Российские следователи нарушили не только всевозможные нормы казахстанского законодательства, но и суверенитет Казахстана
- Подробности
- 3606
- 06.06.2013
- Александр РОЗЕНЦВАЙГ, адвокат
Прокомментировать действия следователей Следственного комитета России мы попросили адвоката супругов Новиковых Александра Розенцвайга
В соответствии с постановлениями Басманного суда Москвы не кто иной, а именно казахстанские юристы обвинены в противоправном влиянии на мнение (читай: в подкупе) ученых и общественности в оценках приговора того же Басманного суда в отношении М. Ходорковского и П. Лебедева, а также в том, что ими «...организо-вывались дискуссии, издавались монографии и осуществлялись публикации в средствах массовой информации о необходимости внесения изменений в уголовное законодательство России. Таким образом, создавалась иллюзия необходимости либерализации уголовного законодательства, и в интересах Ходорковского были внесены изменения в законодательство России...».
.
При проведении следственных действий были нарушены все возможные нормы казахстанского законодательства, что видно даже невооруженным глазом студентам-юристам начальных курсов. Конечно же, будучи хрестоматийными, такие примеры «как не нужно делать», противоправные во всех деталях, найдут отражение в учебных пособиях.
Но, чтобы избежать большей беды, хотелось бы говорить не об этом, а о фундаментальных проблемах юридического характера, касающихся уголовного преследования на основании Минской Конвенции.
Должна ли оцениваться законность поручения перед его исполнением?
Прокуратура и суд считают, что нет. Закон говорит обратное. Согласно статье 19 Минской Конвенции о правовой помощи, статье 3 Соглашения о правовой помощи и сотрудничестве между органами прокуратуры (г. Алма-Ата, 8 октября 1992 года), помощь по уголовному делу не оказывается, если это противоречит законодательству. Эти же нормы повторены в УПК и Казахстана, и России.
По делу, возбужденному в России в отношении неизвестно кого ещё в 2003 году, санкционирован обыск у казахстанского гражданина для поиска свидетельств приписываемой ему противоправной деятельности аж в году 2012-м. С точки зрения казахстанского, равно как и российского законодательства, это нонсенс.
Как можно серьезно вменять в вину участие в дискуссиях и написании книг по юридическим вопросам, проведение анализа и разработку предложений по приведению в соответствие с конституционными нормами уголовного, процессуального, исполнительного и иного законодательства? Любое государство немедленно возвратило бы письмо с просьбой о такой правовой помощи исполнения.
Общественная экспертиза вступившего в законную силу приговора, инициированная российским президентом, процессуальным документом не является.
В отличие от судебных экспертов и специалистов, лица, анализирующие публичный приговор в рамках общественной научной экспертизы, не имеют процессуального статуса. Они не предупреждаются об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных заключений, не ограничены в общении с любыми лицами, самостоятельно определяют объем исследования и т.д. Просто высказано собственное мнение, как это вправе делать любой гражданин на основании провозглашенных Конституцией прав и свобод.
Утверждения Следственного комитета и Басманного суда о заведомо ложных заключениях общественной экспертизы представляются злобной и малограмотной попыткой их дискредитации и, естественно, подавлением свободы слова (последнее им пока удаётся).
Участники общественной экспертизы также не являются субъектами юридической ответственности. Соответственно, лица, которым приписывается «воздействие» на ученых, её проводивших, никак не могут быть объектами уголовного преследования. Данное обстоятельство лежит на поверх-ности, прямо следует из формулировок постановлений Басманного суда, в которых речь идет о «заведомо ложных заключениях специалистов под видом независимых общественных экспертиз». Кому как не прокурорам знать, что при таких обстоятельствах противоправных действий нет и быть не может, равно как в такой ситуации нет оснований для уголовного преследования и проведения следственных действий на территории суверенного Казахстана. Если всё же это ими сделано, то это уголовное преступление.
