«Преступления века на дороге не валяются»
- Подробности
- 6101
- 14.11.2012
- Жумабике ЖУНУСОВА
Военный суд Алма-Атинского гарнизона вынес приговор в отношении главных фигурантов уголовного дела, возбужденного финансовой полицией РК
Судебный сериал «Дело Саныча» близится к логическому завершению. Военный суд Алма-Атинского гарнизона под председательством судьи Д. Алиаскарова, который проходил в закрытом для общественности и СМИ режиме, вынес приговоры в отношении главных фигурантов уголовного дела, возбужденного финансовой полицией РК.
Полковник КНБ РК Сакен Айнабеков, на момент ареста состоявший на должности заместителя начальника управления ДКНБ по городу Алма-Ате, но работавший помощником начальника Алма-Атинской академии МВД РК, осужден: по ч. 5 ст. 28 – как пособник, «содействовавший совершению преступления советами, указаниями и т.д.», и ч. 4 ст. 354 УК РК – принуждение к даче ложных показаний — к 3 годам лишения свободы; по ст. 380 ч. 1 УК РК – злоупотребление властью, превышение власти — к 2 годам лишения свободы.
По совокупности преступлений путем поглощения одного вида наказания другим (согласно уголовному законодательству страны) окончательно офицеру КНБ назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 3 года. Но суд проявил великодушие, заменив три года реального срока на условный — с испытательным сроком один год.
Приговором этого же суда другой фигурант — Болат Отарбаев признан виновным по ст. 354 ч. 4 УК РК — принуждение к даче ложных показаний. Он осужден к 3 годам лишения свободы – тоже условно. Но оправдан по ст. 307 ч. 1 — злоупотребление должностными полномочиями.
После оглашения приговора прямо в зале суда оба осужденных были освобождены из-под стражи.
Как мы уже писали, постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Сакена Айнабекова и Болата Отарбаева было подписано заместителем начальника департамента специальных прокуроров Генеральной прокуратуры РК Улугбеком Патсаевым (он же руководитель следственной группы) 6 сентября 2011 года по заявлению некоего Талгата Махатова, известного в определенных кругах под кличками «Саныч», «Бетон» и «Кассир». По версии обвинения, Айнабеков и Отарбаев причинили «Санычу» моральный вред и непоправимо подорвали авторитет государственной власти в лице КНБ.
Дело Айнабекова и Отарбаева следствие и обвинение связывали с другим скандальным уголовным делом, до этого возбужденным также Агентством РК по борьбе с экономической и коррупционной преступностью (далее – АБЭКП РК) по факту экономической контрабанды товаров из КНР в РК через таможенные посты «Коргас», «Калжат» и «Достык». В числе подозреваемых — Бахыт Отарбаев, родной брат Болата Отарбаева. По версии следствия, последний, дабы увести своего брата от уголовной ответственности, привлек Сакена Айнабекова к совершению совместных преступных деяний. О перипетиях последующих событий мы подробно писали.
О том, чем аргументировал военный суд свой вердикт, наше интервью с адвокатом уже осужденного и лишенного всех регалий экс-офицера КНБ РК Сакена Айнабекова, бывшим заместителем председателя Верховного суда Казахстана, экс-депутатом парламента и экс-вице-министром финансов РК Тагиром Сисинбаевым.
— Тагир Мусаевич, насколько приговор военного суда в отношении вашего подзащитного отвечает представлению о справедливости правосудия?
— Во-первых, должен сказать, что в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель отказался от обвинения наших подзащитных по статье Уголовного кодекса — ложный донос. Это очень важно.
Кроме того, он просил переквалифицировать действия Болата Отарбаева со ст. 176 ч. 3 Уголовного кодекса, т.е. хищение, на ст. 307 ч. 1, что означает злоупотребление должностными полномочиями. Надо отдать должное объективности судьи — он оправдал Болата Отарбаева по этой статье, как не доказанной.
Кроме того, суд признал, что у Отарбаева не было пистолета и он не угрожал Махатову по пути следования в загородную баню, как утверждал на предварительном следствии и в суде «Саныч». А потому угроз его здоровью и жизни не было в помине.
Безусловно, на приговор повлияло и то обстоятельство, что суд признал незаконными действия Махатова — я имею в виду негласные записи разговоров с работниками КНБ и с Болатом Отарбаевым.
— Полагаю, три года условного срока, по сравнению с тем, что реально грозило вашему подзащитному, — это победа. Однако лишение звания полковника – это крест на профессиональной карьере и офицерской пенсии. И за что – за то, что, нарушив субординацию, сразу переправил «меморандум» «Саныча» на самый верх? Не слишком ли дорогая плата? И почему уголовно наказуемая? На слуху десятки, если не сотни, примеров более тяжких деяний, совершаемых более высокими чинами…
— Недостатков в приговоре много. По сути, я считаю — он незаконный, так как фактически продублировал обвинение.
