Материалы
Стабильно нарастающий минус
- Подробности
- 4943
- 19.09.2013
- Петр СВОИК, экономист, кандидат технических наук
Россия уже секвестировала бюджет, а Казахстан?..
Итак, переход российской экономики в кризисный режим стал уже официально объявленным событием. Вслед за общим заявлением президента Путина, что бюджет придется сокращать, премьер Медведев объявил уже конкретные параметры секвестра. Сокращению подвергаются все (кроме специально защищаемых) статьи бюджета, причем сразу на 5 – 10 процентов. И сразу на несколько лет вперед. А это весьма серьезно.
Плюс тоже на неопределенное число лет объявляется мораторий на повышение тарифов естественных монополий. Потребителей это, возможно, поначалу и порадует, но ненадолго. Фактически это означает замораживание и развития, и обновления энергетики и ЖКХ, а от этого до замораживания квартир – прямая дистанция.
В целом же тот режим жесткой экономии, на который федеральное правительство пытается перевести российскую экономику, означает положение пока еще, конечно, не чрезвычайное, но весьма драматическое.
А в чем, собственно, дело, что за напасть такая на нашего северного соседа, когда у нас в Казахстане ни о чем таком чрезвычайном правительство даже не заикается?
К примеру, сейчас много шума наделало Министерство экономики и бюджетного планирования – намерением поднять налоги на автомобили с «лишними» кубическими сантиметрами в двигателях и на квартиры с «лишними» квадратными метрами. А ведь, по словам того же министра Е. Досаева, это принесет в бюджет менее 10 миллиардов тенге, при более 5 триллионах его общей величины. Выходит, у правительства нет никаких более серьезных задач, нежели наводить лоск на налоги, дающие в бюджет всего-то 0,2%.
Ан нет, на экономику Казахстана (и на правительство, выходит, тоже) надвигаются вызовы совершенно той же природы, и не менее драматические. Скажу больше: у нас ситуация может сложиться даже еще более жесткой, поскольку зависимость Казахстана от экспорта сырья и завоза готовых товаров существенно выше, чем у России. Просто у России выше та нижняя ценовая планка стоимости нефти, при которой и платежный баланс страны, и государственный бюджет переходят из плюсового состояния в минусовое, теряют собственную устойчивость и начинают подрывать устойчивость всей национальной экономики.
Так, среди экономистов популярны расчеты, показывающие, что для российской экономики смертельно опасна цена нефти ниже уже 70 – 80 долларов за баррель, тогда как для казахстанской предел терпимости наступает лишь при падении до 60, а то и ниже долларов.
Поэтому, дескать, там, где российскому правительству приходится всерьез трубить боевую тревогу, казахстанское может спокойно вовлекать депутатов, журналистов и читателей в дебаты вокруг налогов «на роскошь» – более серьезных поводов вроде бы и нет.
А и в самом деле, чего паниковать?
Мировые цены на нефть вовсе не обрушиваются – как колебались вокруг ста долларов за баррель уже несколько последних лет, так там же и колеблются. К тому же, заметьте, сто долларов – это где-то в 3-4 раза больше реальной себестоимости добычи и транспорта, даже для такой далекой и трудной нефти, как российская и казахстанская. При такой цене гарантирована не просто окупаемость – гарантированы сверхприбыли. К примеру, главный нефтяной магнат России Ходорковский (тогда еще не посаженный) в начале 2000-х годов имел более чем успешный бизнес при ценах порядка 15 – 20 долларов за баррель, а когда он предсказывал, что нефть может подняться до 35 долларов, ему мало кто верил – слишком фантастичен был такой взлет.
Отчего же тогда у России вдруг с бюджетом так все сразу не заладилось, и почему мы должны опасаться такого же у себя?
Официальное объяснение российского руководства: дескать, в мире кризис, спрос падает, оттого и проблемы с бюджетом, – это как бы полуправда. Цены на нефть, повторю, не падают, а все добываемое и экспортируемое покупается исправно. Причины, на самом деле, не во внешней конъюнктуре российской и казахстанской экономик, а внутри них. Например, одна из ключевых и общих для нас проблем – это утроенная, против развитых экономик, стоимость денег в Казахстане и России. Если производственный кредит стоит не ниже 12 – 15%, а потребительский уходит и за 20% – экономический цикл заведомо тупиковый.
Но не будем распространяться на весь пакет причин, достаточно уже обозначенной нами нефтяной темы. Относительно же нее надо отметить два решающих обстоятельства.
