Материалы
Обратная перспектива
- Подробности
- 2462
- 06.12.2017
- Записала Кира САПГИР, Париж
Переводить подобную поэзию – означает обладать привилегией участвовать в горнем поединке, восхищаясь собственной отвагой, воссоздавая поэзию и не рискуя… сам переживать ее как поэт!
Тьерри Мариньяк, перевод К. Сапгир
Интервью, которое взяла в Париже у Бахытжана Канапьянова Кира Сапгир, прозаик, поэт, член Французского и Русского ПЕН-клубов
В Париже, в штаб-квартире ЮНЕСКО, прошла Международная научно-практическая конференция «Модернизация общественного сознания: модель Нурсултана Назарбаева». В рамках этого события состоялась презентация сборника стихов известного казахстанского поэта и писателя Бахытжана Канапьянова в переводе на французский язык.
Бахытжан Канапьянов – прославленный казахский поэт, сценарист, переводчик и общественный деятель. Его имя широко известно любителям поэзии; стихи переведены на десяток языков, как ближнего, так и дальнего зарубежья.
Жизнь и судьба Б. Канапьянова связаны с легендарной плеядой поэтов-«шестидесятников» – Андреем Вознесенским, Беллой Ахмадулиной, Олжасом Сулейменовым.
В его нынешнем сборнике «Обратная перспектива» собраны стихи разных лет. Эти «векзаметры» и «веклибры» (по выражению А. Вознесенского), насыщенные гулом современного мегаполиса и одновременно вечным ритмом Большой степи, представляет французским ценителям изящной словесности Тьерри Мариньяк, литератор, переводчик и страстный адепт поэзии, заставивший заговорить казахскую музу на языке Расина и Гюго.
– Дорогой Бахытжан! Тьерри Мариньяк, французский переводчик Вашего сборника «Обратная перспектива», дал Вам новое имя – Жан Бахыт. Говорят, имя меняет судьбу человека – во всяком случае, его взгляд на мир. Чувствуете ли Вы в себе перемену?
– Думаю, что и новое имя, и название моего французского сборника как-то взаимосвязаны между собой. Судите сами, если раньше имя Бахытжан переводилось с восточного, с тюркско-казахского «Счастливая душа», то теперь – «Душа счастья». Так что святые компоненты, данные мне родителями, остались именно в силу той самой обратной перспективы нашего бытия. Хотелось бы, чтобы «Душа счастья» была не только в версификациях, но и отчасти в реале. У меня даже есть стихи, написанные неделю назад на эту тему.
JAN BAKHYT
Всю душу вперед выставляю,
А счастье встает за душой.
А что будет дальше? – не знаю
За этой завесой сплошной.
По-прежнему будет дорога
Вести на иной поворот.
По-прежнему выйдет тревога
За черными птицами нот.
А дальше что будет – то будет,
Не смыть мне морщины со лба.
По-прежнему строчками судит
От звездного неба судьба.
– Что Вы ждете от читателя «прекрасного далека»?
– Без прекрасного прошлого нет и «прекрасного далека». Читатель прошлого имел счастье чувствовать сам аромат чтения именно бумажной версии книги, а не интернет-книгу (аудио и электронную версии).
«Молчите, проклятые книги, я вас не писал никогда!» (А. Блок). Это оттуда, из тех самых стеллажей и книжных полок, откуда корешки книг (хороших и разных) манили к себе. Хотелось бы, опять же по «обратной перспективе», чтобы это по-новому повторилось на новом витке истории, но уже двадцать первого столетия.
– В Вашей родословной – предки Алаша и Чингиз-хана. Не воюют ли эти предки между собой в Вашей душе?
– Ну, они так далеки, что давно превратились из исторического факта в быль, фольклор, одним словом, в миф, но из былой реальности. Мне ближе, по сердцу и родству души, чингизид Чокан Валиханов, друг и соратник Федора Достоевского, мой отец, учитель истории Мусахан Канапьянов, видевший в юности, в Омске, и Антона Сорокина, и Леонида Мартынова, и Всеволода Иванова, и даже Павла Васильева, не говоря о казахских репрессированных поэтах Магжане и Шакариме.
– Если говорить о сегодняшней встрече с Францией, то бишь о переводе Вашей поэзии с языка Пушкина на язык Расина, – не означает ли это, по Вашему мнению, «завоевание Европы» мирным путем – путем поэзии – и тем самым взаимообогащение двух миров?
