«Буду писать даже для единственного читателя»
- Подробности
- 3957
- 31.10.2024
- Узакбай АЙТЖАНОВ, предприниматель, меценат. Фото из архива автора
22 октября исполнилось 100 лет Абдижамилю Нурпеисову
Ему нравилось, когда к нему обращались Әбе/ Абе. Просил, чтобы его имя писали раздельно - Абди-Жамиль, как когда-то по-отечески смаковал Мухтар Ауезов, видевший в нем своего приемника во главе республиканского писательского союза.
Кстати, письмо, написанное Ауезовым в ЦК КПК, с рекомендацией Нурпеисова на избрание первым руководителем союза писателей Казахстана, «утерянное» после смерти классика в 1961 году, было обнаружено в архивах республиканского ЦК компартии, в первые годы независимости Казахстана.
Как-то Абе сказал: «Мне нравится твое обращение ко мне - Аға, так я звал своего отца». К моему отцу он обращался так же - Аға, не произнося его имени. Оба родились в одном ауыле на полуострове Куланды, омываемом волнами некогда могучего Аральского моря.
В моем отце он видел аксакалов своего детства, часто с тоской вспоминая их имена: Акжол, Талимжан, Барлык, Емберген; Сыргабек, Казтуган, многие из которых стали прообразами героев его трилогии «Кровь и пот».
Родные для нас имена и названия (Куланды, Бел-Аран, Шыганак, Тобебулак) видимо послужили для меня входным билетом в жизнь ершистого, порой неуживчивого, патриарха казахской литературы, став началом нашего духовного родства, переросшего в дружбу, которую он обозначил: «сен менің іні-досымсың» (ты для меня младший брат и друг).
Могли общаться часами, точнее, больше говорил он, а я слушал. О многом: о малой Родине, погибающем Арале, о стране, политике, власти, о любви…
Да, Абе делился историями своей любви к трем женщинам, чувства к которым он берег в своем сердце до конца своих земных дней.
Послевоенные годы, не снявший еще офицерскую шинель и гимнастерку, вчерашний фронтовик в Шалкаре влюбляется в девушку.
На время расставшись с ней, желая учиться писательскому ремеслу, Абдижамиль приезжает в Алма-Ату и получает известие: его избранница беременна, и братья срочно выдали ее замуж. Вскоре она родила сына.
В преклонном возрасте, когда Абе за год потерял двоих из трех дочерей, я набрался смелости спросить: почему он не разыщет своего единственного сына от той девушки, наверняка у того есть дети и внуки - Ваши внуки и правнуки. Ответ поразил своей безысходной прямотой: «ертегілер айтушы еді - туғаныңа қуанғаным жоқ, өлгеніңе жыламаймын» (раньше говорили - не радовался рождению, не буду плакать и уходу).
Известная ученная - врач долгие годы была его музой. У обоих были семьи, которые они не хотели разрушать, но их взаимная любовь не позволяла отдалиться друг от друга.
Однажды Абе передал мне на хранение ее портрет, в рамке под стеклом, со словами: «Пусть она хранится в твоем доме, буду приходить к тебе и смотреть на нее».
Когда она умерла после тяжелой болезни, он, придя ко мне, обнял ее портрет и долго сидел, безмолвно рыдая. Уходя, забрал портрет с собой.
Как-то беседуя со мной и с Сергеем Азимовым, который в то время был президентом киностудии «Казахфильм», Абе произнес: «любовь - такая дрянная штука, не надо жениться по любви», и будто отвечая самому себе, продолжил: «до сих пор люблю свою неряху».
Муж и жена - два одаренных человека, классик казахской литературы и ученный-химик, доктор наук. Посвятив жизнь науке, ей не хватало времени на семейные дела, а ему не хватало домашнего уюта. Прожив вместе 70 лет, всю ночь перед похоронами, он просидел у тела Ажар-апай, и наутро, когда выносили ее тело, шел и плакал. Тогда ему было 97, а ей 95…
Одиночество пришло к нему в раннем детстве, с потерей матери, усилилось, когда под Сталинградом у 18 летнего Абдижамиля погибли отец и братья отца: пять человек из одной семьи.
Единственному, оставшемуся в живых, из рода Нурпеисовых, ушедших воевать, только ему в Кенигсберге суждено было дождаться завершения мировой кровавой бойни. Ажар, девушка которую он встретил в Алматинской библиотеке, сирота, выросшая в детдоме, стала его женой. Так два одиночества образовали одно целое - семью.
Родились три дочери. Мечтал о сыне - не суждено. Записал сыном единственного внука Карима, сына младшей дочери Раушан.
Как-то, после открытия памятника героям его трилогии в Актобе, полетели на вертолете на северное побережье Арала, где некогда располагался рыболовецкий поселок. На мысе Бел-Аран, стоя на краю обрыва, откуда виднелась синяя полоска умирающего моря, Абе презентовал, сопровождавшим его в поездке друзьям: Борису Панкину, Николаю Анастасьеву и гостям из Франции и Бельгии, построенный по его настоянию, одинокий мемориал в бескрайней и безлюдной степи, в котором он планировал обрести вечный покой.
