Строптивый зэк Макаров
- Подробности
- 1993
- 19.08.2022
- Вера ЧЕЛИЩЕВА , специально для «Новой газеты. Европа»
Как жил и как умер человек, положивший начало борьбе с пытками в российских тюрьмах
865. Ровно столько ударов по телу получил в 2017 году заключенный ярославской ИК-1 Евгений Макаров. Цифру эту установили правозащитники, а потом — даже следствие и наш российский суд. От нее, этой цифры, суду и следствию просто некуда было деться. Весь процесс насилия над зеком тюремщики записывали на служебный видеорегистратор — не предполагая, что все это увидит кто-либо еще. Эта страшная запись и станет главным вещественным доказательством в деле Макарова.
Били Макарова резиновой дубинкой и кулаками. Били по ногам, пяткам, спине. Он терял сознание, его приводили в чувство и снова били.
Макарову тогда было 25 лет. Он выжил, освободился досрочно, дождался суда над обидчиками, став таким образом потерпевшим по одному из самых громких дел о пытках в российских колониях. А на прошлой неделе Евгения Макарова не стало. Ему было 29, он умер на свободе, но родные уверены: это тюрьма сожрала его жизнь.
«Новая газета. Европа» рассказывает историю Евгения Макарова, человека, который за свою короткую жизнь сумел выбить почву из-под пыточной тюремной практики.
В тюрьме «газовал»
Евгений родился в Ярославле в 1993 году, как это принято говорить, в неполной семье. Воспитывала его одна мама.
Подростком Женя был сложным. В 17 лет получил условный срок за кражу, а в 19 уже реальный — за тяжкие телесные повреждения (ударил ножом человека, пристававшего к его девушке). Так он оказался на зоне. Отбывал срок в 7,5 лет в ИК-1 по Ярославской области. Взрослел и познавал жизнь именно в системе ФСИН. Как сегодня вспоминают сотрудники «Общественного вердикта» — правозащитного фонда, который помогал Макарову юридически (внесен в реестр иностранных агентов — прим. ред.), с 19 до 25 лет тюремный уклад был вся его жизнь, он не видел ничего, кроме бесконечной череды насилия со стороны сотрудников ИК по отношению к зекам.
Упрямый и сложный характер Евгения предопределил всю его судьбу на зоне. В колонии он, что называется, «газовал»: с администрацией не сотрудничал, беспредел терпеть отказывался, с пыточными порядками не соглашался, мог ответить и послать. Все, кто его знал, говорят про него: «строптивый». При этом подчеркивают: сложный Макаров был добрым, простым в общении, справедливым и принципиальным до невозможности.
Эти качества зеку Макарову администрация ИК, естественно, не прощала и пыталась искоренить — способами, которые в понимании нормальных людей со здоровой психикой считаются пыточными.
Конфликты с администрацией колонии у Макарова случались постоянно. Его личное дело было испещрено замечаниями: то спал «в неотведенное время», то обратился к сотруднику колонии на «ты», в другой раз «нарушил форму одежды», «отказывался от дачи письменных объяснений» и так далее.
Несмотря на отсутствие не только юридического, но и вообще какого-либо профессионального образования, Макаров знал свои права и отстаивал их. Знал, куда и кому писать жалобы. И не боялся писать.
Как потом удалось выяснить правозащитникам, Макарова в колонии били постоянно.
Наиболее частым местом пребывания Евгения в ярославской ИК-1 были строгие камеры: ШИЗО (штрафной изолятор, где водворенный существенно ограничен в правах; ему запрещаются свидания, телефонные разговоры, получение посылок и передач; срок нахождения в ШИЗО не может превышать 15 суток), ПКТ (помещение камерного типа с более строгим режимом содержания; выдворение в ПКТ не может превышать для мужчин полугода, для женщин — 3 месяцев), ЕПКТ (единое помещение камерного типа — отдельное учреждение для «злостных нарушителей»; в ЕПКТ осужденный может пребывать не больше года).
Макаров оттуда не вылезал.
Макаров и «болотники»
Вообще-то ярославская ИК-1 получила известность еще до публикации записи с пытками заключенного Макарова. В 2016–2017 годах колония оказалась в зоне общественного внимания из-за того, что именно сюда этапировали отбывать наказание фигурантов «болотного дела». 6 мая 2012 года, за день до инаугурации Владимира Путина на третий президентский срок, в Москве на Болотной площади прошло протестное шествие, закончившееся столкновениями между участниками и полицией. После этого Следственный комитет возбудил уголовные дела о массовых беспорядках и насилии в отношении представителей власти. Фигурантами дела стали более трех десятков человек — гражданские активисты и обычные участники шествия. Большая часть фигурантов получила обвинительные приговоры и реальные сроки заключения; многие из них были признаны узниками совести. «Болотники» Иван Непомнящих и Дмитрий Ишевский в колонии сдружились с Евгением Макаровым, а также еще одним осужденным Русланом Вахаповым. Его абсурдное дело также нашумело в СМИ: он получил пять с половиной лет за то, что справил малую нужду на обочине дороги, и это по случайности наблюдали несовершеннолетние дети. Все четверо стали постоянными авторами жалоб с целью хоть как-то положить конец пыткам. Благодаря им информация о том, что творится в колонии, стала просачиваться наружу. Так фонд «Общественный вердикт» узнал, что в колонию регулярно заходит спецназ ФСИН и бессистемно избивает всех заключенных «в воспитательных целях». Еще выяснили, что в ШИЗО не кормят, неделями держат людей на хлебе и воде, а еще что зекам там специально выдают «пробитую» посуду, из которой нельзя есть, даже если бы кормили, или ту посуду, которую трогали осужденные из самой низшей «касты».
