«Паническая атака»
- Подробности
- 8739
- 25.03.2015
- Виталий ВОЛКОВ, эксперт по Центральной Азии в Германии, специально для «Новой» — Казахстан»
Среди адвокатов Алиева есть те, кто получил от него право прямого доступа и управления некоторыми его счетами. Именно они настаивают на версии убийства экс-зятя президента
Швейцарские судебно-медицинские эксперты разочаровали. Если даже отвлечься от политической составляющей финала «дела Алиева» в Австрии, то журналистам, не занимающимся аналитикой, гораздо больше пищи давала версия убийства олигарха в венской тюрьме, нежели вариант самоубийства последнего по причине безысходности своего положения перед неизбежным судебным процессом. «Вариант первый» дает возможность развивать тему дальше, «вариант второй» – констатировать, что процесс в Вене против Кошляка и Мусаева по убийству менеджеров «Нурбанка» будет идти без главного обвиняемого.
Повторное вскрытие и экспертиза, проведенная в швейцарском Ст. Галлене, вроде бы поставили эту точку на «варианте первом» – судмедэксперты подтвердили результаты первого вскрытия, проведенного в Австрии. Они не нашли каких-либо признаков убийства. Поводов говорить о том, что кто-либо мог проникнуть в камеру Алиева и инсценировать самоубийство, не предоставили ни анализ датчиков, фиксирующих в тюрьме Йозефштадт моменты открытия-закрытия дверей в камере, где заключенный находился до смерти, ни изучение данных видеонаблюдения за камерой и за коридором.
Тем неожиданней и скандальней прозвучало на фоне успокоившегося, было, ландшафта австрийской прессы заявление венского адвоката Эриха Гемайнера, распространенное австрийской газетой Kurier. Гемайнер заявил, что в его распоряжении имеется сильнейший свидетель, который может подтвердить его собственное подозрение – Алиев был ликвидирован, причем ликвидирован по приказу Нурсултана Назарбаева. Гемайнер в Kurier утверждает, что его тайный свидетель, имевший крепкие контакты в КНБ, узнал от источника в этом ведомстве, как в Астане Назарбаев провел секретное совещание с шефом КНБ, начальником внешней разведки и неким «представителем финансовой полиции». Дата не указана, зато якобы известна тема – «нейтрализация Рахата Алиева и Мухтара Аблязова». Как можно понять из контекста, речь шла о физической нейтрализации. Как в Астане собирались «нейтрализовать» Аблязова – чуть ниже, что же касается Алиева, то, в изложении Гемайнера, свидетель не привел детального плана исполнения, но сообщил, что речь шла о том, что Алиев должен был быть ликвидирован либо в ходе судебных слушаний по делу об убийстве менеджеров «Нурбанка» в Вене, либо при оглашении приговора. Однако смерть его отца в Казахстане в январе этого года навела спецслужбы на мысль изменить план и осуществить ликвидацию в тюрьме, представив смерть как самоубийство после получения известия о кончине близкого человека.
На этом основании Гемайнер настаивает не только на продолжении расследования версии убийства по политическим мотивам, но и на возобновлении уже закрытого дела о попытке отравления Алиева в 2007 году. Тогда после пребывания недолгое время в комиссариате полиции бывший посол Казахстана в Австрии пережил стресс, оказался в больнице, где у него рентген показал наличие в кишечнике неких металлических цилиндров. Алиев тогда утверждал, что его заставили их проглотить полицейские, а журналисты, особенно горячо поддерживавшие его, писали об уране в этих цилиндрах и напоминали о судьбе Литвиненко. Но венская прокуратура следов радиации не обнаружила, дело изучила и закрыла. «Это скандал, – утверждает венский адвокат, – дважды Алиев находился в руках венской юстиции. В первый раз он был отравлен, во второй – либо убит, либо принужден к самоубийству».
Вдохнет ли это заявление новую жизнь в «вариант первый»? Пока, судя по реакции австрийских СМИ и юстиции, признаков этого не видно. С одной стороны, там еще ждут результатов токсикологической экспертизы – в крови мертвого Алиева было обнаружено вещество, указывающее на прием им барбитуратов. В больших дозах барбитураты, используемые обычно в качестве снотворных и успокаивающих препаратов, могут вызывать отравление.
С другой стороны, оппоненты Рахата Алиева из Загранбюро казахстанской оппозиции утверждают, что, восстанавливая справедливость в отношении покойного Рафика Соткинбаева, у них на руках оказались документы, прямо свидетельствующие о том, что среди адвокатов Рахата Алиева есть те, кто получил от него право прямого доступа и управления некоторыми его счетами. Руководитель Загранбюро Серик Медетбеков, основываясь на этом, считает, что именно эти адвокаты и «накручивают» на «вариант первый» самые невероятные истории, поскольку таким образом могут в форме гонораров перевести деньги с подконтрольных им тайных счетов бывшего клиента на свои. Исходя из этой точки зрения, никакого свидетеля у Эриха Гемайнера нет.
Кроме того, в среде венских журналистов считается, что Kurier была «своей газетой» для Рахата Алиева и не раз служила рупором для него и его адвокатов. Поэтому доверия к подобной публикации не будет, пока Гемайнер не предъявит публике своего свидетеля. Впрочем, по информации, полученной автором, появление этого свидетеля в свете юпитеров не столь невозможно, как это представляется Серику Медетбекову. Среди инсайдеров в Вене уже курсирует его имя. Но если это действительно так, то речь идет о хорошо известной фигуре, которая имеет очень скверную авантюрную репутацию – такому свидетелю австрийскую юстицию не поколебать. Но если его держать джокером, пряча «в рукаве», то некоторое время возбуждать прессу еще возможно.
