Как я полюбил Назарбаева и что из этого вышло
- Подробности
- 5708
- 14.04.2011
- Тофик ШАХВЕРДИЕВ
Московская фирма предложила мне срочно выехать в Казахстан и снять деликатный фильм о Назарбаеве без Назарбаева, втайне от Назарбаева для Назарбаева. Непонятно, да? Мне тоже
Вдруг ОН возьмет и откажется от следующего срока, тогда многие могут полететь — кто с должности, а кто, может быть, и в тюрьму. Хотя отказываться ОН не собирался, но на всякий случай! Вдруг ни с того ни с сего что-нибудь такое придет ему в усталую, седую голову!
Казахские товарищи из ближайшего окружения президента хотели бы при случае показать Назарбаеву такую киноленту, которая бы не вызвала у него никакого подозрения, что все сделано специально. Просто какие-то простые казахстанцы говорили о том о сем, а потом ненароком заговорили именно о том самом, о сокровенном, а я с камерой, с микрофоном и светом, совершенно никем не замеченный, оказался бы рядом. И совершенно случайно снял абсолютно искренний, неподдельный разговор рядовых людей о том, что необходимо продлить его пребывание на должности еще как минимум на десять лет. И так с разными людьми в разных местах республики.
.По казахстанскому телевидению и без нашей помощи и простые, и далеко не простые люди немало говорили, какой хороший Назарбаев и что альтернативы ему нет. Но у них это получалось так, будто текст заранее отрепетировали и будто слова шли не от чистого сердца, а по заданию. Почему так выходило, понятно. Обычно телевизионщики приезжают, быстренько ставят свет, микрофоны, усаживают человека, просят высказаться на камеру и уезжают. Даже когда люди говорят правду, получается фальшиво, прямо как в Москве на Первом.
Человек, который указал на меня как на самого подходящего для подобной съемки режиссера, когда-то работал со мной и сказал кому надо, что я могу снимать людей ну прямо «как живых». Такая задача была для меня привычной. Неигровое кино, если это кино, а не репортаж, получается лишь тогда, когда люди на экране выглядят естественно, будто бы на самом деле нет никакой камеры. Всего-навсего надо иметь немного чутья, быть искренним самому и не выключать камеру, когда кажется, что все уже сказано. Человек оттарабанил то, что считал нужным сказать, видит, что тема исчерпана, разговор окончен, и вдруг его прорывает, и он говорит лишнее. А это оно и есть, то, что нужно, что скрывалось за мусором правильных слов. Снимать надо много, долго, а когда просеешь материал, на дне золотые крупицы блестят. Вопрос состоял лишь в том, как я сам готов понимать главного героя. Выступить на стороне хорошего человека — честь, а на стороне плохого стыдно.
Я помню Нурсултана Назарбаева в конце 80-х — начале 90-х, его замечательные выступления в поддержку политики Михаила Горбачева в сторону гласности, перестройки, демократии. Он был ярким, внятным и перспективным не только среди национальных лидеров, но и на фоне всех заметных политиков тех лет. Президент СССР Михаил Горбачев предложил ему пост премьер-министра, он принял предложение и уже летел в Москву, как случились ГКЧП, Форос, Борис Ельцин на танке, поход на «Останкино», стрельба по Белому дому и «берите суверенитета, сколько в силах взять». Казахстан великодушным предложением воспользовался, суверенитета взял много, сил хватило. Площадь громадная.
При населении всего 16 миллионов человек республика по площади находится в десятке самых больших стран мира.
Что я знал о Казахстане и Назарбаеве до приезда в Астану? То, что в этом демократическом государстве авторитарный режим, что Назарбаев перенес столицу республики с юга на север, отработал президентом уже двадцать лет и не собирается останавливаться на достигнутом. Вполне вероятно, будет переизбран еще на десять лет (и в минувшее воскресенье все так и случилось). Ну и еще было известно то, что он король Лир — три дочери, зятья неблагодарные, и что в его унитарном королевстве те же болячки, что и в нашем федеративном, демократическом и тоже авторитарном: коррупция, взяточничество, откаты…
Вылетать надо было срочно, договор оставили на потом, просили верить честному слову, и в начале февраля я полетел в столицу Казахстана, понимая, что раз нет аванса и договор не подписан, могу на месте определиться — принимать или не принимать предложение.