Можно ли серьезно относиться к постановлению Басманного суда? Нужно ли быть семи пядей во лбу, чтобы усомниться в его законности?
Но прокуроры на основании этого дефектного документа, с одной стороны, запросили, с другой — разрешили: и обыски в жилище, и выемки документов в банках, и допросы, и слежку с прослушиванием. Одним словом, разрешили все. Причем заодно и у меня, казахстанского адвоката, что совершенно недопустимо. Но это – тема для отдельного разговора.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что постановление о разрешении производства обысков вынесено Басманным судом с участием прокурора Генеральной прокуратуры В.А Лахтина. Известно, что именно этот суд выносил приговор Ходорковскому, и именно этот прокурор поддерживал обвинение. Теперь те же персоны принимают решение об уголовном преследовании лиц, которые, по их мнению, в этом приговоре сомневаются.
Очевиден и тот факт, что компетенция судов, включая всесильный Басманный, имеет пространственные и межгосударственные ограничения. Согласитесь, одно дело, когда суд выносит постановление об аресте лица, неизвестно где скрывающегося от правосудия. Другое дело, когда суд санкционирует обыск в жилище иностранного гражданина в его собственной стране, за пределами юрисдикции суда.
Прокуроры в этом проблему не усматривают. Ссылаясь на статью 13 Минской Конвенции, они заявляют о прямом действии иностранных актов в Казахстане. Но это в корне ошибочное утверждение, поскольку названная статья Конвенции говорит только об отмене так называемого апостилирования (легализации) официальных иностранных документов, и ни о чём более. Беда в том, что органы прокуратуры обеих стран безосновательно наделены огромными полномочиями и разрабатывать, и толковать, и применять, и контролировать применение соглашения, ну и законов тоже. Предоставление таких невероятных прав одному субъекту представляется неверным изначально. Это тем более неверно теперь, когда уровень образования и подготовки кадров существенно изменился, причём далеко не в лучшую сторону.
Следует ли говорить о том, что ошибки в толковании Конвенции и УПК и их применении способны причинить серьезный вред интересам государства и правам граждан?
Должна ли оцениваться правильность запрашиваемого действия перед исполнением?
Как говорилось выше, прокуроры говорят нет, по причине предполагаемого прямого действия иностранных актов.
Законодательство говорит об обратном. Согласно статье 8 УПК Республики Казахстан порядок производства по уголовным делам должен обеспечивать защиту от незаконного ограничения прав и свобод человека и гражданина. Такое же положение содержится и в российском УПК.
Если законная необходимость получить электронные адреса и переписку с конкретными лицами всё же возникла, то это — основание для проведения выемки части информации из огромного объема, который хранится на личных и офисных компьютерах. Делается это быстро, нажатием нескольких кнопок. Для этого не нужен многочасовой обыск.
Другое дело выемка документов в банке владельца банковского счета (того же И. Новикова). Здесь имеются свои особенности. Владелец счета не в состоянии изменить что-либо в учете совершенных им банковских операций. По этой причине нет необходимости ни в спешке, ни в секретности. Отсутствуют юридические и практические основания лишать владельца счета права обжалования банковской выемки, равно как и права требовать, чтобы выемка ограничивалась конкретными сведениями, в целях предупреждения «фишинга».
Иной подход неизбежно вредит репутации казахстанской банковской системы, которая до последнего времени оценивалась неплохо. У кого и по какому основанию проведут засекреченную выемку банковской информации в следующий раз?
Вправе ли должностные лица зарубежных государств проводить следственные действия на территории Казахстана?
Ну, прокуратура, естественно, сказала: да.
Закон же прямо говорит обратное. В соответствии с процессуальным законодательством обоих государств и статьями 6 и 8 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 года (с изменениями от 28 марта 1997 года) представители иностранных служб могут только присутствовать при исполнении поручения. Производить следственные действия они не имеют права. Это исключительная прерогатива властей государства на собственной территории.
