Вижу город, которого нет
- Подробности
- 4784
- 11.08.2016
- Владимир ПРОСКУРИН, краевед, специально для «Новой» — Казахстан»
В издательстве «Ценные бумаги» выпущена в свет книга «Эпоха зодчих Зенковых» об утраченной Алма-Ате
Издание о зодчих Павле Зенкове и его сыне Андрее в 200 страниц и сотен иллюстраций снабжено архивными документами по истории архитектуры и градостроительства, справочными статьями в области сейсмостойкого строительства, ландшафтного и городского дизайна, инженерного искусства. Новая книга В.Н. Проскурина – своеобразный литературно-художественный памятник прошлой жизни Алма-Аты (в ту пору города Верного), ныне отмечающей в так называемом археологическом ореоле мифов и легенд 1000-летие своего основания. Книга-альбом вышла тиражом достаточным и необходимым для специального и широкого круга читателей.
Ниже представляем читателю «Новый газеты» – Казахстан» главу из новой книги о знакомстве автора с родственниками Зенковых – семьей Бакуревич.
Великий зодчий Андрей Зенков писал акростихи. Среди них поэтические строки городу Верному – «Не забуду я Вас!».
На полдень от южных сибирских степей
Есть город раздолья и неги!
Заманчива жизнь там, средь чудных полей
Алмазные блещут там горы,
Бегут водопады, журчат ручейки,
Утесы над ними склонились,
Деревьев могучих собрались полки
У снежных вершин и заснули...
Я там забывался, я верил, любил...
Вас ждут там с восторгом аллеи
Акаций душистых, спешите туда,
Спешите скорее, скорее!
В некрологе, подписанном в августе 1936 года инженером губсовнархоза П.С. Григорьевым, сказано о седовласом Зенкове, друге, коллеге, земляке, – кратко, но душевно: «… Из семьи наших инженеров ушел самый уважаемый, самый седой… Он никогда не был замкнутым, оторванным от жизни человеком… Талантливый, усидчивый специалист, ночами просиживающий над чертежами … в гостеприимном домике с верандой у Головного арыка. Здесь побывало много строителей города, и каждый уносил чувство большой теплоты к этому чудесному старику. Инженеры Вильгельмзон и Кузнецовский могут рассказать о том, как в беседах с Андреем Павловичем, за чашкой чая, выкристаллизовывались и становились отчетливыми планы Алма-Аты…».
Старожил Верного А.П. Зенков, знавший этот город сызмальства, отмечал его чудесные превращения. В статье к 15-летию КАССР он писал: «…Вся эта перемена произошла за 15 лет социалистического строительства … Чудесное превращение Алма-Аты особенно заметно мне, старожилу.… Там, где я видел раньше кладбище и выгон, раскинут роскошный парк Федерации, утопающий в зелени. Там, где была западная часть города, называемая Кучегуром с жалкими домишками, теперь возводятся грандиозные здания…».
Известно, что наследие отца П.М. Зенкова широко изучал наш профессор Н.П. Ивлев, публикуя новые материалы о первом «мэре» Верного. В те же годы мне пришлось писать книгу «Зодчие» к 125-летию военного инженера А.П. Зенкова, находя в библиотеках и архивах воспоминания о нем коллег, архитектурные статьи на страницах теперь уже забытых советских изданий, в семиреченской «Правде» и газете «Джетысуйская искра», в городской «вечерке» «Социалистическая Алма-Ата», в альманахе «Краевед Казахстана». Но были газетные статьи и в дореволюционной печати – в газете «Семиреченские областные ведомости», на что обратил внимание «хранитель древностей» Ю.О. Домбровский. Скажем, знаменитые слова Зенкова: «Я не боюсь за наш город, за нашу Семиреченскую, и в то же время сейсмическую, область. Я верю в ее будущее. Я верю, что недалеко то время, когда наш город украсится солидными, в несколько этажей, каменными, бетонными и другими долговечными строениями». Действительно, небоскребы нынешних дней удивляют своей настойчивостью и эгоизмом даже жителей Старого и Нового Света. С крыш окружающих железобетонных великанов «Нурлы-Тау» ныне виден маленькой точкой Туркестанский (Вознесенский) собор. Может быть, за бесконечной надеждой, за порогом растраченных лет мы найдем этот город, которого нет…
Отец и сын Зенковы претворяли в жизнь проекты то в формах классицизма, то в восточном стиле. Павлу Матвеевичу был знаком «псевдорусский стиль» – он стремился к сочетанию кирпичных кладок с орнаментальным резным деревом, добиваясь поразительного эффекта. Андрей нашел широкое применение для деревянных шатров и открытых терасс. Его проекты на александрийской бумаге были выполнены акварелью в зелено-коричневой гамме. Часто для масштаба он вводил на ватман изображения людей, прорисованных с изяществом и вкусом. В своем архитектурном творчестве он был в большей степени художник, чем строитель. Его имя чаще встречается в соавторстве с другими инженерами-строителями.
