Елбасизм, оппозиция и модернизация
- Подробности
- 5654
- 13.05.2015
- Петр СВОИК, экономист, кандидат технических наук
Парламентская реформа должна стоять первой. Либо не стоять вообще
Ну вот, молниеносная инаугурация со стремительным переназначением правительства и акимов, и особенно формированием обещанной Нацкомиссии по модернизации из отнюдь не модернизированных прежних лиц правительства, администрации президента и парламента оставляет вопрос: что это было?
Однако считать такой оборот полностью холостым – неправильно. Модернизация, пусть и в том же рутинно персональном исполнении, все равно предстоит. В конце концов, даже по неизменному президентскому принципу «сначала экономика…». Оставим пока наши выкладки насчет того, что президенту, ради собственного будущего, объективно необходимо передать определенную часть неограниченной власти в парламент. Та же экономика все сильнее жжет пятки власти.
Только один «нюанс»: при том, что по отчету за прошлый год ВВП Казахстана вырос на 4,3%, фактически он упал и очень сильно – сразу на 8,46%. Это если считать в долларах: за 2013 год Агентство по статистике показало ВВП величиной $231,88 млрд, а по отчету за 2014 год – только $212,25 млрд, это и есть минус 8,46%. В тенге, да, был рост на 4,3% – благодаря февральской 2014 года девальвации, удешевившей саму единицу измерения валового внутреннего продукта почти на 20%.
За прошлый год у нас серьезно пошли вниз не только реальный ВВП, но и экспорт, и импорт. Девальвация помогла лишь отчетности, но не фактическому положению в экономике.
А на таком фоне немыслимые показатели явки и поддержки избирателей на досрочных перевыборах подводят черту под всей предыдущей несменяемой деятельностью президента Назарбаева и открывают отсчет действительно переходного периода. Когда способность и желание «вечного» президента осуществить объявленные им «пять институциональных реформ» становятся критически важными не только для него самого и всех причастных к президентской системе «власть-бизнес», но и для национальной государственности в целом, для всего многонационального населения Казахстана и наших зарубежных партнеров.
Сами обстоятельства проведения досрочных выборов: мотивировка их нарастающим глобальным кризисом и предложение в качестве программы кандидата институциональных реформ, затрагивающих основы экономического, политического и общественного устройства, – превратили избирательный момент, при всей его неинтересности, в форс-мажорный и переломный.
Речь идет не только о персональном и институциональном наследовании президентской власти. Суть переживаемого переходного момента много глубже и драматичнее. Казахстан находится в транзите между устоявшимся за годы суверенитета «многовекторным» встраиванием в мировой рынок в качестве его сырьевой и монетарной провинции и еще только формирующейся глобальной многополярностью. Одним из конфликтных полюсов которой становится Евразийский союз.
Вопрос в том, чтобы не потерять и по возможности оживить выдыхающийся потенциал экспортно-сырьевой модели, основанной на внешнем инвестировании, кредитовании и заполнении внутреннего рынка иностранными товарами, и вписать такие «поддерживающие» решения в намечающуюся парадигму евразийской интеграции.
При этом независимо от пропорций реально электоральных и административно организованных итогов голосования зашкалившая «всенародная» поддержка оборачивается для самого «победителя» большим грузом его личной ответственности.
Не стоит обольщаться: если не 97,7%, то, несомненно, большая часть казахстанского общества, зарубежных политиков и аналитиков исходит как раз из того, что «команда президента» не способна реализовать обещанные реформации, и сам елбасы тоже не собирается всерьез менять сложившуюся систему.
Разумеется, никто и ничто не может помешать президенту свести деятельность Национальной комиссии по модернизации к исключительно декларативным и декоративным «новшествам». Но это тем более подчеркнет исчерпанность режима личной власти и насущную необходимость его реформации – в оглашенных самим же елбасы направлениях.
Сложившийся в Казахстане режим персональной власти – не эксцесс исторического процесса, а его закономерное проявление на данной части евразийского пространства. Казахская национальная государственность, выстроенная и бессменно возглавляемая незаменимым елбасы, достаточно органично увенчивает этно-ориентированный и суверен-вассальный настрой существенной части административных и бизнес-элит, национальной интеллигенции и определенной части населения.