Увидев слезы на моих глазах, отозвал в сторонку и произнес: «Когда меня не станет, вот также на вертолете привези моих дочерей и Ажар». Я что-то буркнув в ответ, попытался отшутиться, мол рано еще…
Судьба распорядилась по-своему - в течении полугода Абе потерял двоих дочерей, старшую Айжан и младшую Раушан, спустя несколько лет не стало и Ажар Керешовны.
Марал Итегулов, близкий родственник Абе, единственный человек которого он любил, как сына и воспринимал, как младшего брата, незадолго до кончины Абе получил его согласие на похороны в Алматы.
Похоронили на Кенсае. Мемориал на утесе Бел-Аран стал духовным мазаром и местом паломничества почитателей творчества великого отшельника (как некогда прозвал его патриарх медицины академик Торегельды Шарманов), где на двух стеллах из черного габро высечены строки из его романов «Кровь и пот» и «Последний долг», над которыми он работал десятки лет.
«Кровь и пот» он продолжал править до последних дней, лежа на больничной койке, мелкими, трудноразборчивыми каракулями, между строк уже напечатанной книги. Шутил: Лев Толстой 12 раз переписал роман «Война и Мир», а я вот 13-й раз переписываю трилогию «Кровь и пот». На недоуменный вопрос: кому и для чего это нужно, кто будет читать? Время больших романов ушло, социальные сети стали основной библиотекой, отвечал: «Если мою книгу будет читать хоть один человек, то буду писать для него - единственного читателя».
При внешней суровости и колючем характере, Абе сохранил в себе детскую доверчивость и доброту. Стеснялся излишнего внимания к себе. Не приветствовал празднование юбилеев и был равнодушен к наградам. Когда к 80-летию его представляли к званию «Халық қаһарманы» (Народный герой), его реакция была однозначно обозначена на странице популярной газеты: «Награды нужно давать молодым, чтобы стимулировать их дальнейшее развитие, труд и творчество. А когда я представлю, что на мою старческую впалую грудь повесят поблескивающий кусочек металла, ощущаю неловкость».
В знак протеста против существовавшей политической системы, кроваво подавившей мирную демонстрацию молодежи и студентов в декабре 86-го, он уложил в картонную коробочку все свои награды, боевые и трудовые: ордена Отечественной Войны, Красной Звезды, Славы 3-й степени, Трудового Красного Знамени, Дружбы Народов, Знак Почета, множество медалей вместе с партбилетом члена КПСС с 1943 года - и выбросил все в мусорный контейнер. Просто, без демонстративного эпатажа. Это была его гражданская позиция.
Также и с юбилеями. Нам, оргкомитету близких по духу с ним людей, еле удалось уговорить его, до этого не отмечавшего ни одного юбилея, согласиться на празднование 85-летия.
Абе - 95. Глава государства прилетев в Алматы, вручает ему орден Отан и звезду Героя труда. Услышав новость, прерываю охоту и приезжаю к нему.
Абе сидел один, а на домашнем халате висела звезда Героя. Поздравил. На вопрос: зачем ему этот жылтырақ (блестяшка)? Ответил: «Мне не долго осталось, может это как-то поможет тем, кто останется после меня». Таков Абе, на пороге вечности думать о других.
Он дорожил только двумя наградами, медалью Шолохова за литературный труд и орденом Отан (Отечество) из-за названия.
Когда имя Абдижамиля Нурпеисова вошло в short list номинантов на Нобелевскую премию по литературе, в пятерку из более полутысячи кандидатов, вероятность получения премии казахским писателем была высочайшей, требовалась только формальная поддержка руководства страны. Увы, властные установки в то время были нацелены на получение «нобелевки» тогдашним главой государства.
Величие Абе в том, что даже физически отсутствуя, он остается духовным ориентиром мыслящих соотечественников.
Друг Абе, родившийся с ним в один год, выдающийся писатель - фронтовик Виктор Астафьев, несмотря на свою оппозиционность к идеологии, проповедуемой руководством России, и жесткую критику, захлестнувшего страну, победобесия, тем не менее, удостаивается специального указа нынешнего президента РФ «О праздновании 100 летнего юбилея народного писателя В.Астафьева». Юбилейные мероприятия прошли по всей России.
Один из двух казахстанских тружеников пера - лауреатов Государственной премии СССР (1974), народный писатель (1985) переведенный на десятки языков мира, Герой труда Абди - Жамиль Нурпеисов, писавший после трагедии в Жана-Озене: «Даже фашисты во время войны не избивали раненных, как это делали казахстанские полицейские, добивавшие пинками и дубинками, подстреленных в спину, безоружных демонстрантов», к сожалению, не удостоился государственных почестей на 100-летний юбилей. Для проведения векового юбилея Почетного гражданина Алматы, отказались предоставить театр оперы и балета в южной столице, якобы мотивируя это тем, что аналогичный юбилей другого писателя - отца нынешнего президента, тоже прошел не в этом величественном здании, а в более скромном – Доме Дружбы.
Как говорил Абе: «Дрянная жизнь».
