Гражданин молчальник
- Подробности
- 2589
- 11.01.2022
- Вячеслав ПОЛОВИНКО, Риза ХАСАНОВ, «Новая»
Власти Казахстана выключили интернет по всей стране, оставили людей без информации, но не помешали «террористам». Несогласные с официальной версией событий блокируются
Молчать в голову ударило
Самые массовые протесты за всю историю Казахстана, после которых в ряде городов республики начались погромы (власть называет их «террористической атакой извне»), запомнились горожанам помимо прочего тотальным отключением интернета, а в нескольких регионах — и связи. Частично это обосновывалось введением режима чрезвычайного положения, при котором связь может блокироваться по усмотрению военных комендатур города. Однако технология отключения интернета даже в этих условиях вызывала вопросы. Помимо блокировки мобильного интернета, с которой сталкивались и другие государства — Россия в Москве и Ингушетии во время протестов, Беларусь во время революции 2020 года, — в Казахстане был выключен и весь проводной интернет: единый провайдер «Казахтелеком» просто нажимал на рубильник и включал его в строго определенные часы. Официальное объяснение заключалось в том, что блокировка сетей нужна для того, чтобы напавшие на Казахстан бандиты не могли координировать между собой свои действия. Но это не объясняет более-менее стабильной работы интернета в стране по утрам (видимо, в это время «боевики» должны спать) и иногда по вечерам. Хотя кое-какое объяснение все же есть: подобные нестыковки — часть функционирования системы «суверенного Казнета» (по аналогии с такой же системой в России). Системы, которая оказалась не очень жизнеспособной.
На этом месте надо вспомнить несколько технологических инноваций, которые в Казахстане внедряли для облегчения своей работы спецслужбы («Новая» писала об этом):
- введение системы СОРМ для контроля над связью и интернет-трафиком в стране;
- обязанность регистрировать не только телефонные номера, но и телефонные аппараты (в результате чего, в частности, нельзя было переставить сим-карту с одного мобильника на другой);
- попытка установки по всей стране обязательного сертификата безопасности в интернете, который, по факту, оказался программой-шпионом, позволяющей перлюстрировать практически весь трафик пользователя (попытка провалилась, хотя из-за этого на некоторые казахстанские сайты до сих пор невозможно зайти из России);
- кроме того, законодательно все казахстанские сайты были объявлены СМИ, а их хостинги должны были быть на территории республики. Это означает, что в случае отключения интернета их функционирование прекращается для всех.
Иными словами, интернет в Казахстане полностью зарегулирован и находится под контролем властей. К тому же, по данным директора некоммерческой организации «Общество защиты интернета» Михаила Климарева, в республике частично действует система фильтрации трафика — тот самый DPI, который являет собой основу «суверенного Рунета». В данном случае — «суверенного Казнета».
Все эти ограничения были подкреплены не только полной фактической свободой спецслужб в части вторжения в интернет-жизнь граждан, но и законодательно. Согласно 9-й статье закона «О связи», в Казахстане на «организацию и техническое сопровождение точек обмена интернет-трафиком операторов междугородной и международной связи на территории Республики Казахстан, а также присоединение сетей операторов междугородной и международной связи к точке обмена интернет-трафиком» установлена монополия. И заниматься этим, по сути, может только государственный провайдер «Казахтелеком», влияние в котором до последнего времени имели старшая дочь Нурсултана Назарбаева Дарига, один из близких к первому президенту бизнесменов Булат Утемуратов, а также внук елбасы Нурали.
Таким образом, вся система изначально была настроена на то, чтобы обеспечить фильтрацию информации в экстренных условиях, а также находить и нейтрализовывать любого пользователя, будь то политически неугодный деятель или террорист (пусть он и международный, но телефон в Казахстане ему все равно придется регистрировать, иначе он не сможет разговаривать). На практике же, говорит Климарев, ничего из этого не сработало. Ни одна из систем предупреждения, поиска и контроля не смогла предотвратить атаку — во многом потому, что фактически она была рассчитана на подавление несогласных, а не на противодействие бандитам. И силовикам ничего не оставалось, кроме как пойти на крайние меры. «Похожие шатдауны мы фиксировали, например, в Ираке в 2019 году и в прошлом году в Уганде, — говорит Климарев. — В наиболее острые моменты власти просто плюют на критически важные для жизнедеятельности страны вещи и отключают весь интернет».
