«Мы нацелены изменить ситуацию в Узбекистане»
- Подробности
- 4548
- 09.05.2012
- Виталий ВОЛКОВ, эксперт по Центральной Азии в Германии, специально для «Новой» — Казахстан»
Интервью с бывшим боевиком Исламского движения Узбекистана
В первой половине 2000-х годов в СМИ появились несколько интервью с членами Исламского движения Узбекистана (ИДУ), которые тогда, в период поражений и тяжелых потерь от ударов НАТО в Афганистане, решили вернуться на родину, в Узбекистан, доверившись сообщениям об амнистии.
.
Нынешнее интервью с бывшим боевиком ИДУ - совсем иного рода. Талибы, как утверждает американская разведка, сильны как никогда, и весьма вероятно, вскоре смогут вновь играть важную роль в афганской политике, а значит, влиять на соседние страны, в том числе на Узбекистан. Однако сегодняшний собеседник автора, будучи противником режима Каримова, прошедший полный цикл бойца исламистского террористического подполья, в последние годы обнаружил для себя альтернативу в стремлении изменить власть в Узбекистане. Возможно, его путь от члена ИДУ до активиста совсем другого движения, которое выступает за «исламскую демократию», дает один из ответов на вопрос, что может ограничить рост террористических сетей и ваххабизма в Центральной Азии. Естественно, ряд деталей биографии автором смикшированы, а имя собеседника не указывается, поскольку этот человек, сменивший исламистское подполье на работу в оппозиционном Народном движении Узбекистана, – остается для узбекских спецслужб тем более желанным объектом слежки и возможной ликвидации.
Виталий Волков: Расскажите вкратце, когда и по какой причине вы покинули Узбекистан?
Р.: В Узбекистане я прожил до 1997 года. Причиной отъезда стал арест и заключение моего отца — его посадили в тюрьму и стали угрожать расправой над ним и членами его семьи. И когда отец, будучи в тюрьме, передал записку, что, как только получите этот сигнал, тотчас уезжайте из страны или вас тоже возьмут под стражу, мы сразу уехали.
В.В.: За что посадили отца?
Р.: Отец был очень образованный человек, он преподавал религиозные науки. У него были свои ученики, а власти требовали остановить обучение. Но он продолжал этим заниматься. Его задержали прямо на свадьбе у родственников. У отца было две жены. Пока он был на свадьбе, в дом второй жены подбросили оружие, и по сфабрикованной статье его задержали.
В.В.: Как вы выехали?
Р.: После получения записки от отца вся семья выехала сначала автобусом в сторону Киргизии. Там мы оставались некоторое время, нам помогали местные жители. Потом переехали в Таджикистан. Там нас встретили члены вооруженной оппозиции. Как раз недавно были прекращены военные действия в Таджикистане (гражданская война между Народным фронтом и Объединенной оппозицией. — Ред.), и нас там встретили люди Джумы Намангани. В Таджикистане мы оставались полтора года, потом перебрались в Афганистан.
В.В.: Какая-то военная подготовка с вами проводилась в Таджикистане?
Р.: Да, на военных базах на территории Тавилдары. Обучение строится по четырехмесячным программам, с азов воинского дела до непосредственного участия в военных действиях. Я прошел четырехмесячную программу обучения, потом был заброшен на территорию Киргизии. Потом планировалась переброска в Узбекистан, но это не состоялось, и в итоге я оказался на территории Афганистана. Сначала нас перебросили в Кундуз российские военные на российских военных вертолетах. (Факт переброски в тот период боевиков ИДУ из Таджикистана в Афганистан российскими военными был подтвержден автору информированным российским военным источником с примечанием, что это было сделано при согласовании и по просьбе руководства Таджикистана.) Всего нас, переброшенных, было около двух тысяч человек. Там нас встретили люди Тахира Юлдашева, которые перевезли нас в Мазари-Шариф, а затем в Кабул. В Кабуле примерно полтора года мы учились в медресе. Но в медресе оставались лишь те, кто не достиг призывного возраста. Более взрослых отправили в Мазари-Шариф. Призывной возраст считался примерно 21 — 23 года.
В.В.: Мне говорили, что вы - мастер по боевым искусствам. Где этому научились?
Р.: Обучение прошел в Афганистане. Афганцы нас учили.
В.В.: Где вас застали события 11 сентября 2001 года, и какие у вас на тот момент были взгляды на жизнь?
Р.: Во время ввода войск НАТО мы находились в Кабуле в нашем военном гарнизоне, который мы называли «гараж». Когда начались бои, мы отступили в сторону Пакистана. Талибы ушли раньше, узбеки оставались последними в Кабуле. Тогда моей целью был Узбекистан, как и у всех других членов ИДУ. Мы были противниками режима Каримова. Мы не хотели примыкать к другим группам. Все разногласия и противоречия между нами начались после того, как мы приблизились к границе Пакистана. Начался внутренний кризис. К этому времени связь с Узбекистаном была полностью потеряна. Никаких сообщений о состоянии близких мы не получали.
В.В.: В группе, где вы находились, были только узбеки или выходцы из других республик СНГ?
Р.: 85-90% были узбеки из Узбекистана, а также таджики, узбеки из Киргизии, киргизы, казахи и люди из России — чеченцы и татары. Об их судьбе мне ничего не известно. Многие тогда погибли от натовских бомбардировок.
В.В.: Как я понимаю, группа, в которой вы состояли, оказалась в итоге вытесненной на территорию Вазаристана?
Р.: Да, под бомбардировками мы отступали в сторону Пакистана, и оказались в Вазаристане. Основное военное противостояние проходило в районе Зурмат в Пактии.