Во-первых, политика «количественного смягчения», через которую развитые страны пытаются уйти от рецессии, все более и более разубоживает сам доллар. Мировая валюта инфлировала всегда, но после кризиса 2007 года процесс пошел в разы быстрее. Поэтому сто долларов за баррель образца 2013 года – это сильно меньше тех же ста долларов двух- или трехлетней давности.
Во-вторых (и главных), дело не столько в потере реальной покупательной способности той долларовой массы, которую Россия и Казахстан выручают от сырьевого экспорта, сколько в опережающем «подъедании» этой выручки товарным импортом.
Тут все дело в принципиально разной структуре цен. Цены на нефть – они формируются в большей своей части «биржевой рентой» – разными фьючерсными и прочими финансовыми накрутками. А то самое «количественное смягчение» – оно как раз «разжижает» финансовый рынок в гораздо большей степени, нежели рынок реальных товаров и услуг.
Импорт же – он как раз с того реального рынка, на котором производители ориентированы на ренту уже не биржевую, а на ренту технологическую, индустриальную. Квалифицированный труд, высокая автоматизация, инновационные разработки – они и в кризис не столько теряют, сколько наращивают свою стоимость.
Это – рассуждения немножко теоретические, поэтому нам стоит подкрепить-проверить их данными платежного баланса Казахстана за два предкризисных, два кризисных и четыре с половиной после-кризисных года. Посмотрите на график:
(млрд долларов)
Сначала о кривой, расположенной в плюсовой зоне: результирующее сальдо экспорта и импорта товаров и услуг у Казахстана традиционно положительное. На этом, собственно говоря, наша экономика и держится. Однако обратите внимание: даже в «тучные годы» оно было не такое уж большое – значительную часть выручки от продажи не возобновляемых природных ресурсов мы «пропивали», «проедали» и «пронашивали». В кризис же и после него сальдо экспорта-импорта, как это видно на графике, начало попросту метаться. Неудивительно: резкие раскачивания демонстрировали и импорт, и экспорт, рывками и падали, и росли, но далеко не синхронно. Соответственно, туда-сюда прыгало и их сальдо.
И вот еще что характерно: в 2011-2012 годы, объявленные руководством Казахстана как время преодоления кризиса, мы вошли с повышенно плюсовым экспортно-импортным сальдо, – завоз в Казахстан импортных товаров пострадал от кризиса существенно больше, нежели экспорт нефти, черных и цветных металлов. Но… все последнее время сальдо как раз падает – посткризисная относительная стабилизация опять возвращает подъедание экспорта импортом.
А теперь вторая кривая: сальдо инвестиционных доходов. К ценам на нефть эта составляющая общего платежного баланса Казахстана прямого отношения не имеет. Но к нашему разговору – самое прямое. Это – результирующий баланс тех доходов, которые казахстанские инвесторы (в том числе Нацбанк от ЗВР и правительство от Нацфонда) получают от своих вложений за рубежом, и тех, которые иностранные инвесторы в нашу экономику (лучше сказать – в сырьевой экспорт) извлекают для себя на вывоз.
Здесь, как видим, не просто фундаментально стабильный минус, но и минус – стабильно нарастающий. Причем, прошу заметить, в кризис вывоз доходов на иностранные инвестиции не просто ускоренно подрос – подскочил чуть ли ни панически. Да, когда паника спала, произошел временный «отток оттока», но потом все пошло с той же нарастающей динамикой.
Так вот, поскольку общее сальдо платежного баланса Казахстана складывается из множества балансов, среди которых рассмотренные нами не единственные, но во многом определяющие, как раз обе кривые на нашем графике и показывают, куда мы движемся и что нас ждет.
С одной стороны, основа нашей экономики – сырьевой экспорт – подтачивается опережающе дорожающим импортом. С другой стороны, плюсовое экспортно-импортное сальдо все более подъедается стабильно растущим вывозом доходов от иностранных инвестиций в тот же нефтяной экспорт.
И если все такие соотношения и тенденции принципиально не изменятся, вопрос, когда общий баланс окончательно перейдет из плюсовой зоны в минусовую – это только вопрос времени.
А на вопрос, как же это может измениться, отвечу только то, что тот внешний рынок, на котором Казахстан продает свое сырье и где покупает готовые промышленные и потребительские товары, этого не изменить, не отменить не может. Наоборот, как раз он и создает-закрепляет все губительные для сырьевых экономик соотношения-зависимости.
Проблемы, как всем известно, не вовне, а внутри нас. Соответственно, и решения этих проблем – тоже.
