Киргизию «проспали». «Проспят» и Таджикистан?
- Подробности
- 5188
- 23.09.2010
Эта страна скатывается к глубокому кризису власти, который чреват серьезной эскалацией напряженности для всего Центрально-Азиатского региона
В апреле, и особенно в июне, внимание всего мира к себе привлекла Киргизия. Теперь, чтобы на него тоже, наконец, посмотрели, — Таджикистан. Привлек не голосом, а взрывами и автоматными очередями, то есть языком, который слышат политики, устроившиеся за глухими стенами, отделяющими жизнь этих двух небольших стран от «большого мира».
.В августе и особенно сейчас, в сентябре, произошел ряд событий, который можно квалифицировать как новое вооруженное противостояние между центральной властью в Душанбе и ее противниками в регионах. Побег большой группы сторонников влиятельных полевых командиров, заключенных в СИЗО ГКНБ, теракт в Согдийской области, отправка правительством большой войсковой группы в Гарм, где вроде бы нашли убежище беглецы и террористы, переговоры между Душанбе и местными полевыми командирами в Гарме, а сразу после их завершения - два нападения, совершенных боевиками на войсковые колонны в том же Гарме. Последнее заставило обратить на себя внимание и в России, и в Европе, и в США. Дело в том, что уж больно профессионально и масштабно действовали боевики. Число жертв говорит само за себя - сообщается о 25 погибших солдатах и офицерах правительства, а инсайдеры утверждают, что это число близко к 40. Судя по всему, потери боевиков были или минимальны, или их не было вовсе — так как на месте события трупов не обнаружено.
В СМИ говорят о таджикском полевом командире мулле Абдулло, вернувшемся в Гарм из Афганистана, где он в свое время воевал на стороне Ахмадшаха Масуда, потом был в Таджикистане, и ушел обратно после охоты на его отряд, организованной Душанбе. Вроде бы Абдулло покинул Таджикистан с изрядно поредевшим отрядом, насчитывавшим сотню бойцов, а теперь под его знаменами едва ли не в десять раз больше - причем пополнение пришло не из Афганистана, а в основном из Гарма.
Мулла Абдулло - фигура, конечно, заметная, но пропагандистскую силу ему придает общий контекст событий. Военные эксперты сравнивают горный Гарм с афганским Панджшером, где многие годы успешно противостоял сначала советским войскам, а затем талибам «Панджшерский лев» Ахмадшах Масуд, и никакими силами его оттуда было не выкурить.
И во времена СССР с Гармом не все было так просто, особенно в годы войны в Афганистане. А после окончания гражданской войны в Таджикистане (1992 - 1997 годы) он стал прибежищем для многих полевых командиров вооруженной оппозиции, не нашедших общего языка с Эмомали Рахмоном, который постепенно закреплялся на своем троне в Душанбе. Эти командиры желали сохранить известную самостоятельность по отношению к центральному правительству, а то отвечало им «взаимной любовью» и урезало доли в республиканском бюджете, продовольственные поставки и так далее.
Начиная с 2005 года Рахмон решил, что набрал достаточно сил, чтобы нарушить условия мирного соглашения с вооруженной оппозицией (это соглашение было условием заключения соглашения о национальном примирении в 1997 году и определяло значительное присутствие представителей оппозиции в органах государственного управления). Президент принялся отстранять от власти всех, кто мог хоть что-то противопоставить его влиянию. Источники тогда сообщали, что Рахмону очень понравилось, как решает эти проблемы в своей стране Туркменбаши, и он специально изучал опыт последнего по подавлению оппозиции.
Гонения, учиненные Рахмоном, коснулись отнюдь не одного Гарма, и, естественно, породили недовольство среди тех, кто прятал в схронах оружие, за спиной - проверенных в боях сторонников, а в банках и кубышках - доллары, полученные не в последнюю очередь благодаря тесному сотрудничеству с афганскими наркобаронами.