– Пользуясь случаем, во-первых, без лукавства, хочу поблагодарить «маленькую хозяйку» Большого Парижа – Киру Александровну Сапгир за всестороннюю помощь и содействие в этом «завоевании». Да и с адептом русской (а теперь и восточной) литературы, прекрасным прозаиком, поэтом, переводчиком, который чувствует Слово поэтическое на молекулярном уровне, Тьерри Мариньяком никогда бы не встретились без вашей рекомендации. Разве где-нибудь в квадрате ринга, ибо и Тьерри, и я занимались боксом. И это не восточный реверанс, а искренняя потребность души Жан Бахыта – сказать простые слова благодарения. Не мной будет сказано, что поэзия, метафора, образ не имеют границ, ибо все это становится понятным и родным в силу оригинала и в силу достойного перевода для читателя той страны, на чей язык переведено. В данном случае для Франции и стран франкофонии. Как говорят, Париж стоит мессы!
– Как ни странно, в детстве мы все начинаем писать именно со стихов, а не с прозы. Хотя по своей природе стихи писать сложней. Расскажите о Вашем первом стихотворении.
– Честно говоря, не помню. Наверное, горы, степь, Иртыш, глаза мамы, косяк лошадей вблизи аула.
Не зная племени, не зная рода,
Основ не зная языка,
Ребенок плачет, нет ребенку года,
А в плаче – тайная тоска.
Он высказать пока еще не может –
Обиду или просьбу, не поймешь.
И это все он в будущее вложит
И рассечет – на правду и на ложь.
– Пушкин писал: «Поэт, не дорожи любовию народной». Согласны ли Вы с Пушкиным?
– Разумеется, ибо «Ты сам свой высший суд!». Однако Пушкин мне дорог больше своей прозой и некоторыми фразами из драматургии – «Три карты», «Копеечку!», «Народ безмолвствует». Какое счастье находить такие крупицы гения русской словесности, которые актуальны и ныне.
– 29 февраля по Вашей идее учрежден Всемирный день поэзии. Расскажите, как это случилось? И отчего этот день отмечают в високосные годы?
– Ну, это уже история. В канун 29 февраля 1996 года я пригласил в «город у подножья гор», в Алма-Ату, Андрея Вознесенского, Беллу Ахмадулину, Александра Ткаченко и Бориса Мессерера на Вечер Поэзии. И попросил Андрея Андреевича и Беллу Ахатовну поддержать эту идею – 29 февраля (Касьянов день) – Всемирный день Поэзии. Идея, скажу без ложной скромности, – моя. А почему 29 февраля? Этот день, как некий кристалл, появляется раз в четыре года. И это все сродни духу поэзии. Вот мы и решили отдать этот день Поэзии! А столицей Поэзии обозначить город яблок – Алма-Ату. И Олжас (Сулейменов) поддержал эту нашу акцию по сохранению духовных, нематериальных ценностей. Послали письмо-прошение в штаб-квартиру ЮНЕСКО. А там отдали предпочтение дню весеннего равноденствия – 22 марта. И всемирный праздник стал ежегодным. А наш, алма-атинский, раз в четыре года.
– В апреле 2016 года исполнилось 30-летие Чернобыльской трагедии, когда Вы бросились в атомное пекло ради спасения человеческого духа. Не кажется ли Вам, что именно Чернобыль открыл новую эру? И есть ли у Вас книги об этом?
– Есть и книги, и стихи, которые переведены и на украинский язык. Звезда Полынь с библейских времен ведет к возможному Апокалипсису. И надо опасаться синдрома Чернобыля в действиях политиков, которым путем голосования доверена наша эпоха. А как бороться с этим, увы, не знаю…
– Что для Вас сам процесс писания? Сотворение Вселенной из звуков и слов? Или нечто иное?
– Нечто иное, когда сам процесс увлекает, не зная исхода.
– Какие поэты для Вас – самые любимые?
– Каждый поэт интересен в силу того, что нет одинаковых, – хорошие и разные. С годами приходит понимание, что ты и есть часть единого общего, но по-своему одинок, быть может, в силу своего отличия от других. Я признателен судьбе, что стихи мои «не проплыли» мимо глаз старых мастеров – Александра Межирова, Евгения Винокурова, Льва Озерова, Андрея и Олжаса. А чем не поэт критик и литературовед Станислав Лесневский? Его страстные суждения об Александре Блоке, которого он знал наизусть! Благодарен судьбе, что все они уделили моему творчеству несколько своих слов – печатных и устных.
– Как повлияла на Вас поэзия Вознесенского?
– Он всегда был независим и прекрасен в чтении своих стихов. Я создал о нем фильм «Скрымтымным». Думаю, что этим все сказано.
