Широкий коридор
- Подробности
- 3762
- 10.09.2015
- Сергей ЗЕЛЕПУХИН, КазТАГ
Что скрывается за решением Нацбанка по базовой ставке?
Лед тронулся – регулятор наконец-таки начал переходить от слов к делу. В прошлую среду Национальный банк принял решение по базовой ставке. Что это означает для финансового рынка, и какие подводные камни может скрывать это решение? Попробуем разобраться.
Но прежде чем говорить по существу, следует отметить, что Нацбанк поступил в лучших традициях бюрократии, поскольку решение по базовой ставке последовало только спустя почти две недели после отказа от валютного коридора и последовавшей за ним очередной обвальной девальвации! А это для финансовых рынков – большой срок.
И все это время, а точнее с 20 августа по 3 сентября, казахстанский финансовый рынок функционировал в условиях отсутствия каких-либо четких индикативных ориентиров со стороны регулятора и жил ожиданиями, чем не на словах, а на деле окажется заявление чиновников о переходе к политике инфляционного таргетирования.
В пресс-релизе Нацбанка по решению о базовой ставке указывается, что ее величина «не является реакцией на краткосрочные шоки, так как ключевой целью Национального банка остается среднесрочный уровень инфляции».
Регулятор установил базовую ставку, а именно ставку по однодневному РЕПО на уровне 12%. «Она направлена на управление номинальными ставками денежного рынка и станет ключевым инструментом денежно-кредитной политики», – говорится в сообщении монетарных властей.
Но самое главное, на что следует обратить внимание, заключается в целях, для достижения которых регулятор намерен использовать эту ставку. Во-первых, как подчеркивается в пресс-релизе, на ее основе будут применяться инструменты монетарной политики для регулирования предложения денег: «При избыточной ликвидности на денежном рынке Национальный банк будет изымать, а при недостатке ликвидности будет ее предоставлять на аукционной основе».
Во-вторых, уровень ставки в 12% призван способствовать достижению планируемой инфляции. «Национальный банк устанавливает базовую ставку на таком уровне, который, по его оценке, позволит достичь целевого ориентира инфляции в пределах коридора 6 – 8% в среднесрочном периоде», – говорится в сообщении.
При этом в Нацбанке обращают внимание на то, что базовая ставка будет оказывать ограниченное влияние на цены в краткосрочном периоде из-за наличия значительного промежутка времени между изменениями в монетарном регулировании и уровнем инфляции. «Однако при росте инфляционных ожиданий Национальный банк будет ужесточать денежно-кредитную политику путем повышения базовой процентной ставки», – подчеркивается в пресс-релизе.
В-третьих, следует сделать особый акцент на том, что, исходя из базовой ставки, регулятор намерен предоставлять банкам возможность получать ликвидность по базовой ставке +5%, то есть под 17%, и привлекать вклады от БВУ по базовой ставке -5%, то есть под 7%. Причем, как сказано в пресс-релизе Нацбанка, предполагается это делать «в неограниченном объеме».
Если решение Нацбанка по ставке в рамках провозглашенной политики инфляционного таргетирования выглядит вполне ожидаемым и логичным, то ее величина, обоснование этого решения и механизмы его реализации вызывают больше вопросов, чем дают ответов.
Во-первых, почему был выбран уровень в 12%, а, например, не в 10% или 14%? Аргументированного ответа на этот вопрос регулятор не дает, ограничившись лишь утверждением, что, по его оценке, он «позволит достичь целевого ориентира инфляции в пределах коридора 6 – 8% в среднесрочном периоде».
Более того, сам факт установления базовой ставки нисколько не снимает неопределенность относительно ожидаемых ставок денежного рынка. И связанно это, с одной стороны, с отсутствием конкретики в аргументационной части заявления регулятора, с другой – с чрезмерно высоким коридором в 10% между ставкой предоставления ликвидности и ставкой ее изъятия с рынка посредством депозитов.
Причем ответа на вопрос, чем обусловлена эта разница, Нацбанк также не дает. А это предоставляет регулятору большую свободу действий для конкретных шагов в рамках обозначенного коридора и тем самым исключает возможность формирования четких ожиданий относительно процентных ставок по операциям на открытом рынке.
Во-вторых, Нацбанк пообещал использовать операции на открытом рынке для поддер-жания базовой ставки, но при этом не назвал, с помощью каких именно инструментов он собирается это делать, что также вносит элемент неопределенности. В конечном счете, все это не способствует эффективному инфляционному таргетированию.
В-третьих, недоумение вызывает тот факт, что Нацбанк сохранил прежний среднесрочный коридор по инфляции 6 – 8%. Если исходить из международного опыта, то монетарные власти, объявившие о переходе к политике инфляционного таргетирования, как правило, устанавливали низкие ориентиры – ниже 5%.
Почему этого не сделал регулятор, тем более что в обозначенный коридор регулятор уже укладывался в прошлом и без помощи политики таргетирования инфляции? Очевидно, что это выгодно самому Нацбанку, поскольку ему не нужно будет принимать дополнительных мер для достижения заявленного целевого уровня, например, настаивать на снижении госрасходов или на ужесточении регулирования тарифной политики естественных монополий.
В то же время более низкие инфляционные ориентиры заставляли бы чиновников Национального банка предпринимать больше усилий для взаимодействия с правительством, поскольку из-за ограниченности влияния на инфляцию кредитного канала в условиях зависимости экономики от сырья на первый план выходят фискальный фактор и немонетарные причины роста цен.
А так удержание инфляции в коридоре 6 – 8% позволит регулятору при каждом удобном случае заявлять об успешном внедрении политики инфляционного таргетирования, хотя на самом деле способы и инструменты сдерживания роста цен могут и не иметь ничего общего с этой политикой.
Но больше всего настораживает тот факт, что Нацбанк намерен предоставлять неограниченную ликвидность по просьбе банков не на открытом рынке, а на аукционной основе, то есть в закрытом режиме.
Если при этом учитывать широкий коридор по обеспечению и изъятию ликвидности в 10%, то все это идет вразрез с принципами справедливой конкуренции и создания равных условий для всех участников рынка. А дело в том, что механизм аукциона в казахстанских реалиях не исключает, а напротив, предполагает негласный и избирательный подход к отдельным банкам. Более того, он создает предпосылки для использования ликвидности в качестве инструмента контроля.
Как наглядно показывает российский опыт, в таких аукционах на задний план уходит ставка, а на передний выходит объем заявленной тем или иным БВУ ликвидности. А поскольку окончательное решение, предоставлять ее или нет, сколько и какому банку, остается за регулятором, то это не исключает его предвзятого или благосклонного отношения к отдельным игрокам.
Причем игроки, не получившие или получившие ликвидность от монетарных властей в недостаточном объеме, будут вынуждены восполнять ее нехватку за счет более дорогого заимствования на рынке. Тем самым банки будут поставлены в неравные условия. Очевидно, что в этом случае не может быть и речи о честной конкуренции.
Кстати, на рынке появилась информация о том, что уже после принятия Нацбанком решения по базовой ставке был проведен аукцион по предоставлению ликвидности. Однако о его деталях пока ничего не известно, как и то, кто стал ее получателем.
