Свои Яровые взошли
- Подробности
- 2662
- 27.04.2017
- Вячеслав ПОЛОВИНКО, специально для «Новой» – Казахстан»
Министерство информации и коммуникаций Казахстана не сдается, и хочет провести в жизнь максимально репрессивные для журналистов поправки. Гражданское общество сопротивляется из последних сил
На минувшей неделе законопроект о поправках в некоторые законодательные акты, регулирующие деятельность журналистов в стране, обрел второе дыхание. Стало известно, что документ в мае будет отправлен в парламент, где для его изучения создадут очередную новую рабочую группу. 27 апреля представители Министерства информации и коммуникаций встретятся с делегатами от НПО и СМИ (очевидно, в последний раз по этой теме), чтобы честно посмотреть друг другу в глаза.
Сказать сторонам есть что. За более чем полугодовую историю словесных баталий между властью и журналистами по поводу поправок, которые, по одному мнению, устанавливают правила игры для СМИ, а по другому – просто лепят им на лоб табличку Game Over, представители НПО героически смогли отстоять некоторые свободы, но не смогли отбить у министерства желание на эти свободы покуситься в дальнейшем. Более того, выяснилось, что в документе, который готов уйти в парламент и вроде как уже ушел в канцелярию премьер-министра, в итоге сохранилось очень многое из того, чего, по мнению журналистов, быть не может, потому что этого не может быть никогда. Либеральные отношения министерства и гражданского общества были страстными, но недолгими.
Подача, которую отбили
Если говорить о том, что точно можно занести в плюс по итогам обсуждения поправок с подотчетным народом, то, в первую очередь, общественники отмечают расширение случаев, когда можно использовать изображение того или иного человека без каких-то дополнительных разрешений. Эта победа не так мала, как кажется: чиновники частенько прячутся от камер и фотовспышек – бывали случаи (в основном, конечно, в региональных редакциях), когда они всерьез требовали не снимать их даже в публичных местах – «а то засудим». Теперь в поправки внесена целая статья, регламентирующая право журналистов публиковать лица и остальные части тела чиновников и других людей в целом ряде случаев. Руководитель ОФ «Правовой медиа-центр» Диана Окремова объясняет, что основной посыл разрешения публикации снимков – «если использование изображаемого лица осуществляется в государственных и общественных интересах». «К сожалению, нет конкретизации, но само упоминание общественного интереса как основания, на мой взгляд, уже шаг вперед. Теперь, по логике, необходимо изменять статью «право на собственное изображение» в Гражданском кодексе, иначе эффекта будет мало», – говорит Окремова в беседе с корреспондентом «Новой» – Казахстан». Кроме того, от фотокамеры теперь не могут просто так убежать люди, чья деятельность «носит публичный характер» и чье лицо появилось на каком-то массовом, «общественно значимом» или опять-таки просто публичном мероприятии.
Второй момент, который можно рассматривать как положительный, – запрет на публикацию изображения детей, подвергшихся насилию. Сама статья актуализировалась пару недель назад, когда в сетевых СМИ nur.kz и zakon.kz прошла новость о нападении на 8-летнюю девочку, и фото этой девочки прилагалось безо всякой ретуши, не говоря уже о том, что публиковать его вообще было необязательно и неэтично. Обсуждение и осуждение журналистов вызвало большой резонанс в обществе, однако единого мнения по поводу, публиковать или нет такие снимки, на заседании рабочей группы не наблюдалось. «Было много дискуссий по этой статье, но, на мой взгляд, она необходима, поскольку опубликование фото изнасилованного ребенка – это ужасно и совершенно неприемлемо», – говорит Диана Окремова. Более того, нельзя будет публиковать даже имя-фамилию ребенка, что, впрочем, и так очевидно.
Есть и более полезные в практическом смысле плюсы. За технические нарушения газеты ее теперь не будут закрывать на несколько месяцев, как бывало раньше, – теперь речь будет идти о штрафе (что, правда, не намного и лучше, если задуматься о тех суммах, которые привыкли вчинять СМИ). Журналисты освобождаются от ответственности за распространение недостоверных сведений, если это прозвучало в публичном выступлении, прямом эфире или, скажем, если об этом написали электронные СМИ, а кто-то взял и перепечатал. Правда, осталась норма о необходимости проверять информацию – насколько очевидная, настолько и скользкая: все проверить невозможно, так что «прилететь» может отовсюду.
