Открытое письмо Владимиру Вольфовичу

Подробности

6591

05.11.2014

Галым АБИЛЬСИИТОВ, Балташ ТУРСУМБАЕВ, Петр СВОИК, Алма-Ата

Господин ЖИРИНОВСКИЙ!

Ваши высказывания не раз будоражили общественное мнение в Казахстане, на фоне же санкций и украинских событий это приобретает дополнительную остроту. Так, на не случайный вопрос: «Когда вы предъявите территориальные претензии к Казахстану?», Вы не замедлили с ответом: «Пока мы ждем. Давайте с Украиной разберемся».
А Вы, Владимир Вольфович, при давно всем известной эпатажной манере самовыражения, возглавляете одну из четырех основных в российской власти политических партий. ЛДПР, конечно, правильно именовать не либерально-демократической, а имперско-националистической, и именно в таком качестве она опирается на достаточно многочисленный электорат, и как раз это определяет если не манеру, то суть высказываний ее лидера.
А поскольку ЛДПР – системная партия, давно и прочно занявшая свою нишу в российской политике, подобного рода как бы индивидуальные «вбросы» заместителя председателя Государственной Думы на самом деле «прощупывают» и расширяют границы той «реал политик», которую осуществляет уже серьезная власть в Кремле. Поэтому к высказываниям лидера ЛДПР приходится относиться со всей серьезностью, даже когда Вы позволяете себе откровенную отсебятину.

Так, после упомянутого вступления, что сначала надо разобраться с Украиной, Вы обнаружили такие свои исторические «познания»: «Россия Казахстан не завоевывала, а пришла на помощь, ибо казахов вырезали джунгары. И русская армия выгнала джунгаров в Китай. Вот там они и сидят. Казахские улусы обратились к русскому царю. Русский царь близко не хотел ничего от Средней Азии. Они умоляли, в ногах валялись: «Спасите нас, казахов! А то всех вырежут джунгары!». Русский царь направил армию, освободил Северный Казахстан».
И тут дело не в «исторической» каше в головах отдельных политиков, а в использовании таких исторических «экскурсов» в текущих политических целях. Конкретно – в целях утверждения в общественном сознании тезиса о первичной и покровительственной роли российской государственности, опекающей беззащитных казахов. Как, дескать, было в прежней истории, и как продолжается теперь.
Однако реальные государственности, их границы и межгосударственные отношения не могут не строиться на подлинной Истории – поскольку непреложно из нее вытекают.
Позвольте напомнить, что суть российской и казахской совместной истории в том, что она – неразрывно едина. По крайней мере, с тех времен, как на княжение у лесных славянских племен сели варяги Рюрик с Синеусом и Трувором, а чуть позже Великую степь централизовал под своим началом монгол Чингисхан.
Казахи – сравнительно недавнее обобщающее название нескольких исторических кочевых народов, крупных родов и племен, в генезисе которых перемешаны иранские, тюркские, монгольские и иные начала, включая и славянские. «Поскреби русского – найдешь татарина» – эта расхожая фраза не имеет ни авторства, ни срока давности. До Ульянова-Ленина ее приписывали и Пушкину, и Наполеону. Что только подтверждает общую для всех евразийских народов суть, выраженную в поэтической формуле Александра Блока: «Да, скифы мы, да, азиаты мы…». Особенно в глазах Европы.
Кстати о Европе: вечная тяга к ней, и вечное отталкивание – вот проходящий через все столетия вектор взаимодействия. Та же воссоздаваемая ныне «Новороссия», названная так Екатериной и Потемкиным после присоединения Крыма и Причерноморья, во времена Киевской Руси была «диким (половецким) полем», где издревле соприкасались-перемешивались скотоводческие и земледельческие культуры и народы. И где половецкие, они же кипчакские, ханы не только враждовали с русскими князьями, но и составляли военные союзы, женили своих детей.
Европейская цивилизация, развивающаяся по берегам теплых морей и щедрых рек, изначально шла от городов-полисов, воспитывающих культуру совместного проживания на ограниченных пространствах, традиции представительной демократии, самоуправления, толерантности и индивидуализма.
