далеко за линией фронта с обычной скоростью грузовика, обстреливают российские склады и позиции, — и с легкостью катят дальше, перемещаясь на десятки километров. Наоборот, российским войскам тяжело перебрасывать живую силу и технику с одного участка фронта на другой.
Эта разница не случайна: российское наступление, в сущности, остановилось там, где начались рокадные дороги.
«Так тесто, которое ползет из квашни, вдавливается в форму и так в этой форме и застывает», — говорит Роман Свитан.
Второе обстоятельство, которое важно учесть, — это характер обороны ВСУ на Изюмском участке фронта. Там все время существовала так называемая активная оборона. Войска — если несколько упрощать, — были разделены рекой Северский Донец, и фиксированных укреплений у ВСУ в этом месте не было, а была активная оборона — из танков. Это было одно из немногих мест, где у ВСУ была бронетехника (которой обычно у них нет). Это были польские танки Т-72 со всякими западными обвесами — тепловизорами, лазерными прицелами, — которые позволяли превратить этот кусок железа в довольно-таки продвинутый гаджет.
Такая оборонительная тактика была возможна только из-за характера местности: вокруг Изюма раскинулись роскошные сосновые леса, — сверху никаким беспилотником не увидишь, а танки могут перемещаться под пологом леса свободно. Танки базировались в 15 км от фронта, вне зоны досягаемости основной массы артиллерии, и при попытке войск РФ прорвать оборону и переправиться на тот берег выдвигались и быстро наводили порядок. Иногда, конечно, прилетало от «Мсты» или «Пиона», но российская артиллерия стреляет, как известно, неточно. Она сначала пристреливается. При первом пристрелочном выстреле танкисты прыгали в танк и были таковы. «Сегодня он портки сушит под одним деревом, — говорит Роман Свитан, — а завтра дерево уже другое, за пять километров, да и портки другие».
Украинскому наступлению под Балаклеей (как и под Херсоном) предшествовали несколько суток шквальных обстрелов российских позиций новенькой, полученной от США артиллерией. Прежде всего, это были те же самые неуправляемые М-26 для «Хаймарсов», которые уже отличились под Херсоном. Напомню, что М-26 — это полный американский аналог «Града». Это неуправляемая ракета, которая летит на 15-32 км, и которую уже собирались списать в 2018 году, — но вот теперь списывают на Харьковском и Херсонском фронте. «Хаймарсы» носились, как ужаленные, по рокадным дорогам, и создавали огненный вал, работая уже не прицельно по складам далеко в тылу, а прямо по линии обороны, — причем не только по первой линии укреплений, но также по второй и третьей. «Перепахивали все линии в глубину», — говорит Роман Свитан.
Но что важно: эти обстрелы не были сосредоточены на Балаклее. ВСУ пытались прорвать линию обороны на нескольких ключевых участках: и в Балаклее, и под Изюмом, и под Старым Салтовым, и под Чугуевым. «Во всех случаях, — говорит Роман Свитан, — существовал тщательно отработанный план, и план этот предусматривал наступление на Купянск, — и из-под Балаклеи, и из-под Изюма, и из-под Старого Салтова, и из-под Чугуева». Просто было непонятно, какой из планов сработает. Самое выгодное, — как говаривал Сунь Цзы, — это иметь план и не иметь его. И делать на войне второстепенное — основным, а основное — второстепенным.
Этот прорыв и произошел под Балаклеей. Оттуда, из-за украинского наступления под Херсоном, забрали много войск, оставив лишь донецких «мобиков» да СОБР, привыкший колотить безоружных на митингах. В результате войска с первой линии просто сбежали.
«Под Вербовкой они убежали в Балаклею, да еще и подорвали за собой мосты через речку Балаклейку», — говорит Роман Свитан. «Они просто попрыгали в Северский Донец и стали его переплывать, потому что мосты были заминированы», — добавляет известный украинский политолог Тарас Березовец, который сейчас является пресс-офицером Первой отдельной бригады спецназа и наступал под Балаклеей вместе с бригадой.
В российских пабликах, сейчас, конечно, рассказывают об ордах укров на танках и на американских М-113 песочного цвета, покрашенных для пустыни, которые врываются в укрепления, расстреливая все и вся. Но действительность куда скромнее.
ВСУ никогда бы не стали наступать столь расточительным способом. Они наступали там, где позиции были брошены. «Мы даже не видели противника», — говорит Березовец, который одним из первых зашел в освобожденную деревню Байрак. Зато в окопах Березовец видел неизбежную стиральную машину, которую трудно было забрать с собой вплавь. Еще среди предметов в окопах, поразивших Березовца, отыскались ящики с боеприпасами, на которых крупно масляной краской было выведено: «Негодные». Боеприпасы и в самом деле были негодные, но это не помешало послать их на фронт.
Вот после этого, — скользя вдоль Северского Донца и выйдя на оперативный простор, — в прорыв и в самом деле устремились изюмские танки, переброшенные за час по рокадным дорогам, и те самые песочные американские М113, которые и в самом деле не успели перекрасить. «Бирнамский лес пошел на Дунсинан», — как писал Шекспир в «Макбете». Изюмский лес пошел на Купянск.
Купянск освобожден, Изюм в окружении (а по некоторым данным — уже оставлен российскими войсками). Российская армия, как и предсказывал много раз Алексей Арестович, к обороне оказалась неприспособлена. Демотивированные войска еще можно послать наступать, как пушечное мясо, но когда они бегут — это лавина. Паника одних увлекает за собой других.
Тем более, что российские генералы давно открыли главный секрет побед. Их не надо одерживать — о них надо рапортовать. Вот и сейчас они продолжают, вероятно, рассказывать Путину о том, как они заманивают украинцев в ловушку и что никакого продвижения нет, — так же, как в 1840-м году китайские военачальники после каждого очередного проигранного сражения рассказывали императору Даогуану о фантастических победах, которые они одержали над английскими «бунтовщиками».
