КОГДА БЕЛОЧКА ВЫЙДЕТ ЗАМУЖ
- Подробности
- 2142
- 17.05.2023
- Валерий ТОЛМАЧЕВ, писатель
Рассказ
Жгучая брюнетка. Миниатюрная и сногсшибательная как пуля из «Калашникова». Он даже не думал, что между ними что-нибудь возникнет. Разница в возрасте, темпераменте. Да и не в ее вкусе он был, возможно.
Сам же глаз положил на нее сразу. Бывает так, безошибочно определяешь: «это твое». Или точнее: «хотелось бы, чтобы было твое». Потому что в его понятиях красоты и привлекательности не было ничего вычурного, а значит, если на ум приходила нехитрая мысль «хочу ее», то можно было стопроцентно утверждать, что до него она мелькала в сотнях голов.
Он не умел завоевывать. Но бывает, что появляется взаимное притяжение. Очень редко. Но тогда все становится веселей.
Нет, они познакомились не на вернисаже, не на дипломатическом приеме. А в скромном кафе на читке бульварной пьесы, которую перевел с французского его друг.
Читали в лицах, а после - предусматривалось выпить и закусить.
Вторая часть претила его интеллигентному воспитанию, первая предвещала быть архаичной и угнетающей. Лишь название «бульварная» сулила скромные сюрпризы.
Он рискнул – пошел. И встретил там свою судьбу.
Из трех чтиц она была самой юной и обаятельной. Когда началось «выпить и закусить», их места за столом, как он мысленно пожелал, оказались рядом. Что это было – воля случая или тонкий расчет, он не понял до сих пор.
Представившийся шанс он не упустил. Познакомились быстро. Первоначальный барьер отчуждения был проломлен легко, как тонкий лед на луже.
Выпили по глотку вина. Для него это была всего лишь дань традиции. Она при виде спиртного тоже не приходила в ужас.
У нее было удивительно симпатичное, пышущее здоровьем лицо. Озорное и стильное. В нем перемешивалась сила женственности и невинность ребенка.
Белочка!
Так он назвал ее про себя, вспомнив пушистого проворного зверька в каштановой шубке и с оранжевым хвостом, которого видел в этот день в парке.
Хотелось взять над ней шефство. И не только.
Она согласилась быть подвезенной домой.
Перед тем, как машина затормозила, он лихорадочно обдумывал дальнейшие действия.
Завтрашний день обещал быть напряженным, но вечер был свободен.
- Давайте завтра поужинаем вместе, - выпалил он.
- Давайте, - кивнула она радостно, как будто ждала приглашения.
Белочка!
* * *
Два высоких «виллибехера» – как прозрачные снарядные гильзы. Солнечная жидкость с пенной шапкой.
Он с наслаждением сделал большой глоток. Бодрящий вкус, а затем легкий пьянящий эффект. Не столько от пива, сколько от ее присутствия.
Белочка сидела напротив, чаруя загадочным взором. Уютно потрескивали поленья в ресторанном камине.
У него давно не было такого приятного вечера. Нормального вечера.
Он окунулся в другой мир. Здесь не было служебных отношений, обязанностей, житейских проблем.
Были только чувства. Его и, наверное, ее. Иначе он не ощущал бы себя так свободно.
Что-то выстраивалось между ними. Невидимые нити отношений. Драгоценные нити.
— Ты обратил внимание, как на меня посмотрели? – спросила Белочка.
Имелось в виду: когда они вошли.
— Еще бы, — кивнул он, вспоминая, как несколько человек, на тот момент большинство сидящих в зале, с любопытством уставились на нее, привлеченные ее красотой и отчасти не совсем обычным нарядом.
Но джинсовая куртка и глубокое декольте очень шли ей.
Торжество юности над приличиями.
Официант слегка запаздывал с горячим блюдом.
— За прекрасную девушку, — предложил он тост. – За тебя.
— Спасибо, — чарующе улыбнулась она. – Большинство мужчин не умеют говорить комплименты.
— Почему?
—Наверное, избалованы женским вниманием, — ответила она.
Чертовски сексапильна. Наивно предполагать, что ей не хватало мужского внимания. «Хотя, как знать», - подумал он. – «Может, именно я – герой ее романа».
Ее стакан пустел так же быстро, как и его. Это было немного непривычно.
После ресторана они вышли на воздух. Расставаться не хотелось. Было довольно свежо, и пока ощущение холода не стало дискомфортным, он поспешил поцеловать ее.
— Просто хотел выразить свои чувства перед твоей красотой, — объяснил деловито.
На ее круглых, как яблочные бока, щечках заиграл румянец.