Евразийские же лесные и степные пространства, в разы менее плодородные и в десятки раз более протяженные и малолюдные, организовывались централизованным военно-деспотическим способом, не терпящим никакой самоорганизации под собой. Спор азиатского и европейского способов производства и соответствующих государственных начал, не совпадающих культурных и ментальных посылов – он вечен для Евразии, и этот же спор – ее развивающая сила.
Языческая Киевская Русь переняла европейское христианство, но – в византийском, восточном его варианте. Язычники же чингизиды тоже быстро пришли к централизованной религии – рожденному на Ближнем Востоке Исламу. С тех пор обслуживающее монархов православие и не претендующее на светскую власть поклонение Пророку неконфликтно соприкоснулись, перемешались и научились взаимно существовать именно на просторах Евразии.
Период, названный в советских школьных учебниках «татаро-монгольским игом», был на самом деле общей монголо-тюркско-славянской государственностью военно-деспотического типа. Русские Рюриковичи ездили за ярлыками на княжение к ордынским ханам как вассалы. Изобретение же пороха всего лишь поменяло сюзерен-вассальный расклад, но не отменило сути ордынской государственности. Необоримая сила степной конницы ушла в прошлое, следующим символом Орды стала Царь-пушка.
История Золотой Орды закончилась тем, что ханская ставка перекочевала в Москву – это слова великого русского историка (кипчакского происхождения) Михаила Ивановича Карамзина. Отныне уже Московия продолжала ту же деспотическую традицию, стягивая под себя новые вотчины, истребляя проевропейскую новгородскую вольницу, присоединяя и покоряя распадающиеся в раздорах и усобицах части кочевой Орды.
В таком историческом контексте в российской колонизации Степи не было ничего нового: это было воспроизводство той же ордынской имперской конструкции, только уже не туменами Чингисхана, а отрядами выстроенной по европейскому образцу регулярной армии.
Что же касается «очерченных сегодняшних границ», то прочерчены они были далеко не сегодня.
Надо сказать, что принципиально послемонгольская Россия-Московия построена на глобальной политике развития именно в сторону Востока. И в этой политике есть три волны, три русла.
Первое и главное русло – завоевание Сибири. В 1564 году на р. Каме, на территории нынешнего Пермского края, т.е. на западной оконечности Уральских гор, купцами Строгановыми была заложена крепость для разработки соляных приисков – городок Орел. Именно он и стал исходным пунктом наступления России на Сибирь и на Восток. Именно в Орле начал свою завоевательную деятельность известный Ермак. Вообще же в течение XVII века российские казаки вышли на берега Тихого океана, тем самым завоевав и передав Российскому государству всю огромную территорию Сибири и Дальнего Востока.
Следующим каналом как раз была колонизация степей. И третьим, скажем сразу же, – было присоединение Средней Азии.
Кочевые пространства находились на восточной оконечности территории России и на южной ее границе. И примерно в те же годы, когда начиналось наступление казаков на Сибирь, такая же активная деятельность проводилась и в направлении юга России. А именно, сразу же после распада Золотой Орды Россия начала присоединять к себе земли по Волге. Первым делом в 1556 году, с разрывом всего лишь в 2 года, был заложен еще один город Орел – как форпост для защиты южных границ России от кочевников. По случайному или не случайному совпадению два города носят одно и то же название.
Зафиксировав защиту южных границ, Россия одновременно начала прибирать к рукам остатки Золотой Орды. В 1552 году была присоединена Казань, а в 1556 году – и Астрахань. Таким образом, западная граница огромного степного материка, который впоследствии Россия целиком подчинила своему влиянию, была в XVI веке уже закреплена за ней.
Зафиксировав западные границы Степи, Россия приступила к следующим этапам освоения – уже по реке Урал. В 1613 году был основан Яицкий городок – будущий Уральск. А в 1640 году на месте впадения Яика в Каспийское море была построена крепость-острог Гурьев. Эти два поселения стали опорными в дальнейшей колонизации Степи.