Астана меня поразила, восхитила, ослепила. Похоже на прекрасный Дубай, только холодно и ветер. Над проектом нового города и отдельными сооружениями работали директор института социальной инженерии в Токио Кисе Курокава, Норман Фостер и другие звезды архитектуры мировой величины.
На Западе иногда плакать хочется, почему у них сделано хорошо, а у нас почти то же самое, но сделано плохо? Однако я попал не на Запад, а в настоящую азиатскую, раскосую Азию, к тому же совсем недавно советскую, а сделано хорошо. Это же страна скотоводов-кочевников, у которых самое большое национальное архитектурное достижение —
юрта из палок и кошмы. За десять лет — с 1995 по 2005 год — на месте застроенной хрущевками Акмолы выросла новая астана новой, не социалистической Республики Казахстан — Астана. Так по-казахски столица. И никто не может оспорить факта: рождение блистательного города в азиатской степи — это заслуга лично Назарбаева. Работала на Астану, конечно, вся республика, но опиралась на волю и силу одного человека. Мыслимо ли у нас такое? Москва задыхается, людей и автомобилей все больше, свободного места меньше, выхода из надвигающейся беды не видно. Я вспомнил московский Сити-недострой, развороченную площадь у Белорусского, изуродованную у Киевского, опошленную Манежную… Изредка кто-то у нас заикается о переносе, о рассредоточении и тут же замолкает надолго. Говорить бессмысленно, слушать некому, впереди Олимпиада, всемирный футбол и прочее насущное, без чего нам не жить. А у них площадка, подобная нашему Сити-центру, не одна, уже построены и обжиты несколько прекрасных архитектурных ансамблей. Красиво, в какую сторону ни глянь.
В Астане по телевизору показывали, как Назарбаев зачитывал свое ежегодное послание народу. Держался спокойно, уверенно, не пыжился, а когда аудитория, не желая скрывать свою пылкую любовь к докладчику, пыталась под-держать его тезисы бурными, продолжительными аплодисментами, он делал короткий, мягкий жест рукой и мгновенно пресекал верноподданнический порыв. Читался жест убедительно: «Пока я президент и перед вами стою на трибуне, вы будете восторгаться моими речами. Всего этого я уже наелся. Не надо. Не стоит. Лучше слушайте, запоминайте и делайте, что я говорю. Буду спрашивать».
Не зная казахского, я смотрел эту телепередачу с неожиданным для себя интересом и симпатией к выступающему. Было с кем сравнивать.
Окружение же президента, чьи физиономии тоже показывали по телевизору, напоминало советскую номенклатуру. Сановность, быстро переходящая в выражения угодливости, когда, согласно инстинкту, они одновременно начинали хлопать и излучать ликование и преданность вождю. Судя по всему, вождь знал цену такой восторженности и не скрывал этого. К подобной же категории государственных и партийных деятелей относились, по-моему, и заказчики порученного мне фильма. И вот тогда я впервые усомнился в своем убеждении, что авторитаризм — это всегда плохо.
Однажды мы выехали на машине из Астаны, и я сказал местному водителю, что дорога хорошая. «Хорошая-то она, хорошая…» — сказал он. И тут же, сокрушаясь, спросил, а знаю ли я, сколько стоит один километр такой хорошей дороги? «Полтора миллиона долларов!» — сказал он, желая поразить цифрой. Я не поразился, а рассмеялся. У нас то же самое стоит раз в десять больше.
А что меня поразило по-настоящему — это местные университеты. Прекрасная планировка, новейшее оснащение. Гранты — 20 тысяч долларов на обучение одного студента в год. Государственная программа подготовки интеллектуальной элиты. Расходы на образование увеличены в 35 раз, расходы на здравоохранение — в 24 раза. И не с нуля, а только за последние десять лет. Есть что сравнивать у нас и у них.