Наконец, еще один момент, которому радуются общественники, – раскрытие истинных хозяев СМИ. Правда, в открытом доступе списка аффилированных лиц так и не появится, он будет только у людей, кому это нужно знать (и кто, возможно, с этими аффилированными лицами знаком и так). Но в теории это может помочь хотя бы приглушить разговоры о том, кто стоит за тем или иным СМИ и, как следствие, мстит тем или иным политическим персонажам за какие-то обиды.
Получили, не расписываясь
Список того, что в итоге осталось в первоначальном виде, шире. Во-первых, журналист будет обязан «получать согласие от лица или его законного представителя на распространение в средстве массовой информации личной, семейной, врачебной, банковской, коммерческой и иных охраняемых законом тайн», кроме случаев, «если сведения указаны в официальных сообщениях и (или) распространены самим лицом или его законным представителем в источниках, доступ к которым не ограничен». Это очень хитрая формулировка, поскольку документ о дворце чиновника К. может находиться на самом видном месте, однако если его опубликовал не сам К. или его представитель Е., то вроде как этот документ использовать нельзя (вряд ли К. согласится на это). И при первоначальном обсуждении журналисты говорили, что это плохая норма, а теперь они в этом просто уверены. «Это, скорее, «контрольный выстрел» в журналистское расследование. Я вообще удивляюсь, как это направление еще не умерло несколько лет назад? Этот жанр сейчас живет скорее вопреки всему тому, что происходит. Конечно, он поблек и во многом превратился в метод борьбы между кланами и финансово-промышленными группами (ФПГ), банальную войну компроматов, но кое-где все-таки встречается, – говорит журналист Мирас Нурмуханбетов. – Здесь надо помнить, что 99 из 100 случаев журналистского расследования любого уровня – это материал в отношении чиновника. Поэтому власть защищает себя и своих представителей. Делает это глупо, нагло, но уверенно. Ей некого бояться и нечего опасаться».
Во-вторых, очень непонятная история с процедурой опровержения. «Появилась обязанность для СМИ публиковать опровержение, если оно не располагает доказательствами того, что распространенные сведения соответствуют действительности. Странная превентивная мера, применение которой внушает большие сомнения, поскольку в нашей стране до сих пор нет четкого разделения фактов, мнений и оценочных суждений», – опасается Диана Окремова. Правда, любопытно, что закон дальше оставляет прежнюю редакцию, где в случае несогласия СМИ на опровержение можно идти в суд. Но еще любопытнее обязательная норма о публикации опровержения ровно на той же странице и в том же месте, что была напечатана недостоверная информация. То же самое касается эфира: в то же время – и ни секундой позже.
Такие откровенно глупые нормы, которые можно использовать для придирок, чтобы наказать СМИ, встречаются и в других статьях. Осталась прекрасная в своей категоричности норма о выходных данных: они должны быть на последней странице и обязательно внизу – хороший повод для штрафов за нарушение порядка выпуска. «Штраф предусмотрен за «выпуск периодического печатного издания, распространение сообщений и материалов информационного агентства или сетевого издания без установленных выходных данных, выход в эфир теле-, радиоканалов без объявления своего наименования, а равно с неясными либо заведомо ложными выходными данными». Заведомо ложные и неясные – это совершенно разные вещи, поскольку второе может быть технической ошибкой, и штрафовать за это не совсем разумно», – объясняет Окремова.
И еще одна норма, о которой мало кто упоминает, но которая таит в себе большой политический подтекст. Это обязанность граждан Казахстана регистрироваться в Министерстве иностранных дел, если эти граждане сотрудничают с иностранными СМИ. Аккредитация для иностранных СМИ – история отдельная, но в данном случае очень похоже на то, что это лазейка для давления на те ресурсы, которые слишком смелы в своих высказываниях в отношении властей, будучи при этом за пределами досягаемости для этих самых властей. После массового задержания журналистов во время земельных митингов в прошлом году и массовой критики в иностранных СМИ действий власти казахстанские чиновники, очевидно, решили подстраховаться и при необходимости заранее фильтровать неугодные зарубежные СМИ и журналистов: они хоть и иностранные корреспонденты, но граждане Казахстана – а с ними разговор простой.
