Как я стал послом

Подробности

2769

28.03.2022

Олжас СУЛЕЙМЕНОВ, Алма-Ата, 27 марта 2022 г.

Из опыта Европы можно было сделать два вывода – постоянная смена избираемой власти не позволяет развиться диктатуре и массовой коррупции

Мы не имеем письменной истории. Научились забывать прошлое. Недавно, разговаривал с одним очень уважаемым человеком. Он пожурил мое газетное интервью, где я порицал бывшего главу страны за некоторые странности его правления. Уважаемый человек напомнил о том, что я получал из его рук дипломатические должности. «Вы несколько лет провели в Риме и в Париже»!

Вместо Магадана? И я решил начать цикл новелл с рассказа о том, как я попал в послы.

1995 год: I. Семипалатинск

… В 1995 году в одной из фракций Верховного Совета освободилось одно место: кто-то из депутатов умер. Это был депутат от Семипалатинска. Тут же возникла потребность провести в том городе довыборы – избрать нового депутата.

Фракция предложила свою кандидатуру – Серикболсына Абдильдина, известного в стране человека, критика действующей власти. Фракция организовала выдвижение Абдильдина в Семипалатинске и обратилась ко мне с просьбой выехать в этот город, выступить перед избирателями, обеспечить победу Абдильдина.

Утром вылетел, чтобы через два дня вернуться с хорошим результатом.

На подлете к Семипалатинску бортпроводницы объявили салонам, что посадки в Семипалатинске не будет «из-за погодных условий», и борт, миновав Семей, приземлился в Павлодаре. Я понял, что выборы «вредного» депутата начались.

В Павлодаре меня встретили, и после короткого обеда выехали в Семипалатинск. На «Волге».

Дорога зимняя, местами обледенелая, но нам надо было успеть к восьми вечера на встречу с избирателями. И мы успели. Опоздали всего на час.

Я, оставив пальто и шапку в машине, добрался до трибуны, несколько минут отвечал на приветствия активистов Движения. Рассказал, что Абдильдина не хотят пустить в Верховный Совет, но стране нужен его голос, авторитет и опыт. И тут погас свет.

Два часа в полной темноте и без микрофона (он тоже не работал) говорил, выслушивал вопросы из зала и отвечал. Разговаривал с товарищами, с которыми пять лет назад остановил полигон. «Завтра вы пойдете на избирательные участки. Местная администрация выдвигает своего кандидата. Я знаю и его. Он действительно хороший человек, и в другой раз я бы призвал голосовать за него. Но сейчас нашему Верховному Совету нужен Серикболсын Абдильдин. Голосуйте за него! Он поможет и Семипалатинску, и всей стране!»

Никогда не забуду аплодисменты темного зала. Почти десять минут гремел мой зал.

Ужинал в доме одного «невадовца». Самолет улетит в Алма-Ату утром до объявления результатов. Надеюсь, не отменят вылета. Нет смысла. А то, что Абдильдин победит – никаких сомнений не было.

Ужин был долгим. Мы заканчивали, когда появился еще один гость. Тайный «невадовец» оказался членом избиркома. Очень невеселый. Сообщил, что Абдильдину аким области^[1] выделил 12,5% голосов, а остальные отдали кандидату от администрации. Меня эта новость не огорчила и не развеселила. Я видел свой зал. Он светился, сиял в абсолютной темноте, и какой аким может погасить этот огонь!..

(Потом этот аким не поладит с президентом. Попадет в опалу и даже в короткое заключение, а потом уедет в эмиграцию как заметная фигура демократической оппозиции. Недавно в соцсетях читал его интервью против сохраняющейся назарбаевщины. И думал, никто не знает, что идеальный способ подделки результатов выборов был опробован именно в Семипалатинске в 1995 году. Он получил распространение по всей стране, и эта избирательная технология поработала на всех наших президентских и парламентских выборах. Именно тогда нашли способ устанавливать и сохранять пожизненную законную диктатуру в нашем государстве, называя его демократическим.)

Я прилетел в Алма-Ату и, придя на работу в Верховный Совет, узнал о результатах выборов в Семипалатинске. Абдильдин получил 12,5%.

II. Жанатас

Из других событий 1995 года я запомнил только связанные с Джамбульским Химкомбинатом. Его в 80-х строил весь Советский Союз. И в России, и на Украине укоренился в 50-е годы фразеологизм – «поехал на целину». Так в 80-е – «поехал на химию», «работал на химии», что понималось – работал на строительстве химического комбината в Джамбульской области.

Это было одно из самых крупных предприятий такого рода в мире. Производило всё химическое, начиная от сельхоз. удобрений, кончая военным напалмом. В 90-м году годовой доход специалисты оценивали еще скромно – в один миллиард долларов США. В 1991 году, после развала СССР, химкомбинат целиком достался Казахстану. Готовое, работающее предприятие, с собственной рудной базой в паре десятков километров от основных заводов – в местности Жанатас («Новый камень»). Название возникло после того, как геологи открыли это месторождение.