Хуже того, уровень недовольства Рахмоном стал резко расти не только среди полевых командиров, но и среди жителей. Этому способствовали абсолютное пренебрежение президентом к социальным нуждам населения, поборы с жителей на несбыточный Рогунский проект (впрочем, мало кто в Таджикистане верит, что эти средства по дороге в Рогун минуют карманы самых высоких лиц государства), но, что еще важнее, нескрываемое презрение, которое глава государства начал высказывать в «узком кругу» своих соплеменников-дангаринцев по отношению к другим кланам.
В условиях общего недовольства полевые командиры, которые решились выступить против правительства, могут рассчитывать на поддержку населения в зонах их влияния, а также на пополнение в лице молодых людей, взрослеющих в неприятии чужеродной власти Душанбе, которая многое сделала для того, чтобы ее можно было объявить «властью неверных» - ввиду коррумпированности и притеснений ею сторонников ряда исламских течений. На руку правительству играет лишь то, что мятежные командиры мыслят пока масштабами своих районов, а реальных политиков, вождей, способных их объединить, в стране нет. Пока нет.
С другой стороны, очевидная неудача операции международной коалиции в Афганистане и продолжающаяся там война дают практически неисчерпаемый воинский потенциал муллам абдулло. То есть Таджикистан уверенно занял свое место на так называемой «дуге кризиса», о которой автор не раз писал прежде. Вероятно, уже общим местом может считаться рассуждение, что серьезная эскалация напряженности в Таджикистане неотвратимо повлияет на соседнюю Киргизию, и так балансирующую на грани между миром и новыми беспорядками. Не случайно Бишкек сразу после получения известий о событиях в Гарме повелел закрыть границу с соседом, хотя всем известно, что на практике это осуществить невозможно. Таким образом, есть реальная опасность того, что афганская дуга кризиса - наверное, впервые — коснется и Казахстана.
И еще один аспект проблемы - глухота и слепота сильных мира сего. О нынешнем сценарии эксперты предупреждали еще два года назад. Прочтите эту цитату: «Важно отдавать себе отчет в следующем: Таджикистан при всеобщем неведении или молчании скатывается к глубокому кризису власти… Президент Таджикистана за последние два года практически полностью одолел легальную оппозицию, собрал в руках абсолютную власть, но свои ресурсы переоценил. По надежной информации, брожение началось в среде вооруженных командиров в Гарме и ряде других районов, связанных с афганскими группировками боевиков, наркобаронов и, конечно, с афганскими политиками… Нынешняя ситуация в Таджикистане куда более тревожна и неустойчива, чем можно судить по сообщениям в прессе». Это не сентябрь 2010-го, а май 2008 года, сборник докладов международной конференции о желанном тогда для Назарбаева центральноазиатском союзе! Конференция прошла в Астане, в стенах парламента. И далее, там же, уже о Казахстане: «Пока Казахстан полагается в решении афганских проблем на Запад и не предлагает своей концепции, центральноазиатский союз остается не только уязвимой изнутри, но и небезопасной для самого Казахстана идеей…».
Вопросы, поставленные тогда в Астане, должны были быть поставлены перед парламентом. Но без толку. Как всем известно, и перед вступлением Казахстана в должность председателя ОБСЕ, и за девять месяцев этого председательства реальной концепции не предложено. Более того, ОБСЕ и ее председатель «проспали» Киргизию, и теперь «просыпают» Таджикистан.
Дополнительная сложность для Астаны состоит сейчас в том, что при анализе причин дестабилизации беспорядки в Киргизии ей удобно было объяснять избытком либеральности, допущенной там на определенном этапе. Но Таджикистан подает совершенно другой пример. Там к схожему результату привели исключение оппозиции из властных структур и узурпация власти одним лицом. Тем не менее как минимум в декабре, на саммите ОБСЕ в Астане, Казахстану придется давать подробные объяснения по поводу своих антикризисных действий и анализировать причины возникновения новых очагов напряженности в двух странах региона, имеющего к Астане непосредственное отношение.