Например, никто не принуждал Махатова изменить показания по «хоргосскому делу», где он был допрошен в качестве свидетеля, и этого нет ни в обвинении, ни в приговоре. Возникает вопрос, какой он свидетель и по какому делу был признан таковым? Если в суде не прозвучал ответ на этот вопрос, то к даче каких ложных показаний и по какому делу его принуждал мой подзащитный? Они не были даже знакомы — Махатов не опознал его на очной ставке! Как при таких обстоятельствах Айнабеков мог принуждать его к чему-то? Это абсурд какой-то.
В течение всего судебного процесса мы пытались выяснить, насколько обоснованно и законно привлечен к уголовной ответственности и предан суду мой подзащитный Сакен Айнабеков. В итоге никаких доказательств того, чтобы даже подозревать его в каких-либо уголовно наказуемых действиях, не говоря уж о тяжком обвинении, не нашлось.
Да, дело объемное, но оно не представляет большой сложности для установления фактических обстоятельств, чтобы прийти к объективным выводам.
Его объемность объясняется просто. Следствие в течение семи месяцев пыталось что-либо существенное «наскрести», чтобы обосновать обвинение. Кроме надуманных и ничем не подтвержденных показаний Махатова объективно не существует других заслуживающих внимания данных, подтверждающих противоправные действия ни Болата Отарбаева, ни тем более моего подзащитного, выполнившего только свой профессиональный долг. Поэтому большая часть дела — не что иное, как бумажный хлам.
Именно поэтому объем обвинительного заключения составляет всего лишь один том. Даже при беглом взгляде на него видно, что тут не проанализированы доказательства, и оно буквально механически «смонтировано» из протоколов допросов и не соответствует требованиям, предъявляемым к обвинительному заключению.
Насколько мне известно, весь сыр-бор произошел из-за так называемого «меморандума» «Саныча», документа, в котором Махатов добровольно изложил разоблачительные сведения в отношении высокопоставленных сотрудников финансовой полиции. Так вот, некоторые упомянутые в «меморандуме» руководители финансовой полиции по итогам аттестации были уволены из этих органов в связи с несоответствием.
— И все-таки подсудимые осуждены. Насколько была убедительна позиция государственного обвинения?
— Наверняка тут надо говорить о том, насколько прокурор был независим от версии органов следствия, чем фактически государственный обвинитель занимался на судебном разбирательстве дела и соответствовали ли его действия требованиям Конституции и законов? Мой ответ однозначный — нет.
На протяжении всего судебного разбирательства государственное обвинение пыталось представить в виде доказательства какие-то предположения, вымыслы, догадки, абстрактные умозаключения.
В процессе судебного следствия были вскрыты все ошибки и упущения органов предварительного следствия. Они, по моему мнению, произошли не из-за непрофессионализма следователей, а по их предварительному умыслу. Иначе как можно объяснить искажение доказательств и массу других нарушений закона, сделавших возможным это обвинение? Поэтому я глубоко убежден, что уголовное дело в отношении Сакена Айнабекова и Болата Отарбаева фактически имеет заказной характер. Извините, я сам не один десяток лет проработал судьей, в том числе Верховного суда, и меня невозможно провести на мякине.
Я не идеалист и не желторотый выпускник юрфака, и в ходе судебного разбирательства мне иногда казалось, что государственный обвинитель проявляет профессиональный интерес к выяснению действительных обстоятельств по делу, даже при том, что он чаще апеллировал к обвинительному заключению, чем к материалам дела. Увы.
Слушая речь прокурора, особенно ее вторую часть, я испытал сначала шок, а потом даже тревогу: а вдруг суд посчитает его доводы заслуживающими внимания? Ведь, вопреки исследованным в суде обстоятельствам, прокурор фактически слово в слово повторил обвинительное заключение, как будто не присутствовал на судебном процессе. Более того, его речь изобиловала сплошными противоречиями, они еще более усугубляли недостатки следствия.
Хотя чему удивляться, если изначально позиция прокурора была ясна. Вразрез закону и положениям нормативного постановления Верховного суда он пытался обосновать законность некоторых материалов по делу, явно недопустимых в качестве доказательств.
Поэтому о какой состязательности сторон – участников процесса можно говорить, если у государственного обвинителя не было желания следовать этому принципу отправления правосудия.
Поэтому я считаю бессмысленным такое «участие» прокурора в качестве государственного обвинителя в рассмотрении уголовного дела. Разве что для изложения сущности обвинения.
Следствием и обвинением была предпринята попытка, и она пока удалась, поставить беззаконие и беспредел, фальсификацию доказательств над законностью, справедливостью и объективностью. Однозначно утверждаю, что по данному делу не было гарантированного ст. 83 Конституции РК высшего прокурорского надзора от имени государства.
Суду же нужны не отвлеченные, а фактические данные. А прокурор в подтверждение доводов обвинения, как того требует закон, их не представил. Тем не менее, суд не дал объективную, непредвзятую оценку фактическим обстоятельствам дела, которые были установлены в ходе разбирательства в зале суда. Все свои доводы относительно несправедливости и незаконности приговора мы изложили в апелляционной жалобе.