В Америке был подобный комбинат. Вернее сказать – в Америке он появился значительно раньше, а наш Джамбульский создавался, чтобы догнать и по возможности обогнать заокеанский. И, похоже, начинал обгонять, что создавало конкурентные сложности американцу при сбыте продукции.

И сложности эти разрешились довольно просто. Но не в пользу Джамбульского комбината. Письмо о состоянии комбината поступило в канцелярию Верховного Совета и оттуда – долетело в нашу фракцию для ответа. Партия НКК возникла на базе «Невады-Семипалатинска» и поэтому имела более близкое отношение к химии, чем все другие партии, представленные в Верховном Совете. Наверное, так посчитали в канцелярии, направляя письмо к нам. Я, почитав это послание, и вылетел в город Джамбул.

Начал командировку с посещения акима области (хотя человек на этой должности тогда еще акимом не назывался. Но не это важно.)

Аким, уже известный в те годы новый руководитель столь значительной области (Омарбек Байгельды), почитал письмо, которое привело меня к нему в область, пожал плечами: «Что я могу сделать. Уже два года стоят заводы. Тысячи рабочих было. Теперь нет никого. Оборудование ломают, сдают на цветной лом. Так выживают. А что я мог сделать? Узбеки цены на газ подняли, и заводы остановились. Двести двадцать долларов за тысячу кубометров!.. Кто такое выдержит?!».

Принесли чай. «Может, кумыс попробуете? А Вы знаете, что дулат происходит от китайского ду-лат. Такой поэт у них был когда-то. Я как раз из племени дулат.» - «Имеете право записать в партбилете псевдоним Ду-лат.» - «У нас теперь партбилетов нет.» - грустно сообщил аким.

Он выделил мне машину с инструктором, и мы, проехав по всем корпусам разрушенного комбината, поехали в Жанатас.

Такая же картина. Выбитые окна. Развороченные двери и стены. Ни одного человека на улицах. Даже собак не видно. «А собаки где?» - «Съели.»

На руднике какие-то работы ведутся. «Узбекская кампания, - пояснил сопровождающий - им сдали месторождение в аренду. Они теперь хотят наладить производство удобрений для хлопка.»

Я вернулся в Алма-Ату. Узнал дополнительные цифры. Сложил, сравнил. Рассказал о полученном впечатлении:

- Я не знаю, сколько стоил узбекский газ раньше. Но теперь он стоит 220 долларов США. Уже несколько лет Глава области утверждает, что неоднократно писал в столицу об этой цене. В Алма-Ате есть Кабинет Министров, а там есть люди, которые знают, сколько стоит газ по всему миру. Не только в Узбекистане. Они знают, что узбекский газ поставляется не только в Казахстан, но и на Украину – в Киев, по трубе. Сколько километров трубы протянуто из Узбекистана до Киева? Больше трех тысяч километров. И сколько платит Украина за такой газ? Семьдесят три доллара! А Джамбульский химкомбинат стоит почти на границе с Узбекистаном и несколько лет платил по 220 долларов. Верховный Совет обязан разобраться в этой странной арифметике, которая лишила Казахстан ценнейшего предприятия, тысяч рабочих мест, и много другого, что входит в понятие геополитический ущерб. Для начала наша фракция предлагает создать депутатскую комиссию, чтобы понять, кому лично эта экономическая безграмотность была выгодна.

Был объявлен перерыв на обед.

После обеда первым на трибуну поднялся Первый Заместитель Председателя Кабинета Министров Исингарин:

- Дорогие товарищи, спешу сообщить очень важную новость. Мы договорились с правительством Узбекской Республики о новой цене на газ. Теперь газ будет стоить для нас по двадцать пять долларов за тысячу кубометров.

Он чуть не поздравил нас с этой замечательной победой.

Я, не дожидаясь разрешения спикера, занял освободившуюся трибуну:

- Всем ясно, что совершено государственное преступление. Газ этот и три года назад стоил 25 долларов. Страна только что получила государственную независимость, и во что ее начали превращать? Что будет завтра, если мы их не остановим?.. Теперь мы обязательно должны создать депутатскую Комиссию. Предлагаю фракциям обсудить состав Комиссии. Нас начнут спешно отпускать в праздничный отпуск, чтобы депутаты разъехались по округам поздравить женщин с 8-м Марта. Прошу не уезжать, пока не создадим Комиссию!

Но у многих уже билеты на самолет в карманах и предчувствие веселых встреч в округах. Большинство уехало. Остались только члены фракции НКК и алма-атинцы.

Некоторые партийцы предлагали разъехаться по областям, начать настоящую борьбу. А что такое «настоящая борьба» в наших условиях, когда с одной стороны государственная власть с КНБ и МВД, а с нашей – несколько растерянных мужчин и женщин. Не имею права вести их на убой.

В восемьдесят девятом нас было два с лишним миллиона, и мы остановили полигон. Против нас был Военно-Промышленный Комплекс уже разваливавшегося СССР, а тут – уверенная в своей безнаказанности преступная организация, набирающая свою силу.

В 1995 году завершался первый президентский срок. Назарбаеву понравилась абсолютная власть, и он не собирался расставаться с ней. Советники собрались из разных стран, помогают осваивать дармовую страну.