* * *
Он проснулся. Белочка тихо посапывала на его груди. Пухлые полураскрытые губы, закругленный кукольный носик, загнутые полумесяцем густые ресницы.
Он нежно погладил ее. В очередной раз восхитился чудесной кожей, ровным теплом ее тела. Когда она спала, то была безраздельно с ним.
«Сокровище мое», — подумалось с нежностью.
Полнолуние. Белый круг стоял почти в зените, заливая постель космическим светом.
Счастливый, но хрупкий мир.
Эта малышка высосала за ужином пять банок безалкогольного пива. Но Бог с ним, главное она была рядом, и он ее никому не отдаст.
Он решил купить безалкогольного, потому что утром за холодильником наткнулся на пустую пол-литровую банку «кроненбурга», а днем еще на одну - в щели между диваном и батареей, и еще на две – за шкафом. Может, они были выпиты в разные дни. Но вот порожняя бутылка «мартини» точно не стояла накануне за мусорным ведром. А в комплекте с найденной под лестницей упаковкой из-под дешевого вина, тоже недавнего происхождения, набиралось изрядно.
Она была маленькая и беззащитная. Комочек тепла, добрых чувств и ласки. Почти невесомое, доверчиво обнимавшее его создание.
И все остальное совершенно в ее присутствии и в лунном свете. Даже складки на одеяле и смятые подушки.
Ее волосы. Густые и рассыпчатые. В них приятно погружать пальцы. Но осторожно, чтобы не разбудить ее.
Белочка! Дикий зверек, ни с того, ни с сего привязавшийся к нему.
До рассвета еще далеко, наверное…
Он снова проснулся, когда забрезжило утро.
«Спящая царевна», — подумал, глядя на ее безмятежное, фантастически красивое лицо.
Наклонился к ее губам.
— Разбудил, — она кулачками потерла глаза.
— Извини.
— Тебя бы так! — сказала с наигранным капризом, без обиды.
— Поспи еще.
— Не могу, — она легла на другой бок.
Он привстал на локте. Вытянув шею, заглянул через ее плечо. Не сердится ли?
Она, стремительно повернувшись, выпростала из-под одеяла руки, прижала его к груди, стиснула. Стала качать из стороны в сторону, приговаривая ворчливо: «будешь знать, как будить, будешь знать…»
Он рассмеялся, принимая игру, но перед глазами маячила пустая бутылка из-под «мартини», которую он успел заметить по другую сторону кровати.
Они были женаты неделю.
* * *
Он был исполнен решимости. Отчаяние придавало силы.
Он никогда не пасовал перед трудностями, если считал, что исход дела зависит только от него, если был убежден в своей правоте, если не надо было лгать и изворачиваться.
Он перестал покупать спиртное домой и заказывать его в ресторанах.
Белочка продолжала приносить его сама и употреблять украдкой. Она не стала ходить с ним в рестораны.
У нее резко упало настроение. Она стала угрюмой и необщительной.
Он знал, что так и будет, поэтому не делал ей замечаний. А купленные напитки методично отыскивал и выливал в раковину на кухне.
Она устраивала истерики. В ответ он пытался вразумлять ее, никогда не повышая тона. Дай он выход своему раздражению, и вся задуманная им терапия пойдет насмарку. А так хоть был шанс.
Белочка мрачно слушала его и продолжала делать по-своему.
Она попросила его спать отдельно. Он перебрался на диван.
Дважды, в порыве раскаяния или в момент прозрения, она забиралась к нему в постель и после жарких исступленных объятий забывалась глубоким обморочным сном. Ее было жалко.
Но он оставался непреклонен.
Она стала поздно возвращаться. Теперь, когда мог, он поджидал ее после работы.
Это не облегчало ему жизнь. Белочка безропотно позволяла довезти себя до дома, но потом под любым предлогом сбегала. Он шел за ней. Она оборачивалась и осыпала его проклятиями.
Белочка заворачивала в супермаркет или ближайшую бакалейную лавку и на выходе ее потяжелевшая дамская сумка издавала характерное позвякивание. Он не вмешивался, но дома выслеживал коварные сосуды и привычно сливал их содержимое в канализацию.
Постоянный надзор сократил поток потребляемого зелья до ручейка, и одновременно довел их отношения до состояния вооруженного нейтралитета.
Белочка стала небрежно одеваться.
* * *
Иногда она пряталась от него на своей квартире, но у него был ключ, и он ночевал там вместе с ней.
«Я хочу побыть одна», - говорила она порой, и тогда он дежурил на лестнице или у подъезда до закрытия магазинов, а потом уезжал домой.
— Может, мне «подшиться»? — спросила она как-то.
— Это идея, — ухватился он за мысль.