Зачем в итоге было нужно отключение проводного интернета, а не только мобильного, так никто и не понимает: объяснение, что таким образом нарушается координация «террористов» между собой, не выдерживает никакой критики, считает эксперт. «Что они, по проводному интернету или через мессенджеры между собой все обсуждают? — усмехается Климарев. — При этом голосовую связь отключают не везде. Вам не кажется, что это какое-то противоречие?» IT-специалист считает, что в данном случае сработал давний рефлекс любой авторитарной власти: в любой непонятной ситуации отключай интернет полностью. Но это ведет к прямо противоположным результатам.
«Вы лишаете людей доступа к информации, и первое, что они делают, идут на улицу или к друзьям — узнавать, что происходит.
Любое отключение системы только усугубляет ситуацию», — категоричен Климарев.
Словно опомнившись, власти Казахстана 11 января включили интернет на территории всей страны на весь день — но на ночь анонсировано возможное его отключение — в рамках комендантского часа режима ЧП, который продлится до 19 января.
Интернет для служебного пользования
Тем не менее совсем без интернета обойтись не может даже испугавшаяся любой неконтролируемой информации или «террористов извне» власть, поэтому в некоторых городах проводные сети работали даже во время острой фазы конфликта — но только в течение четырех часов утром. По мнению Михаила Климарева, это связано с необходимостью не останавливать технологические процессы поддержания обычной жизни в стране. «Все госуправление так или иначе зависит от этого — от политики до ЖКХ. Так что нужно было включать интернет, чтобы была возможность раздать задания», — объясняет эксперт.
Кроме того, для людей внутри страны была создана возможность заходить на несколько информационных сайтов, работу которых санкционировали сами власти. Это так называемые «белые списки». «Существует система «черных списков», когда все разрешено, а часть ресурсов — запрещена. И наоборот: «белые списки» — это когда все запрещено, но некоторые разрешены», — уточняет Климарев. Их функционал очевиден: рассказать «единственно верную» точку зрения на происходящие события. Но это также работало мало: по данным «Общества защиты интернета», трафик на этих сайтах был минимален — никто на них просто не заходил.
Пропагандистские функции за двоих пришлось тащить на себе государственному телевидению. «Они вещали в постоянном режиме. Туда запустили провластных экспертов, политологов, большое количество людей, которых я лично не знаю с точки зрения экспертного поля, — говорит политолог Досым Сатпаев. — Они тут же начали формировать свою повестку дня, активно стали «бомбить» информационными месседжами общественное сознание, что все, что происходило на улицах, — спланированная акция, внешняя агрессия. Постоянно делался акцент на том, что ведется борьба с хорошо подготовленными диверсионными группами, но при этом мы видели целенаправленное искажение информации». Очевидным провалом при этом стала попытка впервые показать «иностранного террориста» в эфире: перед камерами заставили признаться в участии в митингах известного джазового пианиста из Кыргызстана Викрама Рузахунова. Скандал был такой, что Кыргызстан тут же отправил сразу две ноты протеста (по поводу пианиста и по поводу пыток со стороны казахстанских силовиков). В итоге Рузахунов был отпущен, позже отпустили еще нескольких граждан Кыргызстана, а видео телеканала «Казахстан» было стыдливо удалено без объяснения причин.
В этом и заключается проблема для власти во всей этой ситуации:
до сих пор не придумано сколько-нибудь убедительного объяснения, что за международные «террористы» напали на Алма-Ату и другие города.
Сначала президент Токаев удалил свой твит на английском языке о 20 тысячах «террористов», принимавших участие в атаке, но от этой версии в итоге не отказались: цифру в «20 тысяч злоумышленников» произнес позже глава МВД Ерлан Тургумбаев. По его словам, они прибыли в город одновременно. Но кто ими руководил, как их всех собирали и куда они делись потом (по всей стране задержано существенно меньше людей, хотя их количество и приближается к 10 тысячам: впрочем, большая их часть связана с административными делами), — об этом ничего не говорится. Не названы ни имена подозреваемых, ни этнический состав. Пресс-служба президента Казахстана 10 января заявила, что это были нападавшие из стран Центральной Азии и Афганистана — однако никто до сих пор не может быть в этом уверен без предъявления реальных людей. Интересно, что на саммите ОДКБ 10 января Токаев заявил о том, что нападавшие воровали тела своих подельников из моргов. Фраза была превращена в мем, хотя это зря: «Новой» известно, что как минимум в одном городе нападение на морг точно было (речь о Талдыкоргане). Впрочем, очевидно, что эта версия не может объяснить расхождение в декларируемых цифрах нападавших и задержанных.