Следующей опорной точкой становится город Омск, вначале как крепость на полосе раздела степи и леса. Возник он в то время, когда Россией только-только была завоевана Сибирь – в 1716 году. По существу это первый стратегический город за Уралом, и не столько для дальнейшего освоения Сибири, сколько для контроля процессов, происходящих в Степи. Именно так в дальнейшем и оказалось: Омск стал фактическим центром управления всей кочевой Степью. Здесь вначале находилось Западно-Сибирское генерал-губернаторство, впоследствии переименованное в Степное, существовавшее до 1917 года.
Таким образом, было зафиксировано три точки: Гурьев, Яицкий городок (Уральск) и Омск. А через некоторое время Россия заложила Оренбург на Южном Урале. После чего начала формировать на его базе военную пограничную линию. Тем самым была заложена уже не точечная, а линейная конфигурация границы между лесом и степью, по которой впоследствии прошла административная, а потом и государственная граница между Россией и Казахстаном.
Тут очень важный момент – годы. Оренбург был заложен в 1735 году. А известно, что Младший жуз изъявил желание добровольно войти в состав России в 1730-х годах. То есть по существу это было согласованное решение. Добровольное вхождение Младшего жуза в состав России и создание Россией своего военного форпоста на границе с Младшим жузом для оказания ему помощи и, соответственно, военного контроля.
Оренбург, так же, как и Омск, фактически все время отношений между Россией и Степью оставался главной военной точкой. Он стал вторым городом, где размещалось генерал-губернаторство, ведающее проблемами Степи. В первые советские годы здесь находились управленческие структуры Казахским, или Киргизским, как он тогда назывался, краем. Плюс в 1752 году, видимо, из-за большого расстояния между Оренбургом и Омском, посередине появился город Петропавловск.
В те же годы, когда был создан Омск, Россия одновременно пробила линию своих интересов по р. Иртыш. В 1720 году была заложена небольшая крепость, которая впоследствии стала г. Павлодаром. В 1718 году основана крепость Семипалатинск. В 1720 – г. Усть-Каменогорск. Таким образом, уже в XVIII веке, одновременно с началом освоения Сибири, Россия активно начала разворачиваться и в более южных широтах. Тем более что Степь не выдвигала своих военных претензий к России. Более того, Степь добровольно изъявляла согласие в ответ на военную помощь России идти под руку Белого царя. Именно к этим краям примыкают территории Младшего и Среднего жузов. Как видно, фактическая, а в последующем административная, государственная граница России и Казахстана прошла по линиям, проложенным еще в XVIII веке. Не важно, что сейчас Оренбург остался в России, а Уральск и Петропавловск в Казахстане – это были пограничные города-форпосты одного порядка.
В отличие от Поволжья, которое было государство образующим регионом, где развивались ремесленничества, сельское хозяйство, рыболовство, Иртыш был просто проходной транспортной артерией. Здесь не было оседлой жизни, но было достаточно укрепленных пунктов, чтобы организовывать защиту с восточной части Степи. Надо не забывать, что здесь на востоке оставались джунгары и китайцы. А с другой стороны, находились казахи, которые изъявляли достаточную благосклонность к России. И в этих условиях сама Россия провела границу так, как она впоследствии оказалась зафиксирована уже административно.
Следующие города, которые стали появляться уже через сто лет, по существу означали внутреннее освоение казахской степи. Кокчетав, как казачий городок, возник в 1824 году, Акмолинск – в 1830-м и Актюбинск – в 1860 году. Кустанай, его первоначальное название Николаевск, возник в 1883 году. Ак-Мечеть (будущая Кызыл-Орда) – в 1820 году. Все это уже были города для освоения внутренних территорий. Конечно, все это односторонне делалось Россией, но при непротивлении, скажем так, самих казахов.
Младший жуз в 1730-х годах и Средний жуз в 1735 году, официально и добровольно послав в Москву и в Петербург полномочные делегации для подписания соответствующих договоров, вошли под юрисдикцию России.
