Украинское эхо: Россия - Казахстан
- Подробности
- 5594
- 05.11.2014
- Андрей ГРОЗИН и Юлия ЯКУШЕВА
«Новая» продолжает изучать изменения отношений России со странами постсоветского пространства, вызванные кризисом в Украине.
Как Казахстан стал заложником российской политики и украинской войны.
Возможно ли повторение украинского сценария в Казахстане?
Эксперты, опрошенные «Новой», рассказали, что лежит в основе партнерства двух стран, какие точки напряженности между Москвой и Астаной возникли в связи с событиями в Украине и конфронтации России с Западом, и какие выводы делает для себя казахстанская элита.
- В принципе, до и после украинского кризиса я не замечаю каких-то серьезных изменений во взаимодействии Кремля и Акорды на официальном уровне. Есть некоторые стилистические изменения.
В первую очередь, появление все более частых заявлений ряда официальных лиц Казахстана от президента и ниже о самоценности суверенитета, о том, что Казахстан входит в тот же интеграционный евразийский процесс только на условиях сугубо экономического объединения, никакой политической интеграции, никаких покушений на суверенитет. Эта риторика, конечно, стала более активной.
Появилось больше информации о том, что казахстанская сторона проводит внутри государства серьезный мониторинг настроений населения по поводу украинского кризиса и всего, что с этим связано, то есть власть уделяет больше внимания внутриполитическим процессам, чем это было раньше.
А по линии отношений именно Москвы и Астаны, собственно говоря, каких-то серьезных изменений нет. Казахстанский посол поменялся еще до кризиса, точнее говоря, до пика кризиса. Пришел Марат Тажин — это человек, который считается в Акорде главным по идеологии, социологии, диссертация у него была по социологии города, написанная и защищенная не за деньги, а по уму, что называется. Сейчас он в Москве, и, насколько я могу судить, круг его знакомств, которые у него были и до его нынешней должности, остался неизменным.
Можно отметить, что Астана начала уделять больше внимания своим вооруженным силам, но я думаю, что это связано не только с украинским кризисом. В первую очередь, с точки зрения безопасности страны, казахов, конечно, беспокоит ситуация южнее их границ, а не севернее.
В соцсетях появились разнообразные обсуждения того, что украинский сценарий может повториться на казахстанской почве: вспоминают Восточный Казахстан, Усть-Каменогорск, говорят иногда о сепаратистах, но это все носит исключительно виртуальный характер. На самом деле, с точки зрения практической политики, каких-то серьезных изменений нет.
В экономическом смысле отношения Москвы и Астаны выстраиваются сейчас в первую очередь исходя из приоритетов, оговоренных в рамках договоренностей по Таможенному союзу и будущему ЕАЭС. Собственно, по последнему саммиту СНГ в Минске было отчетливо видно, что Астана по крайней мере на уровне риторики и практических действий не видит для себя каких-то новых ограничений в связи с восточноевропейским кризисом.
Продолжается расширение экономического партнерства по линии энергетического сотрудничества, был подписан проект о совместном участии в разработке сверхглубоких углеводородных месторождений — так называемый «Евразия». Интересно, что Назарбаев выдвигал этот проект еще 3-4 года назад. Российская сторона тогда не проявила большого интереса, во всяком случае видимого. Сейчас стороны сошлись на том, что необходимо создать крупное совместное предприятие по разведке углеводородов Прикаспия. Но я думаю, что это объясняется опять-таки не кризисом в российско-украинских отношениях, а кризисом топливно-энергетического комплекса самого Казахстана.
Известны проблемы, которые возникли по месторождению Кашаган, с которым Астана связывала серьезные надежды на какой-то большой скачок и своей топливной энергетики, и вообще всей экономики страны. Сейчас, очевидно, все это переносится, откладывается и в связи с мировой конъюнктурой на углеводороды, и в связи с сугубо технологическими проблемами вокруг этого проекта.
Поэтому «КазМунайГаз», казахстанская национальная энергетическая корпорация, проявляет все больший интерес к партнерству с российскими топливно-энергетическими компаниями – «Лукойлом», «Газпромом», «Роснефтью». Кроме того, есть еще возможности расширения экономического партнерства уже не на двухсторонней основе, а с включением наших китайских друзей. Все активнее идут разговоры о том, что необходима проработка совместных трехсторонних проектов, касающихся и новых трубопроводных мощностей, и большей эффективности уже существующих трубопроводов для поставок в восточном направлении, в Китай.
Поэтому говорить о том, что восточноевропейский кризис каким-то образом изменил отношения Астаны и Москвы, я бы все-таки не решился. Скорее, чувствуется некое напряжение среди казахстанских элит. Естественно, каждый примеряет украинскую ситуацию на себя, и ясно, что те жесткие действия, которые Россия предприняла в Украине, конечно, многих в Центральной Азии в целом и в Казахстане в частности если не повергли в трепет, то, по крайней мере, заставили серьезно задуматься.
Как это повлияет на перспективы – трудно сказать. Я думаю, что все-таки разговоры о том, что Россия может в обозримой перспективе повторить украинский сценарий на казахстанской почве – это все спекуляции. В этом просто нет необходимости, во всяком случае, пока действующим президентом остается Назарбаев, не будет ни сепаратизма, ни подъема оппозиции. Ясно, что в отношениях двух стран все останется примерно на том же уровне, какой мы видим сейчас.