— Мне не совсем понятно обвинение в злоупотреблении и превышении власти вашим подзащитным. Может, в его случае, скорее, надо говорить не о превышении власти, а превышении полномочий — прежде чем отправить «меморандум» в центральный аппарат КНБ, в Астану, он должен был поставить в известность о нем свое непосредственное руководство. К сожалению, он этого не сделал. Уголовно ли наказуем поступок Айнабекова?
— Если в чем-то и виноват мой подзащитный, то только в том, что старался выполнить свой профессиональный и гражданский долг по пресечению коррупции и изобличению возможных виновных. Несостоятельность обвинения Айнабекова очевидна для любого непредубежденного судьи. И вот почему.
В июне из сообщений СМИ Болат Отарбаев узнал об экстрадиции своего брата Бахыта и некоего Каирбаева из Арабских Эмиратов. При встрече Талгат Махатов, с которым Болат Отарбаев был знаком через брата, сказал ему: не переживай, я видел Бахыта, все будет нормально. В последующем Махатов неоднократно организовывал его встречи с братом, которые происходили в помещении спортзала финансовой полиции.
Однажды Махатов пожаловался на руководителей финансовой полиции РК и города Алма-Аты, которые якобы его обманули, не выполнили свои обещания назначить его начальником финансовой полиции Жамбылской области, несмотря на то, что он оказывал им помощь, неоднократно передавал деньги. Он возмущался беззаконием и беспределом, якобы творящимися в финансовой полиции, говорил о коррумпированности ее руководства и просил помощи у Болата Отарбаева организовать встречу с руководством КНБ РК, чтобы обо всем этом рассказать. В противном случае, говорил Махатов, он намерен созвать пресс-конференцию для СМИ.
Случайно встретившись с Айнабековым, Отарбаев пересказал ему разговор с Махатовым, сказал и о его желании пойти на сотрудничество с органами КНБ, и попросил содействия. Айнабеков, в свою очередь, попросил изложить информацию письменно, пообещав дать ей ход.
Между тем Махатов постоянно интересовался судьбой своей устной информации и говорил, что это только малая часть ему известного, а остальное он расскажет при встрече с руководством КНБ РК.
Отарбаев и Бейсенов, который во время встречи с Махатовым в бане с его разрешения записал в блокнот его рассказ о финансовой полиции, встретились с Айнабековым 5 августа, примерно в 10 часов, в кафе «Томирис». Они показали ему блокнотные записи. Айнабеков сказал, что он плохо разбирается в почерке Бейсенова и предложил сделать печатный текст. В офисе Бейсенова они набрали текст на компьютере.
Информация была интересна в оперативном смысле, так как назывались суммы, взимаемые за провоз контрабандных товаров через таможенную границу и передаваемые руководителям финансовой полиции и других правоохранительных органов, перечислялись приобретенные для них дорогие иномарки автомашин и т.п. Но информация требовала проверки.
Отарбаев предупредил Айнабекова о том, что Махатов опасается утечки информации и боится за свою безопасность со стороны финансовой полиции, так как имеет к ней отношение.
Принимая это во внимание, а также то, что сведения касались руководства АБЭКП РК, некоторых руководителей структурных подразделений центрального аппарата КНБ РК (а в СМИ в этот период много сообщалось о расследовании «хоргосского дела» и о причастности к нему некоторых руководителей департамента КНБ по г. Алма-Ате), Айнабеков полученную информацию решил прямиком отправить в центральный аппарат КНБ РК. Что и сделал.
Спустя некоторое время Айнабеков сообщил Отарбаеву, что в Астане готовы выслушать Махатова. Все. Этим участие Айнабекова в «деле Махатова» ограничивается. В Астану он вместе с ним не летал. Они даже не были знакомы. О том, что было в дальнейшем, ему стало известно уже в ходе следствия. Спрашивается, какое уголовно наказуемое деяние совершил мой подзащитный? Что, не доверив своему алма-атинскому руководству, о возможной причастности которого к хоргосскому скандалу писали некоторые СМИ, отправил «меморандум» в Астану? Если был не прав, накажите его в административном порядке, понизите в должности, в конце концов.
— Ситуация с уголовным делом вашего подзащитного напомнила фразу из фильма «Старики-разбойники» — «Преступления века на дороге не валяются». Мне иногда кажется, что судьи, вынося обвинительный приговор, идут по пути наименьшего сопротивления, ведь обвинительный приговор писать легче. Есть заключение следователя. Оправдательный приговор писать гораздо сложнее, для его обоснования сами судьи должны изрядно «попотеть», а они перегружены. Может, я не права?
— Ваша версия имеет право на существование. Не все наши судьи берут на себя смелость выносить оправдательные приговоры. Для этого надо еще и мужество иметь.