Согласно письму Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 18.04.2013 № 87-200-2013, она запрашивала разрешение только на присутствие представителей российских спецслужб при производстве следственных действий.
Ответным письмом Генеральной прокуратуры Республики Казахстан от 19.04.2013 г. ходатайство российской стороны удовлетворено именно в части присутствия указанных в поручении лиц при проведении процессуальных действий.
Между тем, вопреки законодательству, Конвенции и полученным разрешениям, представители иностранных служб на территории суверенного государства осуществили обыск и провели многодневный допрос. Помимо откровенного нарушения государственного суверенитета Казахстана такие действия носят характер фундаментальных нарушений уголовно-процессуального закона, неизбежно влекущих признание их недопустимости. В соответствии со статьей 116 и другими УПК Республики Казахстан никакие фактические данные не являются доказательствами, если получены в связи с проведением процессуального действия лицом, не имеющим права осуществлять производство по данному уголовному делу. Аналогичная норма имеется в законодательстве России.
Следует ли суверенному государству препятствовать вывозу изъятого у собственных граждан, не имеющего отношения к делу?
Прокуроры и суд опять говорят: нет. Но не им решать в конечном счёте. Потому что закон, опять же, говорит об обратном.
Изъяты не имевшие никакого отношения к поручению находившиеся в работе книги по праву, детские вещи…
Документы юридической фирмы Игоря Новикова на бумажных носителях изъяты без упаковки, без описи, даже без указания количества страниц. Их копии не были оставлены. Законодательство прямо запрещает это делать. В силу статьи 123 УПК Республики Казахстан материалы, содержащие компьютерную информацию, передаются в копиях законному владельцу, когда владелец требует их в правомерных целях осуществления трудовой, профессиональной деятельности и отчетности, в противном случае нарушаются конституционные права на труд и свободу предпринимательской деятельности.
Конечно же, ничто из изъятого не должно было быть вывезено из Казахстана. В соответствии со статьей 78 Минской Конвенции Казахстан обязался передавать России только те предметы, которые могут иметь значение доказательств в уголовном деле. В силу статьи 116 УПК РК изъятые с нарушениями законодательства предметы не являются таковыми, они в принципе не могут быть и предметом вывоза. Но вывезено было всё.
Если кто-то наивно полагает, что потом «органы» разберутся и вернут, — он ошибается. На протяжении нескольких месяцев после обысков в Москве в семье Новиковых в сентябре 2012 года не возвращено ничего, включая семейные архивы, семейные видео-камеры, дипломы об образовании, паспорт так называемого «свидетеля».
Совершенно ясно, что казахстанская прокуратура была обязана предотвратить незаконный вывоз любой собственности за пределы территории страны до завершения сроков обжалования следственных действий, предусмотренных статьей 109 УПК Казахстана и аналогичной статьей российского УПК. В противном случае предусмотренное законодательством право на обжалование теряет всякий смысл.
Знакомы ли прокуроры с тем, что «наработала» в Казахстане новоиспеченная российская спецслужба? Конечно, они сами были непосредственными участниками.
Но при надлежащем исполнении прокурорами конституционных обязанностей представители российских служб не смогли бы уехать восвояси не то что с чужими вещами, а сами, не будучи пристрастно допрошенными о попытках ночных вторжений в жилище казахстанских граждан.
Но прокуроры на соответствующие пункты заявления даже ответ дать не удосужились. Суд же не счел возможным затребовать аудиовидеозаписи безобразий и фактически отказал в защите, хотя в силу руководящих разъяснений высшей судебной инстанции данное обстоятельство является безусловным основанием для удовлетворения жалоб.
Имею честь позволить себе наивно заявить следующее.
Должностные лица следственных органов, прокуратуры и судьи, допустившие нарушения закона, независимо от того, действовали ли они с умыслом или по недомыслию (что ещё хуже), должны быть привлечены к строгой ответственности.