- Для того, чтобы оценить уровень российско-казахстанских отношений до начала украинских событий, достаточно взглянуть на географию. Мы видим, что российско-казахстанская граница является самой протяженной сухопутной границей в мире – 7500 километров. Отсюда высокий уровень приграничного сотрудничества, многовековые экономические связи России и Казахстана, межрегиональное сотрудничество, высокий уровень научно-технического партнерства. В частности, «Байконур» как совместный проект России и Казахстана является ярким примером взаимодействия в научно-технической сфере.
И на этот экономический фундамент накладывается интеграция во всех остальных отраслях: это и образовательное сотрудничество (очень много казахских студентов обучается в российских вузах), это и политическое взаимодействие. Казахстан — член всех интеграционных объединений на постсоветском пространстве, которые были созданы под эгидой России. В частности, это ОДКБ, ЕврАзЭС, Таможенный союз, безусловно, СНГ, Шанхайская организация сотрудничества; то есть уровень экономических и политических связей между Россией и Казахстаном традиционно является высоким. И в основе этого взаимодействия находится экономический базис.
Казахстан вместе с Россией — драйверы экономической интеграции на постсоветском пространстве. После создания Евразийского экономического сообщества в 2000 году в 2010 году по инициативе России и Казахстана был создан Таможенный союз, далее — Единое экономическое пространство. И я сразу хочу заметить, что принципиальное решение о создании Евразийского экономического союза и о вступлении Казахстана в него было принято уже после начала украинского кризиса. Одно это решение уже свидетельствует о том, что принципиального воздействия украинский кризис на российско-казахстанские отношения не возымел.
Однако, если говорить о том, что украинский кризис повлиял так или иначе на взаимодействие России с Казахстаном и вообще на сотрудничество России со всеми ее ближайшими союзниками по постсоветскому пространству, то можно выделить несколько основных треков, по которым это влияние наиболее ощутимо.
Во-первых, украинский кризис безусловно повлиял на настроение казахстанской политической элиты. Некоторые прозападные эксперты попытались использовать аналогии между Крымом и Северным Казахстаном, который преимущественно населен русскоязычным населением, но существенная проблема носит гораздо более системный характер.
Дело в том, что казахстанская элита ощутила на себе некий кризис многовекторности. Что это означает? До момента начала событий на Украине казахстанская элита проводила политику многовекторности, ей удавалось получать бонусы и от России, и от сотрудничества с западными партнерами, и от взаимодействия с Китаем, другими центрами силы. После того как произошли события в Украине, этот коридор возможностей стал более узким. Естественно, это создает некую некомфортную ситуацию для политической элиты Казахстана.
Второе направление, второй важный трек – это влияние экономических санкций, взаимных санкций между Россией и западным миром. Безусловно, сложности, с которыми сейчас сталкивается Россия в экономическом плане, не могут не сказаться на ее ближайших партнерах, к которым относится и Казахстан. Однако до настоящего времени масштабы этого негативного влияния объективно не оценены, поэтому говорить о конкретном влиянии с цифрами и фактами здесь не приходится. Но, конечно, правительство Казахстана ставит задачи по сглаживанию и минимизации этого влияния экономических санкций против России на экономику Казахстана, что создает дополнительные точки напряженности в двухсторонних отношениях.
Наконец, третий трек, по которому влияние украинского кризиса на российско-казахстанские двухсторонние отношения ощутимо, — это те уроки, которые извлек Казахстан из событий в Украине, с точки зрения внутриполитического развития. Прежде всего нужно сказать, что Казахстан сделал вывод об опасности заигрывания с национализмом, использования национализма в политтехнологических раскладах. Мы видели негативный пример таких игр в Украине, и сейчас очевидно, что в Казахстане большое внимание уделяется максимальной гармонизации межнациональных отношений.
В августе в интервью президента Назарбаева было заявлено о том, что если в Казахстане будут наблюдаться перегибы с регулированием государственного языка, межнациональной политики, то возможно, что Казахстан ждет судьба Украины, с той точки зрения, что напряжение между русскими и титульной нацией, возможно, будет нарастать, и гражданское противостояние по примеру Украины может захлестнуть и Казахстан. Это будет происходить только в том случае, если будет дана возможность национализму, националистическим проявлениям выплеснуться наружу, если будут перегибы с государственным языком. Можно сказать, что Казахстан в этом вопросе сделал очевидные и правильные выводы.
Что касается перспектив взаимодействия между Казахстаном и Россией, то я думаю, что они будут прежде всего связаны с развитием российского экономического проекта. От того, насколько эффективно будет запущен этот проект с 1 января 2015 года, того, насколько удастся сторонам найти бесконфликтное решение всех вопросов, которые возникают и в политическом, и в экономическом плане, будет зависеть и развитие двухсторонних отношений.
Пока на данный момент можно сказать, что между Россией и Казахстаном нет принципиальных противоречий по современной повестке дня. В сентябре прошло несколько встреч на высшем уровне между лидерами двух стран, достигнуто принципиальное согласие по таким важным вопросам, как каспийский — урегулирование статуса Каспийского моря и разделение ресурсов Каспия; это и согласие по основным экономическим проектам, Евразийскому экономическому проекту.
Десятого октября в Минске состоялся очередной саммит, на котором было подтверждено желание Казахстана, России и Белоруссии создать в 2015 году с 1 января Евразийский экономический союз. Принципиальных расхождений на данный момент нет, но от того, как будет выстраиваться взаимодействие дальше, будет зависеть, конечно, и судьба Евразийского экономического союза, и динамика и характер российско-казахстанских отношений в целом.