А риторика языковой толерантности, межнационального согласия и гражданской, а не этнической основы национальной идентификации в исполнении того же бессменного и незаменимого Нурсултана Назарбаева действительно поддерживает относительное спокойствие в многонациональном народе Казахстана. Благодаря его личному присутствию во главе откровенно непропорционального казахского представительства во власти и стратегическом бизнесе.
Однако то же «бесконечное» присутствие елбасы во главе выстроенного им семейно-кланового, олигархического, компрадорского и этнократического правления оставляет без ответа целый ряд концептуальных вопросов насчет возможности сохранить устойчивость и продолжить существование такого типа государственности «после Назарбаева».
В частности, перед национальной интеллигенцией, административными и бизнес-элитами, всем гражданским социумом Казахстана остаются вопросы: является ли выстроенный Первым президентом «Нурсултанат» максимально возможным достижением национального государственного строительства, а соответствующая архаическому «вождистскому» устройству власти сырьевая экономика, индустрия торговли импортом и «отверточные» производства – пределом технологических и организационных возможностей национальных элит?
А признаваемая всеми слабость оппозиции, отсутствие ее представителей в маслихатах, в парламенте и в избирательных комиссиях – это показатель силы президента, демонстрация успешного подавления всех альтернативных претензий на полновластие? Или это показатель слабости единоличного правления, неспособности перейти на современные технологии разделения властей и интеграции в систему управления государством, не вписывающую в систему национального кадрового потенциала?
И встречный вопрос к казахскому и казахстанскому социуму: «лидерский» характер оппозиции, ее почти исключительная направленность на замену правящей фигуры иным «вождем» – это предел устремлений и возможностей вышедших из того же режима фрондирующих персон и группировок?
Само собой, неподотчетный никому президент может как угодно долго оттягивать ответы на эти вопросы, вплоть до ситуации, когда вопрос наследования власти будет решаться уже без него. Но это стало бы большим риском для страны, поскольку система единовластия готова к наследованию лишь поверхностно, но не институционально. Так, сохранение той же электоральной «машины», которая обеспечила феноменальную «поддержку» президента на последних перевыборах, чревато расколом и дестабилизацией всей властной системы.
Страшно представить, если вместо заведомо безальтернативной кандидатуры на президентских выборах будут выдвинуты, по действующим законодательным нормам и установленным процедурам, реальные представители различных властных кланов и экономических олигархий. И при этом все механизмы нейтрализации «непредусмотренных» кандидатов в виде языковой комиссии, проверки налоговых деклараций, сбора подписей начнут работать вразнобой – в разных регионах в пользу «своих» выдвиженцев.
Тогда Казахстан получит разрушительное распределение волеизъявления избирателей между большим количеством соискателей единовластия. У каждого из них будут все основания оспаривать невыгодный для себя результат, апеллируя к многочисленным нарушениям и фальсификациям, без которых нынешняя избирательная система функционировать не может! И это притом, что в нынешней системе власти вообще нет институции, которая могла бы безапелляционно положить конец спорам претендентов. Нынешняя система прокурорского надзора и судебная вертикаль сами охраняют централизованные механизмы для получения заданных итогов голосования. Поэтому при утере целостности такой системы они тоже включатся в борьбу за приход к власти того или иного «своего» кандидата.
Поэтому действующему президенту, конечно же, необходимо успеть не только урезать полновластие президента следующего, чтобы он не смог устроить передел власти и собственности и организовать гонения на нынешний «ближний круг», но и коренным образом реорганизовать базирующуюся на фальсификациях избирательную систему.
Впрочем, у президента есть достаточно надежный способ не рисковать с демократизацией единоличного правления и надежно зафиксировать ту же схему и после себя. И тогда любой наследующий президентскую власть будет уже не надклановой, а внутри-клановой фигурой, натыкающейся на соперничество и сопротивление других клановых и олигархических группировок, а роль гаранта устойчивости «президентской вертикали» станет играть Москва.