«Сейчас много версий произошедшего, но нет конкретных фактов — ни по количеству погибших, ни по количеству участников, ни по конкретным фамилиям тех представителей элиты, которых в чем-то подозревают касательно попытки госпереворота. Пока мы слышим только какие-то недоговоренные фразы по этой теме, соответственно, возникает и хаос», — объясняет Досым Сатпаев. Это правда, но есть один нюанс: подобные расхождения в целом власть совершенно не смущают. Даже сейчас, в условиях подключившихся к интернету пользователей, Акорда имеет фактически тотальную монополию в освещении и интерпретации произошедших событий. На все упреки относительно сокрытия данных (количество погибших гражданских, количество нападавших, количество участников заговора в силовых структурах — при его наличии) власть отвечает одной фразой: позже. Количество жертв все еще «уточняется» (хотя цифры ущерба, например, уже посчитали), количество нападавших и их действия будут рассказаны «после» расследования; про то, что происходит в КНБ и среди силовиков, мы лучше вообще будем молчать — таков сейчас посыл власти.
С теми, кто не согласен с такой конфигурацией, поступают так, как умели еще при Назарбаеве. Министерство информации Казахстана направило 10 января главреду сайта «Фергана» Даниилу Кислову предупреждение о том, что редакционная статья «Террористический транзит» о возможной связи Назарбаева и его племянников из КНБ и бизнеса с произошедшими событиями подпадает под 274-ю статью Уголовного кодекса РК «Распространение заведомо ложной информации». Конкретная информация, вызвавшая недовольство власти, не уточняется, но сайт тут же был заблокирован на территории страны. Что, кстати, сработало только на популярность этого материала: он был перепечатан «Эхом Москвы», и эффект получился куда больший, чем это было изначально.
«Без блокировки и письма мининформации Казахстана такого резонанса у колонки, возможно, не было бы, — говорит Кислов. — У меня даже закрались подозрения, не сделала ли казахстанская власть это намеренно, поскольку, на мой взгляд, они либо хотели замолчать, либо, наоборот, заострить внимание аудитории на упоминание племянников Назарбаева, которые фигурируют в моем тексте. И может быть, потому, что сейчас внутри казахстанских элит идет явная борьба между кланами и двумя видениями развития страны, причем доказательством этого является сегодняшняя программная речь Токаева. Но это всего лишь моя версия.
Проблема как раз заключается во внутренней войне, которая происходит в казахстанских элитах и которую некоторые госорганы хотят замолчать, не вынося в публичное поле».
На фоне недостатка данных о происходящем 11 января президент Токаев выступил с речью перед парламентом о том, какие выводы уже сделала власть по итогам протестов и последовавшего за ними нападения. Со стороны кажется, что Токаев еще сильнее бьет по влиянию клана Назарбаева. Были раскритикованы или отменены утильсбор и проект легкорельсового транспорта в столице, обещана реформа КНБ и таможни между Казахстаном и Китаем — во всех этих сферах присутствуют родственники Назарбаева, от дочерей до племянников.
Однако сама по себе речь выглядит очень обтекаемой, без конкретных имен и обвинений («мы все знаем их фамилии», сказал Токаев), а экономические реформы и реформа госслужбы не очень вяжутся с политической модернизацией, которая назрела даже больше, чем изменения в конкретных областях экономики. Политические итоги Токаев перенес аж на сентябрь — то есть тактика «давайте потом» работает и здесь. Правда, на то, что эти изменения будут какими-то революционными, надеяться не приходится, если посмотреть на новый состав правительства. Многие министры сохранили свои посты, премьером стал первый зам бывшего премьера (говорят, они между собой ругались, но в публичном поле их перепалка до сегодняшнего дня была практически неизвестна), а новые фигуры в кабинете министров тоже не отличаются большой свежестью, значительное их число успешно работало уже при Назарбаеве.
«Токаеву параллельно нужно наводить порядок и подчинять себе силовые органы и все остальные ведомства, в которых сидят люди назарбаевской эпохи, которые привыкли работать по команде сверху. Но Токаев в нынешней ситуации не может дать лично команду всем органам, чтобы они давали правдивую отчетность, по крайне мере, работали в унисон. Он ищет для себя какую-то выгодную версию объяснения этих событий. Это такой временный бардак, который существует не только на улицах Алма-Аты, но и в головах чиновников, в том числе, в голове самого президента. Это такая некая лихорадка, жар, который неизбежен», — говорит главред «Ферганы» Кислов.
А еще это очевидный торг между противоборствующими сторонами — за ресурсы, за власть и даже за свободу близких. Такая ситуация не терпит лишнего шума, так что и в дальнейшем тактика приоритетного молчания будет основной. В Казахстане каждый уже привык к тому, что жевать, чем говорить, лучше не иногда, а на регулярной основе.
