Главная опасносность для Казахстанской власти исходит из «черепа собственного коня»
- Подробности
- 3796
- 27.12.2010
«Подушка безопасности» сработала, но коррупция может стать детонатором непредсказуемых событий
В канун Нового года мы попросили нашего постоянного автора, эксперта по Центральной Азии Виталия ВОЛКОВА подвести казахстанские итоги года уходящего
-Какое событие Вы считаете главным для Казахстана в 2010 году?
- Первым для казахстанцев, как это ни парадоксально прозвучит, я бы назвал новую апрельскую революцию в Киргизии и последовавшие за ней летние погромы и беспорядки на юге этой республики. Казахстан - все-таки достаточно открытое общество, с развитыми коммуникациями, поэтому в республике практически все слои населения получали информацию о кровопролитии в соседней стране. Кровь и раздрай в Киргизии - это новая прививка от “оранжевого цвета” и от радикальных революционных настроений для самых разных слоев казахстанского государственного пирога. Возможно - и это для Казахстана особенно важно - события в Оше окажут влияние на формы дискуссии “по национальному вопросу”, которые обострились в республике, и заставят население осторожнее относиться к проявлениям ксенофобии и национализма в СМИ.
.
- То есть Вы считаете, что в самом Казахстане никаких существенных событий не произошло?
- Отнюдь. Казахстану, вопреки мрачным прогнозам, все же удалось выгрести из потока, несущего его к водопаду финансового коллапса. Я имею в виду финансовый кризис. Рядовые жители республики, хоть и понесли потери, но все-таки не оказались жертвами экономической депрессии. Таким образом, казахстанцы в 2010 году сохранили “возобновляемость системы”. Не хочу сказать, что это произошло благодаря умелому менеджменту властей республики. Как можно понять, ряд мер принимался с опозданием, большие деньги, выделенные на антикризисные механизмы, разошлись по карманам, но тем показательнее результат: государственная система как некая выработанная Казахстаном пропорция между властной структурой и неформальными отношениями оказалась “робустной”. Для ряда олигархов и сотрудников их команд кризис был губителен, а для мелкого предпринимателя были и остаются труднейшие времена, но “подушка безопасности” сработала. Она, в отличие от западных стран, где эту роль выполняют социальные пакеты, представляет собой конкретную поддержку, которую люди могут получить от родственников, те выходы, которые они могут найти в кооперации с соседями. Зная не понаслышке, какая атака на Западе в результате кризиса ведется на социальные пакеты, возникает соблазн признать за благо то, что тотальная рыночная глобализация затронула лишь верхний слой казахстанского общества.
— Тем не менее Казахстан вступил в Таможенный союз с Россией и Белоруссией. Это ли не признак глобализации?
— Я не экономист, и не в состоянии оценить долгосрочные выгоды и недостатки этого шага. Да и вряд ли их сейчас могут спрогнозировать даже специалисты. Меня интересует другое: думаю, что таким образом Казахстан отходит, отталкивается от соседей по региону, оставляя их в “Азии” или даже в “азиатчине”, а сам старается приблизиться к иному модусу существования. Если не к Европе в ее традиционном понимании (и программа “Путь в Европу” - не более чем осознанное лукавство), то к некоему пока не оформленному геополитическому и ментальному образованию, от серьезного осмысления форм которого сейчас стараются отшучиваться, называя то “совком”, то “азиопой”, и возможно, недооценивая важного исторического места этого эксперимента, этой альтернативы “западному капитализму”. А ведь речь идет об огромной евразийской территории, на которой так или иначе формы современного индустриального и рыночного существования используются и опробуются в полной мере. Но они же подвергаются сомнению, а результаты их влияния на ментальность людей – ограничениям. Причем отнюдь не только в силу волюнтаризма, но и по объективным причинам. С другой стороны, волюнтаризм имманентно присущ этой территории. Тут я бы привел свежий пример отстранения Джакишева от управления «Казатомпромом» именно в тот момент, когда Казахстан заявил о своих претензиях на участие в “большой игре” международной атомной индустрии. Разное можно говорить о менеджере Джакишеве, но пришедший ему на замену чиновник Школьник гораздо хуже готов решать задачи, диктуемые современной индустрией с учетом правил западного рынка.
- Но помимо Таможенного союза и борьбы с финансовым кризисом в Астане прошел саммит ОБСЕ, а это неординарное событие для всего постсоветского пространства…
- Я сознательно не говорил ни о саммите ОБСЕ, ни о ряде других острых проблемах политической жизни Казахстана, поскольку они в меньшей степени касаются обычного гражданина, как бы часто о них ни писали газеты. Да, закон “О лидере нации” - это, на мой взгляд, большая неудача как для общества в целом, так и для президента Казахстана лично. В том смысле, что общему климату в стране этот закон повредил. Самое худшее, что было в “совке”, - это засилье и власть пошлости. Так вот этот закон - оттуда, хотя проводили его в жизнь люди достаточно молодые. Сладкое в больших дозах вредно не только детям, но и пожилым президентам. Однако, с другой стороны, обычный казахстанец и сам не очень хочет, чтобы полномочия Назарбаева перешли в руки кому-нибудь другому из числа элитариев, жадных до власти. Саммит в Астане - при всей его неоднозначности и низкой продуктивности - это событие для всего региона, а для местных дипломатов и администраторов - очень большой практический опыт. Как-никак, все флаги были “в гости к нам”. Но не уверен, что житель Кызылорды заметил их приезд.
Еще во внешнеполитической жизни я бы отметил снижение активности Рахата Алиева, чьи действия, в отличие от помыслов многих казахстанских политических оппозиционеров, до сих пор однозначно направлены на захват трона, причем, полагаю, любыми путями. На этом фронте Ак Орде, несмотря на ряд нелепых и неловких действий, все же удалось заставить Алиева уйти в оборону и больше думать о своей безопасности и свободе, нежели о власти в Казахстане.
Другой оппонент Астаны, Мухтар Аблязов, также получил под конец года сильный удар под дых - суд в Англии признал законным наложенный в этой стране арест на его счета.
Что касается “нормальной” политической оппозиции в Казахстане, будь то условно Туякбай с Абиловым в стране или же Кажегельдин вне страны, то 2010-й был не лучшим их годом.
Да и «Казахгейт», многие годы подпитывавший оппозицию, вдруг закончился благополучно для Астаны. Но это не значит, что власть чувствует себя спокойнее, скорее наоборот.
Главная опасность исходит из “черепа собственного коня”. Откровения американских дипломатов, ставшие известными благодаря «Викиликс», показали, насколько низок авторитет казахстанских элитариев за рубежом. Причина тому - коррупция. Этот авторитет отнюдь не укрепили ни отчет “Глобал Витнесс” по «Казахмысу», ни иски Аблязова к Кулибаеву.
Вообще, коррупция в Казахстане - это отдельная мрачная тема, и если я начал с событий в Киргизии, служащих прививкой для казахстанцев, то должен отметить следующее. Коррупция бакиевкого клана, с использованием современных экономических схем и механизмов, которую практиковал сын президента Максим, стала детонатором событий апреля, а затем отчасти и июня. Но я сомневаюсь, что эта болезнь, однозначно присущая и казахстанской власти, будет одолена “киргизской прививкой” - слишком глубоко она пустила корни.
