Жанболат Мамай: «Если от меня потребуют поменять убеждения, могу и дальше сидеть в тюрьме»
- Подробности
- 5505
- 19.07.2012
- Записала Марина ДАВЫДЕНКО
Отток арестованных из СИЗО города Актау по жанаозенскому делу продолжается. Следующим после Болата Атабаева на свободе оказался Жанболат Мамай
Он был выпущен из-под ареста 12 июля в 10 часов вечера, а уже на следующий день присутствовал на пресс-конференции вместе с Толегеном Жукеевым, который выступал за освобождение «невиновной интеллигенции с активной жизненной позицией».
Об освобождении Мамая
Толеген Жукеев: Наконец-то Жанболат Мамай перед вами, в целости и сохранности! Надеюсь, все рады этому событию, потому что любому человеку, пускай даже он не будет оппозиционером, сидеть за стенкой, мягко скажем, не очень приятно. Лучше защищать свои убеждения на воле – умно, принципиально, последовательно и желательно результативно. Для вас, наверное, не секрет, что мне предложили возглавить народный комитет «Араша», и я выступал за освобождение Атабаева и Мамая. К счастью, Б. Атабаев был освобожден, оставалось решить вторую часть проблемы, не менее сложную – добиться выпуска из-под ареста Жанболата. Я встречался с довольно влиятельными людьми, старался их убедить, что законных оснований судить и сажать невиновных просто нет. Моя роль в освобождении Атабаева (хоть и косвенная) заключалась в том, что я и под прослушкой говорил: если надо, выеду за рубеж и буду мобилизовывать там всех тех, кого знал когда-то. Это вызвало бы шум-гам.
.А главное, я говорил, что ни за мысли, ни за слова, если они не являются прямым призывом, не сажают – нет такой статьи! Но главная роль в освобождении Атабаева принадлежит Турсунову. Он единственный человек, имеющий право на «лавры» освободителя Атабаева. Я не пошел по пути Турсунова, знаете, я чужими дорогами не хожу. Здесь ситуация экстраординарная абсолютно: и сама жанаозенская трагедия, и способы добычи признания, и быть тут синим чулком и чистоплюем неверно. Я, несмотря на свой возраст и положение, сам могу очень остро выражаться, вы меня знаете (улыбается). Итак, я разговаривал с очень влиятельными людьми, которые принимают решения. Дискуссия была непростая. Я доказывал, что нет смысла этих людей сажать! Во-первых, их вина не такова, чтобы они «загремели» на 7 — 12 лет, во-вторых, они не входили ни в какую организованную группу, в-третьих, общество ничего не выиграет от того, что талантливые люди будут сидеть только потому, что они инициативные и страстные в проявлении своих гражданских чувств. За пару выездов в Жанаозен приплетать их к какой-то группировке, в реальности не существующей, очень странно. То, что они поддержали бастующих, просто демонстрирует их позицию – неравнодушных людей! В конце прошлого лета я еще на встрече в Айтпарке говорил: в Жанаозене будут проблемы. Эти проблемы с наступлением зимы не исчезли сами по себе, а закончились трагедией, за которую теперь надо отвечать, и у каждого здесь своя ответственность. Поэтому я с абсолютно чистой совестью взялся за это дело – у меня есть на то моральное и политическое право, да просто человеческая обязанность побудила меня заступиться за двух талантливых людей. Жанболат служит на благо общества, болеет за казахский язык, за будущее Казахстана, он становится серьезным общественным деятелем! И хорошо, что Жанболат сегодня с нами, при этом ни мне, ни ему не пришлось ни говорить, ни писать ничего такого, что противоречило бы нашим моральным и этическим принципам! Жанболат Мамай достойный человек, ведет себя благородно, от убеждений не отказывается. Видимо, в КНБ поняли, что мои аргументы логичны, точны – мне никто по этому поводу ничего не возразил.