В.: В какой момент вы почувствовали, что ситуация в ИДУ вас не устраивает?
Р.: Главная причина — это смена ориентиров в руководстве ИДУ. Первоначальная цель — Узбекистан — стала заменяться другими целями. Сначала нашими противниками стали американцы и НАТО, потом — власти Пакистана, и мы стали воевать с пакистанскими войсками, а потом уже с самими афганцами. Мы стали частью внутриусобной борьбы, которая идет в Афганистане. И многие члены ИДУ разочаровались в Тахире Юлдашеве. Все первоначально хотели двигаться в Узбекистан. Но ни одной реальной акции против Каримова совершено не было. Поэтому мы стали искать другие варианты.
В.В.: Какие это могли быть варианты?
Р.: Мы стали искать другие группы, джамааты, но не знали, есть ли такие группы, которые всерьез нацелены против Каримова.
В.В.: Каким образом можно было искать такие группы, находясь в Пакистане?
Р.: Интернета там вообще не было, точнее им мог пользоваться очень ограниченный круг лиц. Информацию черпали из слухов.
В.В.: Информация об Андижане в мае 2005 года дошла до вас? Вы знали, что там зреет восстание? Ведь говорили, что Тахир Юлдашев имел контакты с андижанскими акромистами...
Р.: В 2005 году я находился уже в Иране по протекции ООН. Я написал прошение о предоставлении политического убежища в Иране, и об андижанских событиях узнал из сообщения радио ВВС на узбекском языке. По поводу контактов Тахира Юлдашева я ничего не могу сказать, поскольку тогда уже находился вне ИДУ.
В.В.: Почему пришла мысль отправиться именно в Иран?
Р.: Не было другого выбора. Можно было либо в Индию, либо в Ирак, либо обратно в Узбекистан. В Иране я пробыл три года. Будучи там, тоже искал группы, связанные с Узбекистаном, но те из наших, кто обосновался в Иране, не думали двигаться в Узбекистан и не ставили непосредственной цели изменить там ситуацию. Они были заняты другими проблемами.
В.В.: Мысль перебраться в Саудовскую Аравию, где крупная узбекская община, не посещала вас?
Р.: Да, мы рассматривали такой вариант, и даже встречались с узбеками, которые живут в Саудовской Аравии. Но эти узбеки говорили, что даже они, будучи рожденными там, не могут получить аравийское подданство. И более того, если такие люди, как я, которые участвовали в известных событиях, приедут туда, то в любой момент власти могут их выдворить в Узбекистан. Но в Иране мы встретились с узбекским журналистом Алишером Саиповым (был убит на территории Киргизии осенью 2007 года. Считается, что за этим убийством стоят спецслужбы Узбекистана. — Ред), и он порекомендовал переехать в Турцию. Там как раз избирался нынешний президент Гюль, и, как объяснил Саипов, новое правительство никого не экстрадирует в Узбекистан. Мы двинулись в Турцию.
В.В.: Но Иран тоже не экстрадирует...
Р.: Иран действительно не экстрадирует узбеков, но там была другая проблема. Власти Ирана предлагали сотрудничество со спецслужбами, а мы этого не захотели. После того как мы не приняли это предложение, начались проблемы с властями. Нас часто задерживали, отправляли в СИЗО, потом отпускали, потом снова задерживали по другим обвинениям. Находиться в Иране стало не совсем безопасно. Вариант с Турцией стал для нас спасательным кругом. Я туда переехал пять лет назад.
В.В.: Находясь в Иране, вы получали информацию о том, что происходит с ИДУ в Пакистане?
Р.: В Иран часто приезжали члены ИДУ, поэтому сведения поступали, но меня это уже не интересовало. Я чувствовал себя полностью свободным от обязательств перед Тахиром Юлдашевым. Единственное, что меня интересовало, — это информация об Узбекистане. У меня были контакты с родственниками из Киргизии, которые бывали на родине. Они сообщили, что отца выпустили из тюрьмы. Хотя они его еще не видели на тот момент.
В.В.: В Турции вы продолжили поиск групп, связанных с Узбекистаном?
Р.: Через четыре года после того, как я уехал из Ирана, впервые встретился с людьми из движения, которые нацелены на изменение ситуации в Узбекистане – НДУ, — и сразу решил к ним присоединиться.
В.В.: Много ли в Турции узбеков, которые делают выбор, подобный вашему?
Р.: Беженцы из Узбекистана хотят изменения ситуации там. Потому что и в Европе, и в США, и в Канаде им тоже живется очень нелегко. Но проблема в том, что трудно присоединиться к НДУ, будучи физически далеко. То есть людей, которые хотят что-то сделать для смены режима, много. Но не у всех есть возможности для этого.
В.В.: Каким вы себе представляете узбекское государство в идеале?
Р.: В Узбекистане 90-95% населения идентифицируют себя как мусульмане, поэтому нужно будет учитывать их ценностные ориентиры. Но это не значит, что там будет жесткое исламское государство. Однако и демократия будет не такая, как, скажем, в Голландии, где узаконена проституция, где многие ценности более не являются ценностями. Для Узбекистана это не вариант, потому что население этого не воспримет. Из ныне существующих стран можно провести параллель с Турцией, где есть право высказывать свое мнение, есть право действовать, есть право на труд. Здесь мусульмане имеют те же права, что и немусульмане, никто не ущемляется по религиозной принадлежности. И аналогичный строй желателен в Узбекистане: чтобы у людей было право выбора.
В.В.: Если бы сейчас вы могли снова оказаться в 1997 году, то сели бы снова в автобус, увозящий вас в Киргизию?
Р.: Если бы я знал, что события развернутся таким образом, я бы не присоединился к Тахиру Юлдашеву.