«Мы начали продвигать и эту тему, и вскоре в ШИЗО стали кормить из одноразовой посуды, — вспоминала юрист «Общественного вердикта» Ирина Бирюкова. — ШИЗО не ело нормально больше 10 лет, поэтому осужденные не верили, что у нас получится. Но в том числе и благодаря Макарову это получилось. Потому что ребята настаивали и не отказывались от своих жалоб».
Впрочем, несогласные зеки платили за политику открытости большую цену.
В апреле 2017 года Вахапов, Непомнящих и Макаров находились в ШИЗО ровно в тот момент, когда в колонию зашел спецназ. В числе прочих заключенных они были дежурно избиты и подвергнуты пыткам — для профилактики. Ирина Бирюкова и вместе с коллегой, адвокатом Яковом Ионцевым несколько дней пытались попасть в колонию, чтобы зафиксировать следы побоев. Удалось. Осужденные написали заявление в российские правоохранительные органы, а юристы обратились с заявлением в Европейский суд по правам человека, запросив, согласно 39 правилу Страсбургского суда, принятия срочных мер реагирования.
ЕСПЧ отреагировал незамедлительно: обязал Российскую Федерацию расследовать этот случай применения насилия. Однако прокурорская проверка закончилась ничем: власти России проинформировали Страсбург, что сила к заключенным была применена правомерно, так как все трое «оказывали сопротивление сотрудникам колонии».
А спустя всего пару месяцев в той же колонии произойдет событие, которое выльется в самое громкое дело о пытках в российских колониях.
29 июня 2017 года у Макарова произошел очередной конфликт с сотрудниками ярославской колонии № 1. Как будет объяснять сам бывший заключенный юристам «Общественного вердикта», во время прогулки сотрудники ИК устроили обыск в его камере штрафного изолятора и оставили растоптанным на полу письмо от его матери. Письмо он оставлял заложенным в Библию. В ходе перепалки Макаров нецензурно выругался.
Заключенного отвели в «класс воспитательных работ» колонии и подвергли пытке под запись…
Забегая вперед, отмечу, что юристы «Общественного вердикта» установят хронологию насилия поминутно и пофамильно. То есть сделают работу, которую вообще-то должна была сделать прокуратура и СК. Но СК традиционно отказался заводить дело. Его возбудили лишь тогда, когда не замечать данную запись с видеорегистратора стало уже невозможно: после того, как ее опубликовала «Новая газета», а следом со ссылкой на «Новую» и другие независимые, в том числе федеральные СМИ.
Но до уголовного дела еще год. Вернемся в «класс воспитательных работ» ярославской ИК-1. Запись, которая позже будет предана огласке, не всякий зритель смог бы досмотреть до конца. Вот краткий ее пересказ.
Помещение «класса» заполнено людьми, большинство из которых одеты в серый камуфляж, — это сотрудники ИК. Евгений Макаров (сотрудники называют его по фамилии) лежит на столе лицом вниз, в распятом состоянии. Несколько человек его удерживают. Другие сотрудники колонии по очереди бьют его по пяткам дубинками и кулаками, периодически выливая ему на ноги и на голову воду; в середине ролика с Евгения стягивают штаны и трусы. Макаров стонет, воет и просит пощады.
В какой-то момент один из сотрудников ФСИН говорит заключенному: «Чего хватит-то? А что ты меня псиной рыжей называл? Чего извини! <…> Я тебя хоть раз называл [запикано], как ты меня называешь? <…> А ты мне говорил, что ты мне в жопу [запикано]! Или я выдумываю? Было такое?» Заключенный, которого к этой минуте сняли со стола, отвечает: «Наподобие того было». После этого сотрудники продолжают его бить: «Это еще не предел, это мы только начали», «Нормально, нормально!» Один из сотрудников на замечание коллеги, что у Макарова опухает нога, отвечает: «У меня руки уже опухают!»
Несколько раз на протяжении этой записи Макаров теряет сознание.
Ролик обрывается на десятой минуте, когда обнаженного человека снова укладывают на стол.
Суд над исполнителями
Судебный процесс проходил в Заволжском районном суде Ярославля на протяжении 2019–2020 годов.
Это было первое дело в истории России, когда на скамье подсудимых оказалось сразу такое большое количество сотрудников уголовно-исполнительной системы — 14 человек, в том числе двое — из руководящего состава. 10 содержались в СИЗО, четверо — под домашним арестом.