В фарватере российских запретов
Если законопроект будет принят в таком виде, то он будет похож, по мнению Дианы Окремовой, на «подлатанный кафтан», который все равно придется менять на новый. Более того, это и должно произойти: Министерство информации уже заявляло устами своего главы Даурена Абаева о том, что собирается писать новый Закон «О СМИ», поскольку старый, мол, морально устарел (и вообще писался еще при другом министерстве – прим. «Новой» – Казахстан»). Учитывая, что ведомство Абаева старается отправить в парламент поправки максимально репрессивные даже при некоем смягчении, нетрудно догадаться, что новый Закон «О СМИ» тоже журналистам легкой жизни совсем не обещает.
Именно поэтому в гражданском обществе, несмотря на общее уныние, возникают некие очаги сопротивления. В частности, фонд защиты свободы слова «Адил соз» собирается представить свой вариант Закона «О СМИ» – сыграть на опережение (см. интервью с Тамарой Калеевой на соседней странице). Теоретически можно было бы побороться за поправки в парламенте, но, кажется, там нет ни одного публичного противника или несогласного с линией Министерства информации и коммуникаций. А самый известный журналист среди парламентариев – телеведущий Артур Платонов – был переведен в комитет по вопросам экологии и природопользованию. Официально – по собственному желанию.
Но в целом, конечно, история с поправками показала, что вне зависимости от того, чем все закончится, отсутствует журналистская солидарность. «Понятно, что обсуждение с гражданским сектором нужно было, чтобы создать иллюзию демократии и потом говорить, мол, у нас новый закон широко обсуждался в обществе, – говорит Мирас Нурмуханбетов. – Поэтому западные демократы уж не смогут «прикопаться» к нашим властям. Но меня больше волнует другое – отношение наших коллег к тому, что их, по сути, лишают самых вкусных частей профессии. Сколько людей подписало обращение к министру в начале года по этому поводу? Чуть больше сотни? При том что далеко не все они журналисты. Кому мы нужны, если сами себя защитить не можем?».
Казахстан, например, не Украина, где гражданское самосознание не раз помогало журналистам спастись от неприятностей государственного масштаба. «В Украине было несколько попыток убить свободу слова. К примеру, 16 января 2014 года Верховная Рада (еще при экс-президенте Викторе Януковиче) проголосовала за так называемые законы о диктатуре, – вспоминает независимый киевский журналист Ольга Омельянчук. – Это был пакет законопроектов, ограничивающих свободу воли в целом. Законы в итоге почти сразу были отменены, но они, например, предусматривали отключение интернет-ресурсов, которые, по мнению каких-то экспертов, нарушают законодательство. Предусматривалось, что интернет-провайдеры должны сами ограничивать доступ к «противозаконным ресурсам», иначе – штраф. Еще было ужесточение за клевету – по решению суда могли дать до двух лет лишения свободы, но это также пересмотрели».
Удивительно, что для Казахстана, который всячески кичится на государственном уровне, что он не Украина в политическом смысле (то есть нет революций – и это для власти и общества очень хорошо), та страна в тяжелом периоде оказалась недосягаемым примером для подражания. У нас же по-прежнему отключение интернет-ресурсов возможно без суда – никаких «законов о диктатуре» принимать не надо. А интернет-провайдеры и операторы связи при помощи новых поправок ставятся в такие условия, что им действительно проще самостоятельно отрубать все «некондиционные» ресурсы. И это не говоря уже о тотальной слежке: в этом направлении поправки, предложенные Министерством информации и коммуникаций, очень четко пересекаются с принятым в России «законом Яровой», который также существенно ограничивает деятельность журналистов. И посылы те же самые: безопасность, тайна личных данных и так далее. То, что это в итоге может вести к тотальной цензуре, волнует, кажется, даже не всех журналистов – не говоря уже об остальных гражданах.
Поэтому ничего удивительного, что в других странах на происходящее в Казахстане смотрят с удивлением. «Мы, украинские журналисты, часто жалуемся на свободу слова в нашей стране, хотя, по большому счету, на фоне России, Белоруссии и Казахстана у нас еще все очень хорошо. Мне не запрещают критиковать власть и оппозицию, нет страха митингов и публичных собраний», – говорит Ольга Омельянчук. А Мирас Нурмуханбетов подтверждает: наша система к этому шла постоянно, и теперь остается только разводить руками. «На протяжении лет 20 у нас не принято ни одного, так сказать, приятного закона – все они с каким-то подвохом, подтекстом и неприятными сюрпризами. Все это время идет упрочнение режима, укрепление его безопасности. Даже не самого президента Назарбаева, а представителей кланов и властных группировок – ведь они и есть главная цель тех же журналистских расследований или публикаций чересчур смелых блогеров», – грустно резюмирует он.