Стоит напомнить, что исходную общеказахстанскую легитимацию Первый президент получил в качестве утвержденного Политбюро ЦК КПСС Первого секретаря ЦК Компартии Казахстана, что после обретения суверенитета и позволило ему стать безальтернативным и бессменным Лидером нации. Образование же Таможенного, а затем Евразийского экономического союза открывает следующий исторический цикл – формирование новой наднациональной евразийской союзной государственности, объективно наследующей централизованное строение Российской и Советской империй. И в таком контексте роль Нурсултана Назарбаева как инициатора и ключевого участника Евразийского союза логично замыкает его личный властный и общий суверенный цикл казахской национальной государственности.
Нелишне иметь в виду и более длительную историческую традицию, сложившуюся еще до образования Казахского ханства и проходящую через все этапы казахской государственности. Ханская власть, как известно, могла принадлежать только чингизидам, не входящим ни в один из казахских народов и родов. Причем такое фактически внешнее относительно казахов правление, постепенно теряя силу и целостность, было заменено другим централизованным внешним управлением – царским и коммунистическим.
К этому стоит добавить, что собственно родовые авторитеты – бии и батыры – не имели возможности развиться в действенные институты надродового и общеказахского коллективного властного представительства. Так, легендарные бии трех жузов, не случайно оставившие след в истории казахов именно во времена последнего общеказахского хана Тауке и джунгарского нашествия, не создали устойчивого институционального продолжения.
Таким образом, Нурсултан Назарбаев – первый в истории казахов их собственный правитель. Причем его правление, не опираясь на закрепленную исторической традицией систему наследования по праву рождения или родовой принадлежности, одновременно не имеет надежной опоры и на современные нормы и институты демократического обновления власти.
Поскольку же евразийская интеграция, независимо от отношения к ней правящих элит и населения, объективно уже втянула, и будет втягивать Казахстан, выбор дальнейших форматов существования казахской государственности драматически прост. Либо система президентского единовластия, не имея потенциала для реформирования и не получая должного напора со стороны слабого и разрозненного гражданского общества, в таком виде и будет институализирована уже в составе Евразийского союза. Закрепляя тем самым как свою собственную периферийность, так и олигархический и кланово-номенклатурный характер союзной государственности. Либо Казахстан сможет свое участие в евразийском интеграционном и других мировых процессах базировать на современных институциях разделенной власти, намного более эффективно защищающих национальный суверенитет и интересы социально-экономического развития.
Причем и здесь выбор остается не столько за обществом, сколько за самим президентом и его окружением. Если допустить, что искушение оставить все как есть либо ограничиться лишь имитационной и поверхностной «модернизацией» будет преодолено, то концентрация и неограниченность президентских полномочий и позволяет осуществить продекларированную конституционную реформу с необходимой полнотой, скоростью и эффективностью.
В таком случае следует отбросить тезис об «особом историческом пути» и некоей эволюционной «демократии по-казахстански». Да, Казахстан сильно отстал от современных государств в политическом и гражданском развитии, отчего и имеет фактически колониальную экономику. Но безответственно и наивно было бы ожидать, пока «естественным образом» необходимую силу приобретут независимые профсоюзы, вызреют организации гражданского общества, а политические партии сами по себе выкристаллизуются в основополагающие парламентские фракции.
Историческая ответственность Первого президента перед своим народом заключается в том, что только он может запустить политическую, гражданскую и экономическую модернизацию по наиболее современным и доказавшим свою эффективность моделям. Чему все ответственные силы гражданского общества, включая политическую оппозицию, должны всячески содействовать. В том числе через подключение к работе Национальной комиссии.
При этом парламентская реформа должна стоять первой. Либо не стоять вообще. Поскольку до очередных парламентских выборов осталось меньше полутора лет. Этого едва достаточно, чтобы успеть дополнить Конституцию, структурировать политические партии и провести выборы мажилиса, способного формировать правительство.
В случае же организации выборов по традиционно досрочному варианту, с опорой на привычный административный ресурс на всей президентской «модернизации» можно ставить крест.
Однако даже в случае консервации режима и выхолащивания работы Комиссии, ответственность демократической оппозиции и гражданского общества остается той же: разработка конкретных альтернативных механизмов политической и экономической модернизации.