О содержании в СИЗО
Жанболат Мамай: Я хотел бы по-благодарить всех за информационную и моральную поддержку, мне оказанную. Я ощущал ее даже в застенках тюрьмы! Хочу сказать, что вся наша тюремная система направлена на уничтожение человеческого достоинства. Это касается и условий содержания, и обращения с людьми. Мы ехали на поезде «Столыпин», добирались до Актау около 10 дней. Охранники с автоматами, собаки, экипированные солдаты, голые полы, отсутствие матрасов и еды – вот лишь малая часть того, что представляла собой эта дорога… Из пищи предлагали только протухшие рыбные консервы, от которых абсолютно все отказывались. Воду приходилось выпрашивать целый день. Я сам был очевидцем, когда Атабаев, страдающий сахарным диабетом, после такого содержания впал в предкоматозное состояние. Ему приходилось особенно тяжело. Уже в Актау была полная изоляция. Я находился в карантинной зоне (так называется режимная зона). Камера представляет собой шесть квадратных метров и туалет. Со мной сидел еще один человек, он был уже осужден. Но никаких пыток оскорблений в отношении меня предпринято не было. Со стороны осужденных было довольно уважительное отношение – у них тоже там оппозиционные настроения, они знали, по какой статье мы попали в СИЗО и что говорили в Жанаозене, там информация сильно гуляет! Освободили меня 12 июля вечером, по 65-й статье, части второй — по той же статье вышел и Б. Атабаев. Я сначала написал заявление на имя руководителя следственно-оперативной группы, чтобы ко мне применили 65-ю статью, после этого был допрос с участием адвоката и следователя. Затем эти документы были отправлены в прокуратуру Жанаозена. Наш главный принцип – не давать показаний против кого-либо, поэтому наша совесть чиста. Я признал, что ездил в Жанаозен, выступал там перед бастующими нефтяниками, и раскаиваюсь в том, что были человеческие жертвы. Но за жертвы, думаю, раскаиваются все – и власть, и казахстанское общество, и все мировое сообщество. Мы считали и считаем до сих пор, что нефтяники были правы — это признал и сам президент.
О речах в Жанаозене
Толеген Жукеев: Я хотел бы уточнить: мы раскаиваемся за то, что какие-то слова могли быть интерпретированы неверно, и часть людей восприняла их как призыв к радикализации своих действий. Тут есть психологические и лингвистические аспекты. Когда выступаешь перед толпой, ощущаешь особую энергетику. «Накипевшее» в сердцах народа часто передается оратору, оратор возбуждается и начинает говорить очень страстно. Да, в речах, сказанных в Жанаозене, были слова «с перебором», но это все не выходило за рамки ораторского приема. И невозможно доказать, что чье-либо выступление, каким бы острым оно ни было, через пять месяцев отзовется погромом.
О политических убеждениях
Жанболат Мамай: Я хочу прокомментировать ситуацию, почему меня не выпустили вместе с Атабаевым. Были предположения, будто меня оставили, чтобы, так сказать, «додавить», выбить показания. На деле это было не так. Мое мировоззрение не изменилось. Я сразу сказал сотрудникам КНБ, что если от меня потребуют поменять убеждения, могу и дальше сидеть в тюрьме. Я буду так же активно выступать, писать, как и прежде, моя гражданская позиция ничуть не изменилась. Конечно, в СИЗО не лучшие условия содержания, но жить можно, я не сломался!
А когда адвокат сказал мне, что Болат вышел, я был рад его освобождению, потому что лично был свидетелем, как ему трудно. Я видел у него синяки под глазами, на руках, на лбу. Уже позже я узнал, что ему не дали сделать звонок адвокату, началась потасовка, его избили и в наручниках привели в СИЗО. Только после освобождения Атабаева я был готов выйти сам, до него я выходить не стал бы! Мы вместе шли, в одной упряжке. Почему меня освободили позже, сказать не могу, хотя следственных действий после его выхода со мной не совершалось. Как будут развиваться события дальше, я не в курсе. Но наше с Болатом освобождение может помочь и другим участникам процесса. В начале — середине августа начнутся судебные процессы. Возможно, следующим выпустят Сапаргали.
О причинах конфликтов
Толеген Жукеев: Если доходы самых богатых будут расти на 15% в год, а у бедняков на 5%, если экономика и социальная среда будут продолжать так развиваться, поводов для недовольства у нас всегда будет много. Реально в Казахстане децильный коэффициент в 3-4 раза превышает все пределы разницы доходов, что вызывает революцию! А мы с этой разницей живем! Разве недостаточно поводов для социальных взрывов? Делиться с народом надо, а не плодить в стране миллиардеров! Когда будет суд, вы станете очевидцами многих сенсационных шокирующих вещей. Я не имею права сейчас это разглашать. Но я все от меня зависящее сделаю, чтобы никакие политические силы не привели к катастрофе под названием «утрата независимости». Потерять государство – самое страшное. У нас должно быть духовное, сакральное единство с родной страной, мы должны быть готовы отдать жизнь, защищая ее! Неправильно, когда государственные институты отчуждены от народа, а народ представляется как быдло, которое должно только территорию охранять. В самой острой политической борьбе важно не забывать о бесценности человеческой жизни и нашей независимости.