Так было уготовано судьбой, что многие творения рук зодчих Зенковых были погребены страшными землетрясениями 1887 и 1910 годов.
Мне доводилось бывать в «хрущевке» алмаатинца и потомка Андрея Зенкова – внучатого племянника Анатолия Ивановича Бакуревича. Обыкновенная городская комната казалась и музеем, и архивом, и библиотекой. Многое могут поведать личные вещи архитектора. Вот потускневший от времени значок-медальон Николаевской инженерной академии с двумя топориками и якорем на щите. Зенков окончил с отличием институт. С волнением открываем коробки с акварельными красками и карандашами, считая, сколько бессонных ночей и полных труда дней провел с кистью в руках талант-ливый зодчий. Здесь в доме хранятся рабочие инструменты – рулетка, транспортир, кронциркуль.
Андрей Зенков увлекался живописью, прежде всего копированием секретов старых мастеров. Правда, сохранилась в доме только одна его картина, написанная маслом, – «Кентавры», греческое воплощение горных бурных потоков Заилийского края.
Зенков был страстным охотником и любил путешествовать. «…Он был большим мастером-рыболовом и охоту на фазанов», – вспоминали друзья. Однажды, по рассказам, Андрей Павлович провел время в компании с ссыльным Троцким на ловле илийских тигров. Соответственно, ему было сделано строгое последнее замечание ЧК впредь не дружить с опальными политическими деятелями в Алма-Ате. И заведено дело.
Будущим биографам Зенковых еще предстоит заняться не только инженерно-техническим, но и их литературно-историческим наследием. В тиши кабинета, доверяя себе и близким, Андрей Зенков сочинял на досуге акростихи-посвящения и забавные розыгрыши верненским деятелям литературы и искусства, поэтические некрологи друзьям. Например, сохранилось посвящение пианистке Марии Мелиссовой, совершившей кругосветное путешествие и покорившей музыкой Императорский двор в Японии.
Жизнь Андрея Зенкова после возвращения с фронта Первой мировой в старую и голодную Алма-Ату казалась кривой насмешкой за прожитые благодатные годы и была омрачена несколькими трагическими событиями. Его племянника, казачьего офицера Ивана Бакуревича, воспитанного им, красные изрубили шашками. Над тремя младшими племянницами чекисты во время обыска надругались. Детей у Зенкова не было, и всю любовь к детям он перенес на племянников, детей старшей сестры Марии, у которой было восемь дочерей и двое сыновей. Правда, у второй его жены А.П. Чернышевой была прелестная приемная дочь Нина. Внучатый племянник Анатолий Бакуревич запомнил Зенкова как рассказчика смешных историй и фокусника. По наследству Бакуревичам достались старые бумаги. Были среди них проекты зенковского собора, но в советское время чертежи никого не заинтересовали. Даже директора республиканского музея, который по иронии судьбы располагался в Вознесенском соборе.
В годы Великой Отечественной войны семью Бакуревичей забросило в сибирский Иркутск. Здесь вырос инженер-технолог и ученый В.А. Бакуревич, посвятивший себя изучению родственников Бакуревичей, Зенковых, Ильинских, Махониных, Богоявленских, он написал книгу воспоминаний «Неизвестный Зенков». Было время, за могилой Андрея Зенкова в Алма-Ате ухаживала гляциолог Вера Афанасьевна Зенкова, считавшая себя родственницей Зенковых. Говорят, что она положила на могилу А.П. Зенкова новую надгробную плиту.
В 90-е годы прошлого столетия бывшая Пролетарская улица стала называться Зенкова. Впрочем, дореволюционное название Первогильдийская вполне согласуется с делом отца и сына Зенковых. Оба они из гильдии патриотов. Заметим, десятилетием прежде имя Андрея Зенкова носила улица в пригородном, ныне снесенном до основания совхозе «Горный Гигант». Потом ее мимоходом переименовали в улицу поэта Николая Некрасова. Вряд ли горе-топонимисты задумывались, какую роль сыграл русский поэт в творчестве зодчего Андрея Зенкова. Он писал в автобиографии: «…Благодаря воспитанию и любви к стихотворениям Некрасова рано полюбил рабочий народ и болел его нуждами и страданиями… Гуманитарными, общественными и историей не интересовался. Поэтому ни к каким политическим партиям не принадлежал, а программ их не знаю до сих пор. … На основе этого же, уезжая на войну, продал все имущество и деньги обратил в заем Свободы, чтобы помочь народу в революционной борьбе. ... Таким остаюсь и останусь до гробовой доски, это мне внушили с детства».