Мои однокурсники, работающие геологами, рассказывали, что идет борьба за директорство в Институте геологии – в зарубежных кампаниях нарастает спрос на геологические карты Казахстана. Особой ценой пользуются те, где обозначены месторождения полезных ископаемых – нефть, уголь, металлы. Никто из инвесторов не хочет заниматься поиском и разведкой. Это большие расходы и, нет уверенности, что новое месторождение обязательно найдется, а тут – готовые находки, бери и пользуйся.

Алекс Москович, самый авторитетный из советников Президента (кавалер ордена «Почетного легиона», даже у Де Голля состоял в числе советников) еще в 1992 году советовал отправлять возможных соперников послами в отдаленные страны. «Сулейменов – готовый посол. Был членом Коллегии МИД СССР, встречался с Нельсоном Манделой, создавшим "Африканский национальный конгресс". Он хотел все племена Африки объединить в единую нацию. Олжас у него эту идею перенял и хочет из всех казахских племен сделать нацию.»

Новое государство Республика Казахстан должно было устанавливать дипотношения с сотней стран.

Мне предложили открыть посольство в Токио, или в Греции, или в Риме. Выбрал Италию. Министром МИД был Токаев Касымжомарт Кемелевич. (Так тогда писалось имя министра.) И я решил – НКК еще не набрал силу, нет смысла жертвовать временем и делом жизни – «историей письма».

Так, летом 1995 года я уехал в Рим послом Казахстана в трех государствах Европы – в Италии, Греции и на Мальте.

Где-то там из прессы узнал, как Америка после развала СССР избавлялась от бывших советских предприятий, оставленных в России, Казахстане, могущих стать конкурентами американских заводов. Ельцин и Назарбаев особенно не торговались. Сбывали за бесценок.

…Пять лет попользовался библиотекой Рима, написал книгу «Язык письма» – о происхождении письменности Древнего Мира. Ее перевели на несколько языков, но не прочли. Время таких книг, похоже, закончилось или еще не начиналось. Новые поколения читают только новости из соцсетей. Но изучая сегодняшнюю общественную и правительственную жизнь Италии, открыл для себя нечто новое, которое надо было использовать и нам.

В Риме я понял, что такое новая администрация в демократической стране. Регулярно идут выборы главы государства. Кто-то побеждает. Заменяется весь состав правительства и более низкие звенья руководства. Если за пять лет наработались какие-то незаконные связи, они разом рвутся. И поэтому коррупция в Европе, где сохраняется конституционный срок правления (пять лет) не успевала вырасти, заматереть. (У нас в СНГ однажды выбранные президенты научились продлевать сроки своего правления до тридцати лет, а потом передают кресло своим сыновьям или родственникам. Вместе с этим обретает долгожительство или даже вечность всё то, что называется – коррупционные связи. Они густеют, развиваются, как корневая система могучего древа, охватывая всю страну и соседние, дотягиваясь до самых дальних.)

…Осенью 1995 года быстро собрали новый парламент без «ненужных партий». Срочно провели перевыборы президента, и мажлис утвердил новый текст Конституции, избавленной от последних норм, похожих на демократические. Был принят Закон о Первом президенте, какого не знало ни одно государство в мире.

Во всяком случае, из опыта Европы можно было сделать два вывода – постоянная смена избираемой власти не позволяет развиться диктатуре и массовой коррупции. Эти положения по-своему подтверждаются практикой СНГ, где однажды в конце 80-х второпях избранные президенты научились продлевать сроки своего правления пожизненно или хотя бы до 30 лет, чтобы потом передать трон своим сыновьям, а, если таковых, к сожалению, нет, то и другие способы законно наследовать любимую власть находятся.

Как эту практику исправить, очеловечить, до сих пор не известно ни ООН, ни другим почитаемым организациям.

Многие в Казахстане ностальгировали по советскому времени эпохи Брежнева-Кунаева. Может, поэтому само слово кенес («совет») во второй половине 1995 года практически выбросили из словарей. Не очень грамотные советники предложили Казахстану отказаться от этого слова «Верховный совет» («Жогаргы кенес»). Его назвали незнакомым не то персидским, не то арабским реклом мажлис. А все областные кенесы (горсоветы, райсоветы, сельсоветы) – нарекли столь же непонятным словом маслихат, также лишенным национального смысла.

Kenes – одно из самых древних слов Шумера, языком которого я занимаюсь с 60-х годов. Шумерские города были построены в IV тысячелетии до н.э., на берегах великой реки Древней Передней Азии – Тигр (первоначально – Tingr). На ее берегах стояли шумерские города Uruk, Akkad (*Ak-kand), Vavilon (*Bab-il). И мудрейшие собирались на совет в самом просторном помещении города (ken es) и сообща решали все жизненные вопросы населения.

Название большого дома, где заседали, обрело новое значение – kenes – «совет». Ему более шести тысяч лет. Оно сохранилось и в тюркских языках, и в древнееврейском: Kneset – «Парламент» (-et – родовое окончание).

Я предлагаю вернуть нашему парламенту его прежнее название – Жогаргы kenes («Верховный совет»). И о маслихатах подумать.

• < Назад
• Вперёд >