– Нескромный и коварный вопрос напоследок: какое свое стихотворение Вы любите больше всех?
– Которое еще не написано, не сотворено, ибо сегодня лучше, чем вчера, а завтра, надеюсь, будет еще лучше!
– Благодарю, поэт Жан Бахыт!
Аромат чтения
Фрагмент выступления Бахытжана Канапьянова в Париже 17.10. 2017
В эпоху интернета помимо бумажной версии литературного произведения прочно обосновались и электронный вариант, и аудиокнига. Читатель вправе выбирать свой формат чтения. В социальных сетях давно уже укрепилась малая форма литературы – притча, новелла, стихи. И все же ни с чем не сравнить непосредственный аромат чтения бумажной версии книги, оставшейся в нас из прошлого века, из прошлого тысячелетия, когда в шелесте переворачиваемых страниц слышен отдаленный гул веков и столетий, который сопрягается со звуком современного лайнера.
Так читатель двадцать первого столетия опережает само время, отведенное писателю или поэту для продолжения перипетий сюжета жизни, человеческой комедии и трагедии. Быть может, поэтому и нет в настоящее время литературных произведений, которые по замыслу и сюжету были бы выше самой фантазии читателя. Все выстраивается по системе логарифмической линейки, где само чувственное начало исчезает, как та самая пыль гениальности, которая оседает между оригиналом и переводом художественного произведения.
У представителей современной литературы Казахстана те же проблемы, характерные для писателя или поэта, живущего и творящего в любой точке Земли, во времени и пространстве бытия начала третьего тысячелетия.
Единственным мерилом творческого становления является неистребимая человеческая память, вобравшая в свои потайные сферы метакод тюркско-казахского фольклора, образы которого не раз через века преломлялись и перевоплощались посредством технологий современности (айпад, интернет, айфон) в мифические образы двадцать первого столетия.
И опять же, повторяю, невидимой нитью через произведения современных писателей и поэтов проходит тема вечной памяти – во имя будущего, ибо настоящего, как такового, нет, оно постоянно перетекает из прошлого в будущее.
Думаю и уверен, что этот день, 17 октября 2017 года, останется в нашей памяти. Во имя нашего будущего. В этом я вижу и формат Международной научно-практической конференции «Модернизация общественного сознания: модель Нурсултана Назарбаева».
под текст
Чингизид
Герольд Бельгер о Бахытжане Канапьянове
Давно замечаю: мои казахскоязычные коллеги немного недолюбливают Бахытжана Канапьянова. Точнее: недооценивают его. Или, скорее, недопонимают. Замалчивают.
В чем дело?
По моему разумению, в том, что его не знают, почти не читают.
А зря! Он признанный и в стране, и – особенно – за ее пределами поэт, прозаик, «киношник», издатель, блестящий эссеист, публицист, переводчик, составитель книг, редактор, организатор, популяризатор национальной поэзии, деятельный гражданин, инициатор светлых идей, приятный человек, книголюб.
Etcetera. Не буду далее перечислять.
Словом, многоодаренная, броская личность.
И регалиями-званиями облеплен сверху донизу.
Конечно, иным завидно.
А иным не нравится, что он:
- пишет по-русски;
- близок к Олжасу;
- чингизид;
- идет своей стезей.
Увы, мои братья-казахи своих выдающихся людей не ценят. Есть такой изъян. Не я это говорю. Читайте Абая. Стоит кому-нибудь выдвинуться, как начинают его за подол цапать, подножку ставить, палку в колеса совать, топтать, преследовать, тумаками угощать, в каталажку прятать, а то и сикир-башку сотворить.
Тому не только я свидетель. Живая история.
Бахытжан – зрелый художник. Дожив до возраста пророка, он немало содеял.
Меня восхищают его эссе – скажем, об Ауэзове и Айтматове. В них слышится гармония духа, крепкая вязь содержания и формы, сплав вдохновения и полета мысли.
Знаю: Бахытжана выдвигали на Госпремию, но именно казахи стали ему преградой, отсеяли, отторгли.
Между тем его творческая судьба не чета многим. Он достоин и Госпремии, и Героя Труда. И ему эти звания присвоят, как всегда, с опозданием, когда эти почести ему до лампочки.
В Казахстане вообще принято талатливого человека сначала гнобить, шельмовать, а потом – нередко после кончины – объявить великим. И тогда – извините – даже его дерьмо заблагоухает.
Герольд Бельгер,
29 тетрадь, 2014 год. 4 том «Плетенье чепухи», стр. 224, год издания 2017.
