«Ну и мужики радуются: Рудольфыч приехал»
- Подробности
- 1552
- 27.12.2022
- Ирина ПЕТРОВСКАЯ, специально для «Новой газеты Европа»
Как социальная реклама и Владимир Соловьев агитируют за СВО
В 90-е годы прошлого века была страшно популярна реклама АО «МММ». В роликах, которые денно и нощно крутило тогда телевидение, человек из народа Леня Голубков, влачивший жалкое существование, решается вложить последние деньги в акции АО «МММ», потому что «куда ни кинь — всюду клин. Была ни была». Прошло две недели. «Сколько там набежало?» — волновался Леня. И зря волновался. Ошеломленный свалившимся на него богатством, он тут же решает: «Куплю жене сапоги».
Столько лет прошло, крупнейшая в истории России финансовая пирамида обвалилась. Вековая мечта народа без труда выловить рыбку из пруда оказалась погребена под ее (пирамиды) обломками. Десять тысяч человек, вдохновившихся примером удачливого Лени Голубкова, официально признаны потерпевшими. Реально пострадали миллионы. Основателя АО «МММ» Сергея Мавроди впоследствии осудили за мошенничество в крупных размерах. ТВ и рекламщики, которые, собственно, и соблазняли свою «паству», никакой ответственности не понесли. Они-то при чем? Просто бизнес.
С недавних пор в социальных сетях распространилась серия рекламных роликов, авторство которых неизвестно, но предназначение более чем очевидно. Основной посыл тот же, что и в роликах про Леню Голубкова: «Куда ни кинь — всюду клин». То есть нищета, отсутствие работы, зарплаты и каких бы то ни было видов на будущее. Выхода нет? Есть! Иди в армию — и скоро купишь жене сапоги. Да что пожелаешь, то и купишь — хоть себе, хоть семье.
Вот потрепанный жизнью папа робко стучится в дверь комнаты дочери-подростка. «Выручи», — умоляет. Дочка со вздохом отдает ему копилку. Копила на айфон, но деваться некуда. Денег у папы нет. Папа-то герой, ветеран боевых действий, был контужен. Но зарплату на заводе не платят, жалуется она подружке. Та в ответ: а мой папа пошел добровольцем, скоро вернется. У нас теперь всё хорошо. Бедолага папа, подслушивавший разговоры девчонок под дверью, принимает единственно верное решение. Долго ли, коротко ли — папа опять дома. Та-та-та-там! С айфоном в руке.
Как и где в полевых условиях он разжился айфоном, ролик умалчивает. «Безопасность России. Счастье семьи. Будущее детей», — гласит духоподъемный рекламный слоган.
А вот дед в захудалом магазинчике типа сельпо обводит тоскливым взглядом полки с продуктами. Берет батон хлеба, макароны, приценивается к сосискам. Вдруг вспоминает, что всё это стоит денег, открывает кошелек, а там — одна мелкая купюра да несколько монеток. Почему дедушка не проверил кошелек раньше, собираясь за покупками, непонятно, да и ладно. Сосиски приходится отложить.
На пороге квартиры его встречает великовозрастный внук с немым вопросом в глазах: «Сосиски принес?» Дед скорбно молчит. Кстати, не такой уж и дед. Вполне крепкий пожилой мужчина с лихо закрученными а-ля Буденный усами и ухоженной, как будто только из барбершопа, бородкой. Остается одно: продать любимую дедову «копейку» («Жигули» первой модели). Покупатель, похожий на барыгу лихих 90-х, с ходу пытается кинуть деда: «Даю 30 тысяч — и ни копейки больше». Дед жалко торгуется: «Договаривались же о 60…» Барыга непреклонен.
И тут перед ними как лист перед травой встает внучок: «Дед, не надо нашу «ласточку» продавать. Я контракт подписал. Теперь уж точно не пропадем».
Риск пропасть, погибнув там, куда отправляется внучок, существует, конечно. Но о нем, во-первых, в агитационных роликах не говорят ни слова, во-вторых, «так лучше, чем от водки и от простуд», а в-третьих, никто и не гибнет. «Пацаны» возвращаются домой мало того что целыми и невредимыми, так еще и посвежевшими, поздоровевшими. Девушки сами падают к их ногам. «Митя, ты так изменился, похорошел, возмужал. Давай начнем все сначала», — предлагает бывшему возлюбленному одна такая с горящими глазами, забыв про мужа с ребенком, которые, как досадное напоминание о грехах ее юности, маячат рядом.
Герой другого ролика уходит на фронт в очках, а возвращается уже без них, видимо, поправив не только материальное положение семьи, но и собственное зрение.
Ролики, будем откровенны, по исполнению бездарные, но по содержанию вроде бы вполне патриотические: призывают мужчин идти защищать Родину, а заодно помочь своим дедам, матерям, детям. Однако патриотический мотив уходит куда-то на задний план. На первый план выходит наглядная демонстрация бедности, в которой прозябают люди. Авторы не специально выбирали самые убогие пейзажи и интерьеры: запущенные дворы, обшарпанные стены домов, квартиры, много лет не знавшие ремонта. Во всём этом большинство людей и живет, часто отказывая себе даже в дешевых сосисках. За сосиски, выходит, и пошел воевать внук, за айфон для дочери — измучившийся от безденежья отец, за ремонт в материнской квартире — тот очкарик, который на фронте исцелился от близорукости.
До ТВ эти ролики не дошли и вряд ли дойдут. Там не дураки сидят: наверняка считали их явную двусмысленность. Тем более у телеканалов есть свои, куда более искусные «рекламные агенты» — сами пропагандисты, которые теперь в свободное от бесконечных эфиров время ездят на передовую и потом отчитываются перед аудиторией о том, где были, с кем встречались, что видели собственными глазами.
Владимиру Соловьеву в этом качестве нет равных. Глядя на него, вспоминаешь: «О, какой артист погибает!» Он порой даже плачет от избытка чувств, повествуя о мужестве и героизме «наших мужиков», «красавцев», настоящих «богов войны».
В отличие от авторов злосчастных роликов Соловьев мастерски сочетает патриотические мотивы, движущие бойцами на передовой, с прагматическими: «Армия обеспечена. Они себя чувствуют просто прекрасно… Когда они [в ЛНР и ДНР] стали нашей армией, у них доходы выросли резко… До войны они получали совсем немного денег… ну, скажем, 70 тысяч. Когда стали нашими, стали получать под 200 тысяч. И они зажили. А у них же семьи, и они прямо себя чувствуют по-другому… Россия дает всё, что надо». И все они как на подбор «дерзкие, убежденные, отчаянные, резкие… Насколько твердый мощный корень… Пацаны такие… такие!» (Плачет.)
В финале 27-минутного (так!) монолога Соловьев со смущенной улыбкой позволяет себе сказать и о личном:
«Каждая такая поездка дает мощный заряд оптимизма. Ну и мужики радуются: «Рудольфыч приехал». Они говорят: «А мы смотрим ваши программы». У них телевизоры — ну, там, где это возможно».
Вот вам и главный мотиватор — главный источник мужества, стойкости и исключительной политической сознательности «красавцев-мужиков». Те-ле-ви-зор! Смотрят. Впитывают. Проникаются ненавистью к врагу и к русофобскому Западу. Готовы водрузить знамя победы над Берлином, «а может, и Вашингтон придется брать».
Учитесь, пока Рудольфыч жив, творцы тупой рекламы. Это вам не сосиски для деда.