Как раз к тому времени общеказахских ханов уже не было, и жузы фактически выступали в роли самостоятельных государственных единиц. Старший жуз тоже имел своего хана, но он не входил в состав России еще 150 лет, а продолжал существовать самостоятельно. Кстати, отсюда и возникает некоторое историческое главенство Старшего жуза. Ведь в Младшем и Среднем жузах власть ханов-чингизидов была ликвидирована еще в 1822 году. А в это время Старший жуз как самостоятельное государство существовал еще долго.
Здесь, кстати, еще надо отметить, что примыкание казахов Младшего и особенно Среднего жузов к русскому языку и культуре, освоение ими земледелия, городского быта, ремесленничества и торговли началось еще со второй половины XIX века. А насильственное принуждение к оседлости, пресс коллективизации и индустриализации буквально вырвали их из кочевого бытования, выковав совершенно иной народ и тип личности. Казахи Центрального, Восточного, Северного и частично Западного Казахстана стали двуязычными.
И это тоже должно быть учтено в строительстве казахской национальной государственности.
В то же время казахи Старшего жуза, примкнувшие к оседлой земледельческой и мусульманской культуре Средней Азии, имевшие гораздо меньший исторический срок «русификации» и существенно менее затронутые «советизацией», тоже став двуязычными, больше сохранили свой язык и досоветские традиции. Что сказывается ныне в устройстве «президентской вертикали» и во внутриказахском дискурсе. Тем не менее, и нагыз-, и шала-казахи – один «очерченный» Историей народ, строящий ныне общую с другими народами Казахстана государственность.
Однако вернемся к хронологии: следующий важный этап – появление уже южной границы. Здесь аналогично оренбургской пограничной линии век спустя появилась так называемая верненская военно-пограничная линия. Крепость Верный была выстроена в 1854 году, она и стала южным форпостом на южной оконечности Степи.
И вот именно здесь и стало возможным усиление влияния России. Она раньше этого не могла сделать, потому что у нее были сложные взаимоотношения с Великобританией, которая со стороны своей колонии – Индии активно препятствовала вхождению России в Среднюю Азию. Интерес проявлял, конечно, и Китай, но он в то время был сильно ослаблен нашествием маньчжур.
Таким образом, южные границы Степи оказались на стыке интересов трех крупных колониальных держав. Видимо, поэтому Россия и решает обозначить свой интерес, и возникает город Верный, пограничная военная линия. Повторяется история вековой давности на севере. Теперь уже от Верного начинается завоевание Россией оседлой Средней Азии.
Отрядом всего в 2000 штыков генерал Черняев, командующий этой военной пограничной линией, в 1865 году без конкретного разрешения Москвы, самовольно в течение двух дней берет 100-тысячный город Ташкент, самый большой населенный пункт в этом регионе.
Но основное завоевание Средней Азии Россией, в отличие от утверждения Жириновского, проходило по линии Каспийское море – Хива, то есть с запада. Еще в 1717 году, по прямому поручению Петра I, сюда во главе с кавказским князем Бековичем был послан 3-тысячный отряд для установления дружеских отношений с ханом Хивы. Но недоверчивый хивинский хан отрубил голову князю и вырезал всю военную экспедицию. И только в 1839 году Хива была завоевана Россией. Причем завоевание Хивы осуществлялось войсками через степь из Оренбурга. Оренбург и здесь сыграл свою опорную роль.
А уже следующий военный вал на Среднюю Азию пошел в 1869 году из Красноводска. Войска с Кавказа прибывали на восточное побережье Каспийского моря и пешим ходом шли на Ашхабад, на Туркмению. В этой экспедиции прославился известный по Балканской войне белый генерал Скобелев, который вырезал несколько тысяч человек в туркменской крепости Геок-Тепе. Это произошло в 1881 году. Возможно, сдержанное отношение туркмен к Советскому Союзу, а потом и к России, которое выражается в нейтралитете Туркмении, связано с этими кровавыми событиями.
Однако надо сказать, что это был самый кровавый эпизод из всех происходивших в этой третьей волне. Да и в предыдущих двух волнах такого не было.