Все равно авторитаризм, на мой взгляд, штука малосимпатичная. В Казахстане можно увидеть все, что найдется сегодня во многих «братских» республиках, которых некоторое время назад на время «навеки сплотила великая Русь». Казахи, находящиеся на какой-то должности, даже самой малой, откровенных разговоров избегали, а те, кому терять было нечего, жаловались на постоянно растущие цены, бюрократизм и прочие неприятности. Газеты, радио, телевидение дуют в одну официальную дуду. Но вера в своего президента, уважение к нему у большинства населения самые настоящие, без сомнения.
Используя радиомикрофоны, я ставил камеру как можно дальше от человека, которого снимал, и спустя какое-то время он забывался и произносил такие слова, что усомниться в их искренности не мог никто. После съемок вечерами я монтировал фильм на своем ноутбуке. 95% кадров шло в отходы, а остальные складывались так, как это и требовалось по заданию, искренне и убедительно: народ Назарбаева с должности не отпустит. Я видел, что фильм понемногу получается.
Последняя съемка была в высшем учебном заведении, про которое сопровождающий нас молодой казах, зная, что мы нацелены на откровенность, негромко обронил: здесь у вас ничего не выйдет. Я услышал, но тогда не придал значения этим словам.
Помещение, где была встреча со студентами: интерьер, мебель, микрофоны, свет — все новенькое, дорогое, первоклассное. Ребята в темных костюмах при галстуках, студентки в строгих платьях.
Людскую чистосердечность перед камерой можно вызвать, если ты сам ведешь себя с ними чистосердечно, ну я и раскрутился на всю катушку. Для раскачки беседы я сказал: мне кажется, авторитарный режим, царящий в Казахстане, на определенном этапе, может быть, и хорош, но в конце концов приведет в тупик.
Мне возразили, привели в назидание пример Киргизии, республики, где обошлись без сильного авторитета и в результате получили бедлам.
А я им в ответ назвал Туркмению, где уныние и нищета, а авторитаризма через край.
Они тогда про продажную демократию и ее оплот — жандарма-Америку.
А я: не будь Америки, повсюду у власти стояли бы Ким Чен Иры и Туркменбаши и не было бы у казахов ни мобильников, ни Интернета, ни красивой Астаны. Все для нее везли с Запада в обмен на сырую нефть.
А они мне: Казахстан взял курс на экспорт в первую очередь переработанного сырья. Так решил их президент.
С решением президента не согласиться я не мог.
Молодежь раскачалась и была готова говорить откровенно. Для начала, как и положено, я стал спрашивать ребят о том о сем. Кем хотели бы стать?
Один первокурсник сказал, что мечтает быть сотрудником госбезопасности. Я вздрогнул и сник. Ответы других были разными, однако свидетельствовали, что они воспитанники одной школы.
В конце встречи спросили и меня, понравилась ли мне студенческая аудитория.
Я ответил, что молодежь, конечно, хорошая, но иногда мне казалось, что я опять попал в Советский Союз.
Случайно это или нет, но именно на следующий день мне привезли авиабилет, вежливо посадили в автомобиль, потом на самолет, пожелали счастливого пути и отправили в Москву. Насовсем. Работу я не закончил. Черновой монтаж фильма, что я успел сделать, никто из заказчиков не смотрел. Причины такого поворота дела никто не объяснил. Московская фирма «WM» сослалась на капризы заказчика, обещанный договор со мной так и не подписала.
В итоге вот что. Авторитаризм мне не по душе, но несмотря на это, если бы я жил в Казахстане, то вместе с большинством населения проголосовал бы за Назарбаева. И вполне возможно, в следующем году проголосовал бы за Путина, если бы огромную часть сил и средств страны он тратил на образование, здравоохранение и культуру, а не на то, что кажется более важным ему лично.
Казахстан мои убеждения по части авторитаризма в отдельно взятой республике основательно поколебал. Но не изменил.