— Ага, — усмехнулась она. – Чтобы после первой рюмки отбросить копыта.
— Тебя закодируют, — парировал он.
— Не поможет, — Белочка вздохнула.
Она была права. Это было рискованно. Хотя себе, ради нее, он бы вшил «торпеду».
Он навел справки у знакомого врача и сводил ее к хорошему наркологу.
Ей прописали сеансы психологической помощи и медикаментозную терапию. Занятия, которые они посещали вместе, казались ему очень эффективными. Но Белочка продолжала пить, и от лекарств ее тошнило.
Он нашел для нее «общество анонимных алкоголиков». Там собирались симпатичные люди, но от их вида Белочку тоже тошнило, и после второго заседания ее уже было невозможно туда затащить.
Он собрал все накопленные деньги, взял кредит и купил домик на побережье.
Сумел получить полугодовой неоплачиваемый отпуск, и для нее тоже, повезло, оплачиваемый – под предлогом повышения квалификации. Ее начальник, да и коллеги были рады расстаться с Белочкой хоть на время.
* * *
В марте они поселились у моря.
По утрам — Белочка еще спала — он выскакивал в булочную за свежими рогаликами. Поднос с нехитрым завтраком, но обязательно с кофе и апельсиновым соком, приносил в спальню.
Забирался к Белочке под одеяло на широкой «семейной» кровати, осторожно будил.
После завтрака прогулки вдоль пляжа. А если море было спокойно, и приветливо светило солнце, то и купание. У обоих была авантюрная жилка. Потом горячий душ. Обед из мидий, собранных во время отлива. Готовить их было несложно, Белочка зачастую брала это на себя.
Снова забирались в постель. Учили итальянский. Баловались.
Отправлялись играть в гольф, поля которого простирались над скалистым обрывистым берегом.
Пили горячий чай, соки. Порой хотелось чего-нибудь покрепче. Но…
Она порывалась уехать. Но они были почти отрезаны от мира. Ближайшая городская цивилизация в двухстах километрах. Железнодорожная станция - в десяти, а машину она водить не умела.
Но был интернет, телевизор и маленькая деревушка, где не продавали алкоголя.
По ночам Белочка металась в бреду, бывали нервные срывы. Иногда, когда ее вопли сливались с завыванием ветра за окном, ему становилось страшно. Но он терпеливо успокаивал ее, пропускал обидную брань мимо ушей, старался придумывать забавные фразы.
И ни разу не спросил себя – зачем все это?
Ему было хорошо с ней. Нравилось, как она преображалась, когда своими остротами он менял ее взгляд на вещи, и как немедленно острила в ответ.
Это были самые ценные, хотя и редкие моменты.
А в остальное время единственный способ лечения, который он мог ей предложить, состоял в том, чтобы говорить. Говорить самому.
И он говорил, вразумлял – мягко, рассудительно, непрерывно. Так, что пересыхала гортань.
Для этого были нужны силы.
Глядя в ее ангельское лицо, которое не могла исказить ни гримаса скуки, ни гнев, ни слезы, он находил их в себе.
* * *
За окном стемнело. Белочка скоро придет.
Он вспомнил сочувственное лицо доктора, его доверительный тон: «Не имею права говорить, что «это» не лечится. Тем более, вам, как Другу… Но (флегматичное замечание) страшнее этого только атомная война. Конечно, отнимать надежду нельзя. Наверное, чудо возможно… Если вы верите в чудеса…Можно допустить, хотя я лично таких случаев не знаю, что сила любви… Но это должно быть очень сильное чувство…»
Доктор был доброжелательным скептиком.
Тогда он не нашелся, что ответить. Но сейчас, год спустя, мог признаться себе — только себе, чтобы не сглазить – что выиграл пари.
Она не прикасалась больше к спиртному. У нее улучшились отношения с начальством, она получила повышение. Вновь стала со вкусом одеваться, и он с тайной радостью ловил на себе заинтересованные взгляды женщин, когда они выходили вдвоем на прогулку.
Красота в облике Белочки вернулась на первый план.
А главное, она была с ним, и это было приятно осознавать, потому что его любовь к ней была безгранична.
Ему удалось чудо. Повторить его не хватило бы сил.
Он верил в чувство, он говорил с ней, он отдавал ей душу. На это уходило много энергии. Жилы эмоций были натянуты до предела. Могли порваться.
К счастью или несчастью — нашлось средство.
* * *
Он пошарил у ножки кресла.
Губы привычно обхватили стеклянное горлышко. Шведский вариант приписываемого русским напитка веселым огоньком разбежался по кровеносной системе.
Белочка скоро придет с работы, но перед этим он спрячет…
Долгожданный звонок.
У него есть пятнадцать секунд.