Однако в противовес этому известно, что летом 2014 года Генеральная прокуратура столицы получила результаты медицинской экспертизы состояния здоровья Рахата Алиева, проведенной венскими специалистами. Там дважды фигурирует диагноз «депрессия» – один раз как «начинающаяся» в контексте «панических атак» (обнаружена во время обследования в 2007 году во время того самого инцидента с подозрением на отравление), а другой раз как «реактивная». Известно, что «реактивная депрессия» возникает как реакция психики на так называемые «удары судьбы». Прямой связи между суицидальным состоянием и этим диагнозом нет, но есть опосредованная.
Кроме того, те, кто в Вене интересуется «делом Алиева», отметили и то, что говорилось в ходе судебного заседания, которое прошло в день его смерти, 24 февраля, и на котором он должен был присутствовать как свидетель. Помните? Алиев обвинял двух своих прежних сокамерников в шантаже и в угрозах, после чего был переведен в одиночку. А по его заявлению было возбуждено дело.
Так вот, из показаний свидетелей следует, что Алиев не принимал, а собирал медицинские препараты и хранил их для какой-то цели. Администрация тюрьмы, узнав об этом, однажды конфисковала собранные им таблетки. Эта странность, а также ряд других особенностей поведения самого Алиева и его главного защитника Манфреда Айнедтера, старавшегося, судя по показаниям свидетелей, взять окружение своего клиента в тюрьме под чрезмерный контроль, пока не нашли своего объяснения, но это дело еще не завершено.
Скорее всего, те, кто будет продолжать настаивать на «варианте первом», все-таки в большей степени вынуждены рассчитывать не на действия Эриха Гемайнера, сколько на версию «принуждения к самоубийству», которую, как можно ожидать, будет отстаивать Айнедтер. Хотя если использовать для этой цели «шантаж со стороны сокамерников», то вышеуказанное судебное заседание заставляет задуматься, не подстроена ли была вся эта история его адвокатом, например, для того, чтобы убедить суд перевести Алиева под домашний арест. Но это лишь догадки, прямых фактов материалы не дают.
Итак, что касается «варианта первого», по мнению Серика Медетбекова, в нем могут быть заинтересованы адвокаты Алиева, тем более что на процессе по делу об убийстве менеджеров «Нурбанка» они уже «не в теме» – там теперь могут работать только адвокаты Мусаева и Кошляка. Но только ли они? Для этого нужен еще кто-то, способный координировать их юридическую деятельность и с публикациями в прессе, включая казахстанскую, и с политической конъюнктурой – опять же включая Казахстан.
Вдова Алиева, Эльнара Шораз, вроде бы унаследовала значительную часть его имущества и денег, но не в ее интересах сейчас биться с Астаной – важнее заключить с ней мир и пожить с детьми спокойно.
Но есть «попутчики» Алиева, которые обладают и средствами, и интересом, поддерживая его образ «жертвы кровавого режима». Им, обосновавшимся с большими деньгами на Западе, важно убеждать местные власти, относящиеся к ним с определенным недоверием, что «нас ждет та же судьба, если вы нас не спрячете и не защитите, Астана найдет нас и на наших виллах, и в ваших тюрьмах».
Инсайдеры первой в этом круге называют семью Храпуновых. И связанного с ней родственными и коммерческими узами Мухтара Аблязова. Среди тех казахстанских оппозиционеров, кто не причисляет Виктора Храпунова к кругу идейных борцов с Астаной, бытует точка зрения, что именно из его швейцарского убежища скрытно осуществляется отчасти «защита Алиева» и в значительной мере «защита Аблязова». Автор не располагает достаточной информацией, для того чтобы убедительно подтвердить или опровергнуть это. Но считает уместным вспомнить слова Эриха Гемайнера о свидетеле, который якобы рассказал ему не просто о плане ликвидации Алиева, но именно «Алиева и Аблязова». С одной стороны, французские органы правопорядка должны были бы в крайней степени обеспокоиться после этого заявления и озаботиться тем, чтобы подробно допросить свидетеля – Аблязов сейчас в их тюрьме и на их ответственности. Да и Москва, с нетерпением ожидающая экстрадиции банкира, должна была бы дать понять Астане, что ни в коем случае не допустит исполнения такого неумного плана, как «нейтрализация», поскольку Аблязов нужен для возвращения долга в несколько миллиардов долларов, а не в виде очередного политического мученика. Однако, по информации автора, в Париже на сообщение об угрозе жизни Аблязова не отреагировали, а в Москве – не заметили.
Но ситуация может измениться, если в обозримое время будет обнародован некий «план нейтрализации» бывшего главы БТА, обсужденный на том самом пресловутом совещании в Астане, о котором поведал свидетель Гемайнера. Это было бы логично: если источник свидетеля выяснил абрис этого плана в части, касающейся Алиева, то должен был узнать детальнее и про намерения в отношении Аблязова. То есть вторым шагом комбинации должно быть вбрасывание в СМИ такого плана – иначе первая часть послания полностью теряет правдоподобие и смысл. Но, возможно, первая была лишь пробным шаром для второй.
Что ж, будем ждать 15 апреля, когда в Вене начнется процесс по делу об убийстве менеджеров «Нурбанка».