Дальше завоевание Средней Азии происходило накатом. Было три направления: оренбургское, красноводское и верненское. Из Верного был взят Ташкент, из Оренбурга – Хива, а последним ударом были взяты Бухара и Самарканд. Все в 1880-х годах. Далее из Ташкента был взят Коканд.
В XIX веке на территории нынешнего Узбекистана существовало три ханства: Хивинское на западе (тогда туркмен не было, они входили в состав Хивы), Бухарское и Кокандское, которое, кстати, опекало и территорию Старшего жуза казахов. А Ташкент, как правило, играл свои игры. Он со своими окрестностями был самостоятельным городом, но иногда входившим в состав Кокандского ханства.
Вообще же южная, или как ее еще иначе называют Сырдарьинская, зона до этого дала возможность выжить Казахскому государству. Казахские ханы владели этой зоной, включая г. Ташкент, с 1598 по 1723 год, то есть до нашествия джунгар. Но когда казахов выбили в 1723 году и они потеряли Ташкент, он вошел в зону Узбекского, впоследствии Кокандского, ханства. Позже уже царская администрация учредила в 1867 году Туркестанское генерал-губернаторство, включавшее Сырдарьинскую и Семиреченскую области с центром в Ташкенте.
То есть как раз Ташкент был административным центром той части кочевой Степи, которую принято относить к Старшему жузу. Тогда как Оренбург и Омск играли такую же роль относительно Младшего и Среднего (правильнее – Центрального) жузов. И это соответствовало сложившемуся к тому времени структурированию казахов.
Жузы (сотни), образовавшиеся в драматические для казахов времена распада единого ханства и борьбы с джунгарами, играли ту же роль, что и тумены Чингисхана. Это военно-политические надродовые объединения, возглавляемые ханами-чингизидами либо уже просто самыми авторитетными старейшинами-биями, как, например, оставшимися в казахской истории Толе би, Казыбек би и Айтеке би. Жузы тоже вполне можно считать государственными единицами в Степи.
Ташкент, кстати, в первые годы советской власти стал предметом упорного спора между казахами и узбеками, который разрешил товарищ Сталин – тогда народный комиссар по делам национальностей. Ташкент стал столицей Узбекистана, а Верный (Алма-Ата) отошел к казахам, чтобы чуть позже стать их столицей.
Но, как бы то ни было, а границы между Россией, Казахстаном и Узбекистаном были очерчены самой Историей, и практически в современном виде еще два-три века назад. Да, они не раз передвигались и уточнялись, но, по большому счету, и российская, и советская администрации руководствовались уже сложившимися демографическими, хозяйственными, культурными и военно-политическими, то есть государственными разделениями.
Все это мы сочли необходимым напомнить вовсе не ради отклика на Ваши, Владимир Вольфович, импровизации. Просто нам всем полезно знать нашу подлинную общую историю.
Тем более что ныне мы опять находимся на переломном историческом моменте, опять и перед Казахстаном, и перед Россией стоит один и тот же выбор и вызов. Таможенный и Евразийский экономический союзы, хотя они и созданы тремя авторитарными президентами, отражают тот исторический факт, что только совместными усилиями можно обеспечить национальный суверенитет и развитие. У нас одна и та же беда: власть семейно-клановых и корпоративно-бюрократических олигархий, эксплуатирующих сырьевые богатства наших стран ради откладывания накоплений за границей. Далеко уже не первый раз в нашей совместной истории задача состоит в том, чтобы, переняв европейские культурные, политические и экономические ценности, не потерять своего евразийского лица, не свалиться в поклонение и безропотное подчинение очередному ордынскому хану, на московском ли, на акординском ли престоле.
Скажем прямо: мы – за Евразийский союз. Но не ордынского вождистского типа, а основанного на национальной представительной демократии, выстраиваемого на учете взаимных интересов и направленного на совместное развитие.
Надеемся, господин Жириновский, что и для Вас будет не бесполезным все вышесказанное.

• < Назад
• Вперёд >