Макаров проходил по делу в качестве потерпевшего, ему предоставили госзащиту.
Родные некоторых обвиняемых сотрудников ФСИН в коридоре суда часто не могли сдержать ненависти в адрес Макарова, его адвоката
Ирины Бирюковой (ранее из-за угроз ей даже пришлось на время покинуть страну) и присутствовавших в суде сотрудников «Новой газеты».
11 сотрудников, которые непосредственно участвовали в экзекуции, получили реальные сроки от трех до четырех лет колонии. Бывший замначальника оперотдела ИК-1 Сергей Ефремов, дело которого рассмотрели в особом порядке, получил 4 года колонии. А вот руководство ИК-1, которое, по сyти, и санкционировало пытки, ушло от ответственности: врио начальника ИК-1 Дмитрий Николаев и его заместитель Игит Михайлов были оправданы. «Общественный вердикт» пытался обжаловать их приговоры, но безрезультатно.
Освобождение и смерть
Параллельно с расследованием «дела Макарова» всплывали все новые и новые подтверждения фактов насилия в колониях Ярославской области. В «Общественный вердикт» стали обращаться и другие заключенные. Многие из них под давлением «внешних неведомых сил» впоследствии, впрочем, отказывались от судебных разбирательств. Но только Макаров не отозвал своих жалоб, не отказался от юридической защиты и выдержал весь судебный процесс до обвинительного приговора.
В октябре 2018 года он вышел на свободу. Освободился на два месяца раньше — суд удовлетворил его ходатайство о пересчете срока заключения.
«Спасибо за поддержку, — сказал Макаров на выходе из колонии. — Что всем вам было небезразлично происходящее, что творится в этой системе — в этой рабской системе, которую они здесь устроили».
Суд назначил Макарову трехлетний срок надзора.
Когда он вышел на свободу, ему было 25 лет — и он предсказуемо «пропал». Сценарий его дальнейшей жизни был запрограммирован прошлым, жизнью, прожитой в колонии.
Женя не смог начать с чистого листа, социализироваться, создать семью, найти постоянную работу. Так и не подал иск к ФСИН о компенсации за пережитое в колонии… По словам друзей, Евгений страдал от вредных привычек. В ноябре 2020 года похитил два велосипеда у жителя деревни Липовцы. Вину признал и пошел на особый порядок — получил свой новый условный срок.
Такой вот стихийный экзистенциалист, как довлатовский брат из повести «Наши» — Макаров тоже мог действовать только в пограничных ситуациях. Бороться за свои права, за жизнь — лишь в пыточных условиях тюрьмы. Он просто не знал, как существовать вне зоны, на свободе…
25 июля 2022 года 29-летний Евгений Макаров скончался в больнице от двусторонней пневмонии, которую в своей беспокойной жизни просто проморгал.
«Женю я запомню как вспыльчивого, но при этом очень справедливого человека, — сказала «Новой газете. Европа» Ирина Бирюкова. — Если он был прав, он отстаивал свою правду до конца. Если кто-то, по его мнению, был неправ, он всячески пытался это доказать и объяснить человеку, что он неправ. Всегда заступался за других, более незащищенных и слабых, чем он.
По натуре добрый, просто немножко по жизни не туда свернул. Хороший был мальчишка, конечно».
Последствия кейса Макарова
Сегодня правозащитники, юристы и журналисты, специализирующиеся на теме российских тюрем, говорят, что расследование «макаровского» кейса потянуло за собой новые подтверждения обыденности пыток в местах заключения. После наглядного видеоразоблачения внутритюремных механизмов в российском правительстве, наконец, задумались о необходимости реформировать систему наказаний.
Сам того не осознавая, зек Макаров со своей принципиальностью, ежистостью и максимализмом помог правозащитникам выбить почву из-под закостеневшей системы. «С его (Макарова — ред.) дела началась работа по криминализации пыток, — отмечают в «Общественном вердикте». — Первые проекты появились именно тогда, и за несколько месяцев до его смерти Госдума, наконец, приняла в третьем чтении антипыточный законопроект (сомнительность этого проекта оставим за скобками)».
В июне 2022 года Госдума действительно приняла закон, ужесточающий наказание за пытки, организованные представителями власти. В существующие уголовные статьи о превышении должностных полномочий (286 УК РФ) и о принуждении к даче показаний (302 УК РФ) добавили новые части — о совершении этих преступлений с применением пыток. Такие преступления предлагается наказываться лишением свободы на срок до 12 лет, что переводит их в разряд особо тяжких. В случае если пытки привели к смерти человека, обвиняемым будет грозить от 8 до 15 лет лишения свободы.
Правозащитники действительно раскритиковали инициативу, отметив ее противоречивость и расплывчатость. «Предлагается логика, что есть некое должностное полномочие, которое содержит риски превратиться в пытку. Однако таких полномочий у российских правоохранительных органов нет, и использование этой, по сути, суррогатной статьи УК сейчас — следствие безвыходности», — отмечали противники нововведения и призывали внести в УК отдельную статью о пытках.
