Cтрах в подмышках
- Подробности
- 2947
- 03.07.2017
- Вячеслав ПОЛОВИНКО, специально для «Новой» – Казахстан»
Главный защитник журналистов стремительно превращается в их главного могильщика: поправки в законы, регулирующие деятельность журналистов, добрались до парламента и по дороге еще сильнее превратились в запретительные.
На прошлой неделе депутаты казахстанского парламента радостной гурьбой отправились на традиционные каникулы. Журналисты страны смело могут использовать штамп «затишье перед бурей», ведь один из первых законопроектов, который мажилисмены будут рассматривать по возвращении, касается нашумевших поправок в законодательство, регулирующее работу казахстанских СМИ. Об этих поправках «Новая газета» – Казахстан» писала неоднократно с общим выводом: после их принятия с расследовательской журналистикой можно попрощаться. Но итоговый вариант документа, поступивший в парламент, заставляет этот вывод скорректировать. Теперь он звучит так: после принятия таких поправок в Казахстане можно попрощаться с журналистикой вообще.
К уже известным нормам добавились новые ограничения. Теперь семейная и медицинская тайны требуют специального согласия от героя материала. Теоретически с этим можно было бы согласиться, но проблема в том, что понятие «семейная тайна» не определено в казахстанских законах вообще. Иными словами, когда журналист выяснит, что господряды на строительство бюджетного жилья (допустим) получил родственник одного из участников тендерной комиссии – это можно засекретить, не только прикрываясь понятием коммерческой тайны, но и понятием семейных секретов. Нечто подобное уже есть и в России (о сходстве некоторых позиций законопроектов Казахстана и России «Новая» – Казахстан» писала в тексте «Свои Яровые взошли» от 27.04.2017 г.): там засекретили почти всю информацию о первых лицах государства. Но в Казахстане пошли дальше, и, по сути, намерены засекретить информацию о любых чиновниках.
Это как раз убивает расследовательскую журналистику, но министр информации и коммуникаций Даурен Абаев уверен, что все будет хорошо. «В принципе ничего не мешает журналисту все данные расследования передать в правоохранительные органы, – заявил Абаев. – И тогда это будет процедура, которая будет вестись совместно с правоохранительными органами, будет соответствующее расследование. Освещать это расследование никто не запрещает».
К сведению министра, который так любит ссылаться на мировой опыт, не называя при этом ни одной страны, где приняты такие нормы, журналистское расследование – это сбор материала журналистом, опрос людей, поиск документов, фактов и анализ имеющейся информации, как правило, по проблемной тематике или тематике, связанной с политикой или коррупцией (ну, вдруг министр не знает). Когда расследованием занимаются полицейские, а корреспондент просто ходит рядом и фиксирует происходящее, – это не расследование уже, а просто сухие новости в лучшем случае. И неужели министр информации и коммуникаций живет не в Казахстане, не знает, что в таких случаях материалы расследования становятся тайной следствия, то есть к публикации они запрещены? А если журналист начнет расследовать уже действия полиции – ему что, тоже просить разрешения? А если журналист получил данные для передачи их полицейским без согласия героя – не привлекут ли его самого за нарушение семейной или других тайн?
Всеми этими вопросами журналисты могут задаваться и дальше – ответов на них от министерства больше не будет. Более того, авторы законопроекта, по сути, приравняли журналистов, пишущих для иностранных СМИ из Казахстана, к иностранным агентам: теперь даже один раз написавшему что-то для «Немецкой волны» или «Медузы» нужно обязательно идти в МИД и вставать на учет. Тут много вопросов: а если журналист откажется регистрироваться, его сразу расстреляют или сначала будут пытать – какие тайны выдавал басурманам? А если журналист пишет для дружественных стран вроде России или Кыргызстана – он тоже шпион (оперативно получить комментарий у представителей Евразийского экономического союза не удалось, но «Новая газета» – Казахстан» к этому вопросу еще вернется)? А если у кого-то взяли комментарий, а потом облекли это в формат колонки в иностранном издании – это тоже обязывает человека регистрироваться? А будут ли черные списки СМИ, в которых публиковаться нельзя (спойлер: будут)?
На фоне этих норм история с увеличением срока ответа на запросы с трех дней до четырнадцати выглядит абсолютным баловством. Как выглядит баловством и регулирование комментариев в интернете: министр наверняка хочет избавиться от троллинга в адрес власти, но это, конечно, бесполезно – троллили и будут троллить. Однако в целом картина получается совсем безрадостная: после того, как все эти тиски разом сомкнутся на шее любого казахстанского журналиста, он в полной мере прочувствует на себе, что такое худшие образцы советской журналистики – писать можно будет или только хорошее, или только разрешенное.
Конечно, журналистика не умрет: останутся колумнисты, останутся репортажи, останутся фоторепортажи (которые порой весьма красноречивее текста). Но в условиях, когда нельзя будет делать качественную аналитику или расследования о деятельности власти (а этого власть боится до мокрых подмышек), СМИ будут подобны мертвецам, восставшим из могил. И рано или поздно выкопанная властями яма для журналистов поглотит самих министров и других политиков.
